Ликвидатор. Терракотовое пламя - читать онлайн книгу. Автор: Александр Пономарев cтр.№ 7

Дело тут было не в лояльности майора к ученому или его необычайной преданности. Профессор считал, что полагаться лишь на верность сотрудников нельзя: они предадут сразу, как только почувствуют слабость руководителя; только страх способен держать их в железной узде подчинения, заставляя выполнять подчас невозможные задания; люди больше всего боятся своих скелетов в шкафу, а раз так, надо всего лишь узнать их самые страшные тайны, и тогда они сделают всё, лишь бы эти секреты не стали достоянием общественности.

Следуя этому правилу, Семакин потратил немало сил и средств на то, чтобы собрать досье на каждого сотрудника. Зато теперь он мог манипулировать любым человеком из своего окружения, как ему заблагорассудится.

Допив кофе, профессор позвонил Слизниченко и попросил того немедленно явиться к нему в кабинет. Несмотря на звонок в столь ранний час, Алексей Игоревич не возмутился и менее чем через тридцать минут был на месте.

Семакин вкратце рассказал майору, что от того требуется, достал из ящика стола картонную папку с документами и положил на стол перед гостем:

– Здесь досье на мальчишку и его мать, а также подробный план операции.

Майор наклонился вперёд, взял со стола папку, открыл её и тотчас прокомментировал фотографию молодой зеленоглазой женщины с ниспадающими на плечи огненно-рыжими локонами:

– Красивая.

Семакин пригрозил собеседнику пальцем, намекая на случай с двоюродной племянницей четвёртого зама мэра столицы.

Года три назад Алексей хорошо погулял с приятелями, отмечая назначение на новую должность одного из них. Они прилично выпили дома у виновника торжества и отправились во все тяжкие по клубам столицы. Познакомились с желающими покутить за чужой счёт девицами, напоили их. Подружкам Марины – так, кажется, звали ту девицу – хватило ума вовремя смыться с вечеринки, а той, видишь ли, захотелось продолжения банкета, вот она – дура! – и отработала сполна потраченные на красавиц деньги. Целый год, пока длились поиски насильников, майор сидел как на иголках (он хоть и не принимал непосредственного участия в преступлении, но вполне мог сесть за пособничество). Когда шум поутих и Алексей смог перевести дух, Семакин вызвал его к себе. Выложил на стол фотографии сильно избитой девушки, показал видеозапись, где она по снимкам опознаёт обидчиков и всех, кто был с ними в тот день, а на десерт сообщил, что это копии материалов. Оригиналы хранятся у проверенных людей, и, если с ним что-то случится, немедленно попадут в руки всем заинтересованным в этом деле лицам. С тех пор майор был на крючке у профессора и стал фактически его рабом.

В глазах Слизниченко сверкнули ненависть и плохо скрытая злоба. В следующую секунду он взял себя в руки, утешаясь мыслью о неизбежной мести профессору.

– Операция начнётся через трое суток, раньше я не успею завершить приготовления, – продолжал Семакин. – Бери людей, сколько считаешь нужным. В количестве оружия, оборудования и боеприпасов не ограничиваю, но, желательно, обойтись без фанатизма. И вот ещё что. Распорядись усилить охрану центра, и неплохо бы установить постоянное наблюдение за объектом. Она хоть и под транквилизаторами, но от неё всего можно ожидать.

Настя безвольно лежала в кровати, не реагируя на прикосновения холодных рук медсестры. Рыжие волосы рассыпались по примятой подушке, подёрнутые поволокой зелёные глаза вяло смотрели в одну точку, из приоткрытого рта по щеке стекала тонкая ниточка слюны.

Следуя инструкции, сотрудница исследовательского центра ещё раз проверила надёжность фиксации широких кожаных ремней на руках и ногах пациентки, потом потянулась к тумбочке в изголовье кровати. Подвинув ванночку с использованным шприцем, взяла с подноса упаковку бумажных платков, вытащила один сквозь овальную прорезь полиэтиленовой оболочки и вытерла губы и щеку девушки. Скомкав промокшую салфетку, медсестра бросила её рядом со шприцем, подхватила поднос и, громко цокая каблуками по серым квадратам кафельного пола, вышла за дверь.

