Бусый волк. Берестяная книга - читать онлайн книгу. Автор: Мария Семенова cтр.№ 20

А Резоуст бьёт упавшего отца ещё раз. И ещё. Месит ногами, выискивая самые болезненные места, но Волка просто так не убьёшь. Отец перехватывает его ногу и впивается зубами в колено. Взвыв, Резоуст тоже падает, и рычащий клубок укатывается под стену. В глазах отца — звериный жёлтый огонь, зубы рвут плоть врага, подбираясь к самому горлу.

И когда Резоуст чувствует его дыхание на своей шее, где несёт кровь яремная жила, он не выдерживает и кричит от животного ужаса…

Он сдаётся…

Бусый и Синеока плакали, крепко обнявшись. Так вот каким он был — брат, отец. Не посрамил чести мужчины и венна, не дрогнул, сумел отстоять ту, которую полюбил.

— Тётушка Синеока! Расскажи ещё про отца! — жарко прошептал Бусый. — Ты же знала его отроком! Скажи, не томи, — я на него хоть немного похож?!

Синеока торопливо закивала, хотела говорить и едва не сказала, но снова забыла, как это — говорить. Отчаявшись, взяла обеими руками голову братучада, стала жадно всматриваться в запрокинутое лицо, ловить родные черты навсегда ушедшего брата.

Не выдержала, опять захлебнулась слезами. И всё же Соболь был прав. Разум Синеоки томился под спудом, как живой ручей в покрытых настом сугробах. В одном месте проточиться не удалось — отыщет другое. Что-то промычав, девушка схватила Бусого за руки, особым образом, как он сам её недавно держал.

Камень, вложенный в свой мешочек, отдыхал у Бусого на груди, в нём больше не было надобности. Луна смотрела с небес, как пылали на берегу Звоницы две души, пылали и освещали одна другой путь.

…Наезженный тракт в дремучем лесу. Вековые ели давно убрали из колеи узловатые корни, и телега не подскакивает, не трясётся — плывёт, как лодка по озеру. Малахитовые вершины, увешанные красными шишками, шествуют в послеполуденной синеве, расчёсывая, прихорашивая лёгкие облака. Длинный обоз, множество незнакомых людей, тяжело нагруженные телеги, влекомые разномастными лошадьми, но Синеока слышит лишь говор, скрип, размеренный топот. Девочку клонит в сон, ей так покойно и хорошо на груде мягких мешков. Плавное движение телеги, размеренный шаг неутомимого Рыжего, приглушённый голос отца… Синеока не вслушивается.

Уходящее лето дышит ласковым теплом. Между елями кое-где попадаются берёзы, и на них уже видны жёлтые листья. Девочка знает, что скоро берёзы пожелтеют совсем, а потом облетят в ожидании снега. Наступит зима, и брат Иклун вытащит из клети саночки. Будет сажать малую сестрёнку себе за спину, чтобы, вместе мчаться с обрыва, далеко на гладкий лёд Звоницы. А поднимаясь обратно наверх, впряжётся в саночки и топнет ногой, как лошадка: «Крепче держись, несмышлёная! Выпадешь, нос расшибёшь!»

И вот уже саночки летят наверх по горе почти так же быстро, как только что — вниз… Синеока держится за лубяной передок и смеётся — весело, беззаботно…

Они с Иклуном почти уже на самом верху. Брат оборачивается…

Бусый вглядывался в лицо своего отца. Такого же, как он теперь, двенадцатилетнего отрока. Это он сам, это его отражение в зеркале. Только глаза другие. Серые. И волосы у отца чуть темнее. И левое ухо цело, не обкусано морозом, как у сына. И белого следа нет на щеке.

..Брат оборачивается, и почему-то в глазах у него страх. И горку над Звоницей вместо малышни с саночками и снежками заполняют вдруг взрослые. Они мечутся по дороге и кричат под стрелами…

Падает Рыжий, он хрипит и бьётся в оглоблях. Отец размахивает топором, отгоняя троих незнакомцев, подскочивших к его телеге. У них белые лица, это ряженые в берестяных личинах, они пришли колядовать, просить сладостей и пирожков… Только в руках у них — настоящие копья с острыми лезвиями. И кровь Рыжего на земле — тоже настоящая…

— Сын!.. — кричит Ратислав. — Уводи Синеоку! Спрячьтесь в лесу!..

Хлещущие по лицу еловые ветки. Её, Синеоки, ладонь, намертво зажатая в сильной руке брата. Они бегут со всех ног, он чуть не волоком тащит её, ошалевшую и задохнувшуюся от сумасшедшего бега. Потом они останавливаются, но не затем, чтобы, передохнуть и вернуться.

Иклун смотрит куда-то ей за спину. Оттуда раздаётся хруст веток, и только тут девочке становится по-настоящему страшно.

— Не оборачивайся! Бежим!

Синеока, конечно же, оборачивается.

От яростного рывка брата её ноги почти отрываются от земли, но она успевает увидеть: за ними гонятся двое. У них берестяные личины, но нужны им не пряники, как ряженым в Корочун. Они пугают не понарошку…

А потом сзади раздаётся вскрик, и один из разбойников падает. В спине у него стрела. Кто из обозников её выпустил? Никогда она этого не узнает.

Синеока горько плачет на бегу. Там, сзади, страшно кричит умирающий Рыжий. И отец тоже кричит…

…Разбойник в личине, склонившийся было над упавшим, с руганью выпрямляется. Перешагнув через убитого, он вновь пускается за детьми. Скоро он их настигнет. Шустрый мальчонка, пожалуй, ещё заставил бы за собою побегать, но с девчонкой на руках ему не уйти…

Иклун вдруг разжимает ладонь и отталкивает Синеоку:

— Прячься! Беги во-он туда!

Она не успевает заметить — куда.

Она пытается вновь как можно крепче за него ухватиться, но брата уже нет рядом. Он во все лопатки бежит от неё в чащу, уводя за собой страшного человека в личине…

…Увидев, как дети неожиданно прыснули в разные стороны, разбойник вновь выругался. И, не раздумывая, бросился за мальчишкой. Этого ловить надо сразу, упустишь — ищи потом. Девчонка всё равно далеко не убежит, мала слишком. Никуда не денется, вон, стоит на месте, ополоумевшая от страха…

Мгновение спустя Синеока всё-таки побежала. Но не обратно к обозу, как ей хотелось, и не куда-то прочь, как велел брат. Ноги сами несли её в ту же сторону, куда умчался Иклун.

Никогда прежде Синеоке Волчишке не бывало страшно одной в лесу…

Лес и теперь не предал её. Цепкий куст ухватился за рубашонку, ловкий корень подставил подножку, чтобы уберечь дитя неразумное, не дать себя погубить. Споткнулась Синеока и скатилась под валежину, в старую барсучью нору. И густой черничник, расправившись, укрыл её от недоброго глаза.

Разбойник, нёсший на плече оглушённого мальца, протопал в двух шагах, но ничего не заметил. Потом, связав Иклуна, он ещё поискал Синеоку, вот только шарил он совсем в другой стороне. Где ж было догадаться чёрной душе, что перепуганная малявка кинется не спасаться, а спасать своего любимого брата!

Он поискал бы, ещё и, быть может, допытался бы по следам, но пришлось уходить. Лихой купец Горкун Синица отстоял свой обоз.