Пелена страха - читать онлайн книгу. Автор: Рафаэль Абалос cтр.№ 10

– Как зовут вашу бывшую жену?

– Констанца Раух. Хотите с ней поговорить?

– На данный момент вы можете об этом не беспокоиться. Где работает Констанца?

– Она ассистент в университетской больнице.

– У вас есть другая сожительница?

– Я живу один.

– Вы когда-нибудь сидели в тюрьме?

– Нет, никогда.

– Чем вы занимаетесь, господин Ластоон?

– Уже много лет я работаю гидом на основании лицензии, выданной муниципалитетом. – Он достал еще одну пластиковую карточку и положил ее на стол.

Клаусу Бауману хватило одного взгляда, чтобы удостовериться в том, что он является управляющим и единственным служащим турфирмы, занесенной в регистр экономической деятельности Саксонии под коммерческим названием «Кладбищенский туризм».

– Странное совпадение, вы не находите?

– Миром правят силы, находящиеся за пределами нашего понимания.

– Ученые считают иначе…

– А кто сказал, что они правы?

Инспектор изобразил гримасу покорного согласия и перешел к следующему вопросу:

– Вас привлекает смерть, господин Ластоон?

– Не больше, чем вас, полагаю. Вы тоже живете рядом с ней.

Клаус Бауман наклонился вперед. На данный момент он не испытывал желания вступать в сложные экзистенциальные споры.

– Я не устраиваю туристический бизнес на смерти, господин Ластоон… Я не ищу ее, она сама меня находит, и я выясняю причины, которые ее вызывают. Это моя профессия.

– Смерть служит одним из источников вдохновения для художественного творчества.

– Как нарисованные саркофаги и белье на телах девушек?

– Я говорю об искусстве другого рода. На многих кладбищах есть пантеоны, мавзолеи и скульптуры, которыми можно восхищаться не меньше, чем при посещении музеев. Я занимаюсь тем, что показываю их.

Клаус кивнул и занес ответ в свой ноутбук.

– Тем не менее на этот раз вы обнаружили гробницы с пятью мертвыми девушками. Как вы объясните такое совпадение?

В глазах гида мелькнула тревога.

– Вы уже задавали мне этот вопрос… Я не имею никакого отношения к этим смертям, если вас интересует именно это.

– Тогда объясните мне кое-что, чего я не совсем понимаю… Почему вы остались там и позвонили на 112, а не ушли, ничего никому не сказав?

– Потому, что, если бы потом выяснилось, что я был там, ни один полицейский не поверил бы в мою невиновность.

– Значит, вы сомневались, уйти или позвонить нам?

– Каждый, кто занимается кладбищенским туризмом, стал бы сомневаться. Там были эти саркофаги с мертвыми девушками, понятное дело, что звонок в полицию тоже мог обернуться для меня проблемами.

– Хотите сказать, вы оказались не в том месте не в то время?

– Игра случая вещь загадочная. Человек не выбирает свою судьбу.

Инспектор изобразил на лице философскую мину.

– Выходит, случай предоставил вашему бизнесу бесплатную рекламу.

– Я не заинтересован в том, чтобы попасть в газеты. Мое дело водить туристов на кладбища, и все. Такой туризм теперь в моде. Хотя днем я работаю на одного из туроператоров и вожу обзорные экскурсии по Лейпцигу и Берлину.

– И всегда посещаете кладбище Зюдфридхоф?

– Не только это.

– Назовите другие.

– Одно из самых популярных – Хунле, особенно в это время года, когда могилы солдат Второй мировой войны покрываются золотыми и красными осенними листьями, – ответил Ластоон, ставший более словоохотливым, как будто его обрадовала возможность поговорить об этой более приятной стороне его работы и продемонстрировать свои исторические познания. – Кроме того, я довольно часто езжу в Прагу и в Берлин. На кладбище Доротеенштадишер похоронены Фихте, Гегель, Бертольд Брехт, Генрих Манн и многие другие гении. Людям нравится рассматривать их могилы. А на юге Берлина есть еще одно, которое привлекает множество туристов. Фридхоф Грюнвальд Форст – это старинное позорное кладбище, где хоронили только самоубийц. В конце XIX века в Берлине распространилась мода кончать жизнь, бросаясь в реку Хафель. Вам не случалось посещать какое-нибудь из этих кладбищ?

– Один раз я был на еврейском кладбище в Праге, – ответил инспектор.

– Что вас привело туда?

– Любопытство, я полагаю.

– Значит, между вами и моими клиентами не такая большая разница.

Клаус Бауман не выразил никаких эмоций по поводу такого сравнения.

– Как называют любителей ходить по кладбищам?

– В туристических проспектах их называют «некрологические туристы».

– Мне казалось, что некрологическими называют разделы в газетах, где публикуют сообщения о недавно скончавшихся людях.

– Такова этимология этого слова: некро означает «труп» по-гречески, а логия – «рассказ» или «сообщение». Язык с легкостью приспосабливается к новым социальным потребностям, – объяснил Ластоон.

– Похоже, вы принимаете меня за полного профана. Однако должен вас спросить, есть ли у вас официальное разрешение на организацию ночных прогулок среди могил.

– Конечно. Кроме того, у меня есть ключи от задних ворот некоторых кладбищ. Часть моего дохода отходит муниципалитетам.

– Что собой представляют ваши клиенты? – спросил Клаус.

– Люди всех стран, классов и полов. Вы были бы поражены, если бы узнали, насколько завораживающее впечатление способна производить смерть на людей, про которых вы бы никогда этого не подумали. Однако я никогда не беру в группу несовершеннолетних без сопровождения родителей.

– Понимаю.

На несколько мгновений напряженная атмосфера кабинета усугубилась тишиной. Клаус Бауман вспомнил свою дочь Карлу и тяжелые разговоры, которые вел с ней прошлой весной. Причиной послужили экстравагантные платья в стиле ренессанс, в которых она собиралась ходить на концерты групп дэтрока, принимавших участие в готическом фестивале, проходившем тогда в Лейпциге. На четыре дня в городе собрались тысячи фанатов с выбеленными лицами, наряженных в черные одежды, с вычурными прическами, загримированных под жутких персонажей или средневековых проституток. Клаусу пришло в голову: что, если его дочь – одна из них, а они с женой ничего об этом не знают?.. Но одна мысль о том, чтобы получить ответ на этот вопрос, заставила его содрогнуться. Подняв глаза на человека, сидевшего перед ним, он продолжил допрос.

– Господин Ластоон, вы имеете какое-нибудь отношение к субкультуре готов?

– Называть ее так означает принижать одно из наиболее креативных социальных движений последних лет. Многие из моих клиентов принадлежат к таким группам.