Настя терпеливо ждала, когда в коридоре затихнут шаги, потом ещё несколько минут неподвижно лежала в кровати, слушая, как стучит в висках кровь, и чувствуя, как сердце разносит транквилизатор по венам. В этот раз ощущения были несколько иными. Обычно препарат действовал быстро, превращая её в подобие овоща, а сейчас она всё ещё сохраняла ясность ума. Возможно, это было связано с привыканием организма к медикаментам, но Насте хотелось думать, что это её воля и разум взяли верх над химией.

Вот уже четыре года девушка находилась в плену у профессора Семакина. По-другому она не могла это назвать. Почти сразу по возвращении из Зоны тот создал исследовательский центр и приступил к работе. Что конкретно пытался сделать в этом центре Семакин, Настя не знала. Ей хватало и того, что бывший знакомый её пропавшего в Зоне мужа ставил над ней эксперименты и проводил всевозможные опыты с тех пор, как она родила.

Наверное, он экспериментировал и над её ребёнком. Настя не могла сказать об этом со стопроцентной уверенностью, но в глубине души не сомневалась, что профессор не упустит такой шанс. Ребёнок Насти и Колдуна был исключительным хотя бы потому, что его зачали в Зоне. Может быть, он, как и его отец, обладал особыми возможностями (Колдун при жизни стал легендой из-за способностей без оружия отгонять мутантов и безошибочно находить дорогу даже там, где аномалии чуть ли не громоздились друг на друга.) Настя об этом досконально не знала, ведь сразу после родов Семакин отобрал у неё ребёнка и лишь изредка давал ей посмотреть снятые на телефон видеоролики с её сыном.

Желание вырваться на волю, забрать Максима и бежать куда глаза глядят, лишь бы оказаться подальше от проклятого центра, появилось у Насти практически сразу, как Семакин лишил её дитя. Всё это время она внушала себе, что разум сильнее тела, что она может контролировать себя даже будучи под воздействием препаратов, но всякий раз после укола ею овладевала апатия, и девушка проваливалась в сладкую, беззаботную дрёму. А утром всё начиналось сначала.

Так продолжалось до тех пор, пока она не узнала, что во время очередного безумного эксперимента Семакина её малыш буквально растворился в воздухе. С тех пор Настя сильно изменилась, хотя внешне это никак не проявлялось. Её организм словно адаптировался к химии, которой её пичкали каждый день. Теперь она уже не впадала в беспамятство всякий раз после укола, а сохраняла относительную ясность мысли. Вот и сегодня девушка всего лишь имитировала давно известные ей симптомы: пустила слюну из приоткрытого рта и слегка закатила глаза.

Убедившись, что в коридоре никого больше нет, Настя выплюнула спрятанную под языком «невидимку». Она подобрала заколку со стола в кабинете-лаборатории («невидимка» случайно соскочила с волос медсестры, когда та хлопотала возле пациентки, одевая её после очередного изматывающего сознание и волю эксперимента), незаметно сунула в рот и держала её там, выжидая удобный случай. Сейчас этот момент наступил.

Влажная от слюны заколка шлепнулась на грудь. (На белой футболке мгновенно образовалось тёмное пятнышко.) Настя осторожно заёрзала, пытаясь сбросить заколку так, чтобы она упала рядом с пальцами правой руки. Прикреплённые к днищу кровати широкие ленты из капроновых нитей проходили сквозь прорези в кожаных манжетах и с помощью примитивного замка застёгивались на животе девушки. Манжеты из сыромятной кожи хоть и не давали Насте высвободить руки, но и не могли плотно обхватить её узкие запястья, сохраняя некоторую свободу движения. Этим она и собиралась воспользоваться.