Фридрих Барбаросса - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Андреева cтр.№ 80

Впрочем, пока сие остается в тайне, никто не смеет сказать, будто бы я уже не хозяин в Италии. Сразу после снятия с меня и моих людей церковного проклятия я становился «всехристианнейшим сыном церкви», так что папа должен был покарать анафемой любого, кто сунулся бы ко мне с войной. Втайне я молился, чтобы первым делом под церковный молот попала лига.

Особенно в этом плане меня радовал пункт номер девять соглашения: «Поскольку достигнуто соглашение о мире между папой и императором, в случае возникновения в ходе переговоров о мире между императором и ломбардцами осложнений, не могущих быть устраненными самими участниками переговоров, уполномоченные, назначенные равным числом от папы и императора, большинством голосов принимают решение…», то есть в споре вообще не участвовали бы крикливые представители лиги. Вот!

О том, что папа лучше язык проглотит, чем выдаст, что он подписал, я был настолько же уверен, насколько мог сказать то же самое о себе. Зато о том, что примирение произошло, тут же стало известно всем. Так что не успели еще мои послы вернуться в Павию, как Кремона с Тортоной перешли под мою руку. Что же до лиги, в ней начались разброд и шатания. Сам факт, что соглашение заключено, никто не оспаривал, и при этом не было ни малейшей возможности выяснить, на каких условиях многолетние противники согласились помириться. Результат оказался очевидным, одни города лиги выказывали явное недовольство Александром, другие подумывали о выходе из сообщества и заключения мира с Империей. Таким образом, позиции Александра ослабевали, а мои укреплялись, что и требовалось, так как при сильном папе, впоследствии, я бы не имел шанса отказаться от тех уступок, которые переговорщики обещали за меня. К слову, на самом деле я не отказывался целовать его туфли и выполнять шталмейстерскую услугу, но уж отдавать Италию или «наследство Матильды»?! О чем я и сообщил прибывшим от его святейшества кардиналам.

Когда же те начали разводить руками, мол, папа уже в Венеции и нет никакой возможности быстро получить ответ, я изобразил радость и тут же выехал в том же направлении, с целью устроиться в Равенне в ожидании, когда его святейшество соблаговолит приказать снять с меня проклятие. Разумеется, ехал со всем блеском, в компании супруги, детей, приближенных и папских кардиналов, наличие которых в моей свите свидетельствовало о моих хороших отношениях с Александром. Каждый день мы устраивали пиры и турниры, игры и танцы, пели певцы и соревновались между собой музыканты, поэты писали чудесные стихи во славу прекрасной императрицы, церкви и Империи.

На одном из таких праздников передо мной предстала делегация ломбардской лиги, которую я принял с радостью. Изложив почтительную просьбу провести собор, на котором папа очистит меня от грехов не во враждебной лиги Равенне, а в Болонье и получив на него полное мое согласие, они пообещали прислать туда своих представителей.

Папа тоже готовился к долгожданному примирению, и даже привез из Сицилии дивной красоты белого жеребца, на котором ему следовало восседать во время исполнения мной шталмейстерской услуги. Предполагалось, что из Венеции он, не отдыхая, отбудет в Болонью, о которой вели переговоры ломбардцы.

Никогда прежде не видевшая папу Венеция ликовала. Собор был переполнен желающими услышать торжественную мессу, а народ все прибывал, заполоняя главную площадь. Праздник начался с того, что папа торжественно вручил золотую розу дожу Венеции, признавая таким образом республику Венецию суверенным государством ^[154].

В самый разгар торжеств папе сообщили, что прибыл архиепископ Магдебурга Вихман, которого приняли с радостью.

— К величайшему сожалению, я вынужден передать, что император не может проводить собор в Болонье и по-прежнему предлагает Равенну, — буквально с порога начал он.

— Но как же так? Ведь совсем недавно его величество был не против Болоньи?! — не выдержал папа.

— Все правильно, он и сейчас за проведение собора в этом славном городе, где у него много личных друзей. Но многие архиепископы отказываются ехать в Болонью. Архиепископ Майнцский Кристиан к примеру… Вы ведь слышали о тех жестокостях, которые он позволил себе совершить над жителями Болоньи в последний свой приезд. Может ли он войти в этот город, не ожидая, что его пристрелят из какого-нибудь окна? Кто гарантирует ему и его людям безопасность? Впрочем, если Равенна не подходит, император предлагает провести собор в Венеции или, еще лучше, в Павии.

Но едва услышавшие это представители лиги начали громко возмущаться, в игру вступил еще один мой ставленник: со своего места поднялся подеста города Ананьи, он, перекрикивая собрание, поспешил, сохраняя самое серьезное выражение лица, на которое только был способен, заверить его святейшество в том, что император чтит заключенный тайный договор в каждом его пункте.

«Какой договор? Что за пункты?!» — неистовствовала лига, в то время как верный Вихман, потупившись, предлагал всем вместе приехать в любимое место императора в Италии, в прекрасную Павию.

— Ага, в Павию — то есть черту в зубы! Нет, лучше уж в Венецию. Решили все. Вихман был очень доволен выполненной миссией.

После собора Александр прислал за мной пять кардиналов, которые в самых почтительных выражениях передали просьбу его святейшества прибыть в Венецию, дабы получить апостольское благословение.

В результате, обиженные таким положением дел, ломбардцы демонстративно покинули город воды, а вместе с ними убрались подобру-поздорову представители сицилийского короля. Что же, нам спокойнее.

Александр с кардиналами и мои архиепископы занялись последней частью подготовки церемонии, встречей папы и императора. Разрабатывалось буквально пошаговое действо, с какой стороны подойти, когда опускаться на колени, что при этом делать и говорить. Относительно ненавистной мне шталмейстерской услуги, Александр постарался упростить задачу, сведя ее до самого минимума, дабы я не забыковал на последнем отрезке пути. На самом деле он был бы рад упразднить эту часть церемониала, но удалось лишь сократить количество шагов, которые я должен буду сделать, ведя его лошадь.

Все было готово, и в назначенный день, я перебрался в монастырь Святого Николая, чтобы вместе с семьей и имперскими князьями подвергнуться обряду снятия церковного отлучения.

Праздник примирения папы и императора начался до восхода солнца 24 июля 1177 года, так что желающие увидеть все с самого начала венецианцы были вынуждены добираться до площади Святого Марка в темноте, освещая себе дорогу факелами и фонарями. Со стороны это напоминало странную процессию светлячков, стекающихся со всех сторон города к его центру. В блеске танцующего огня двигалась бесконечная процессия лодок. Папа в сопровождении кардиналов прошествовал по коридору из застывших по стойке «смирно» факелоносцев мимо освещенной плошками с горящим маслом платформы, на которой возвышался убранный цветами и восточными коврами паланкин. Медленно и торжественно он проследовал в собор на утреннюю мессу, когда небо начало светлеть. В свете восходящего солнца стало заметно, что все дома украшены гирляндами из цветов и ярких лент всевозможных оттенков, которые весело играли на ветру. В этот день цветы были не только в каждом окне, они заплетались в длинные венки и перебрасывались от дома к дому, создавая праздничное настроение. А впереди еще были развлечения: дож распорядился выставить столы, угощения на которые поставляли гильдия виноделов, союз кабатчиков, а также общества пекарей и самая важная персона — глава городского рынка, который обещал доставить фрукты.