Мигрант, или Brevi Finietur - читать онлайн книгу. Автор: Марина и Сергей Дяченко cтр.№ 65

— Но Творец не услышал, — сказал Крокодил. — Услышало Бюро.

— Может, Творец на этот случай для разнообразия послал Бюро, — Тимор-Алк недобро улыбнулся. — Видишь ли… Они ведь не только пожирали друг друга. Они любили, защищали. Умирали друг за друга. И, я думаю, те, кто сумел преодолеть страх и голод, те выжили и дали потомство.

— Но ведь они изначально были все одинаковые? — не удержался Крокодил. — Значит, не все?

— Понятия не имею, — мальчишка остановился. — Мы сейчас подходим к самому интересному месту. Второе Рождение и первое столетие после него…

Они посторонились, пропуская идущих по дорожке мужчину и женщину. Над головой женщины выписывал виражи, как муха, автоматический экскурсовод.

— …недостатком знаний и навыков населения Раа, — донеслось до Крокодила. — Предстояло выучить поколение учителей и профессоров, которые, в свою очередь, никогда не были студентами и школь…

Голос экскурсовода растаял, слизанный ветром. Сквозь мутное небо зрачком проступило солнце.

— От костра в пещере — к заводу на орбите, — сказал Тимор-Алк, и у него перехватило горло. Он закашлялся. — Все началось, когда возникла Проба. Когда древний ритуал посвящения во взрослые обрел смысл, наполнение… стал Пробой. Те люди знали цену идеям. Те люди знали, что такое быть хозяином себе, быть хозяином миру, принимать ответственность и нести ее — с радостью. Тогда зародился мир, каким мы его знаем…

Он указал вперед, туда, где на ровной площадке площадью со стадион стояли кирпичные заводские корпуса и старинные трубы указывали в небо сотней закопченных пальцев.

— Ох и дыму тут было, — сказал Крокодил.

— Ага. Знаешь, я хотел бы жить в то время. Они были… каждый был очень нужным тогда, себе, людям, миру. Каждый был… соответствовал замыслу на полную катушку. Осталось столько стихов с того времени, песен, рисунков, скульптур, любовных писем…

Он замолчал и ступил на ленту-транспортер, едва заметную среди травы. Крокодил догнал его и встал рядом; лента понесла их вверх, на крутых склонах складываясь гармошкой. Небо, затянутое пленкой облаков, казалось веком огромного закрытого глаза.

— Ты бы хотел жить в то время, — сказал Крокодил. — А сейчас что не так?

— Да так, — Тимор-Алк пожал плечами. — Вроде как по мячу стукнули, и он покатился вперед, вперед… А потом медленнее. А потом почти остановился. Вот у меня такое чувство, что на Раа все почти остановилось, все еле ползет по инерции… Я в детстве мечтал, что, когда я вырасту, уже будут космические корабли и мы полетим в космос.

— Зачем?

— Вот именно, зачем, — мальчишка отвернулся. — Все и так есть. Знаешь, такое чувство, что единственный смысл на Раа — это Проба. Я вот сейчас вспоминаю… И думаю: наверное, это были лучшие дни моей жизни.

— Я тоже иногда так думаю, — признался Крокодил.

Транспортер тек, как пологая речка, беззвучно и мягко.

— Ты целовался когда-нибудь? — спросил Крокодил.

— Тебе-то что? — Тимор-Алк моментально подобрался.

— В твоем возрасте я только и думал, что о девочках. И многие мои ровесники тоже.

— А я не думаю, — резковато ответил Тимор-Алк. — Я занят.

— Много дел? Наращивать индекс социальной ответственности, учиться, выступать на форумах, нарабатывать авторитет…

— Ты как будто надо мной смеешься, — мальчишка насупился. — Да, я хочу иметь авторитет. Я хочу высокий индекс, как моя бабушка. У индекса, по крайней мере, нет цвета кожи.

Крокодил смутился. Вот оно что…

— Многим девушкам нравятся экзотические парни. А ты… У тебя должен быть бешеный успех среди девчонок, если я хоть что-то в этом понимаю. Ты одновременно яркий и странный, надежный, ты полноправный гражданин…

Под взглядом Тимор-Алка он говорил все тише и наконец замолчал.

— Я занят, — с горечью повторил Тимор-Алк.

— Но физиологически… ты ведь мужчина, правда?

Тимор-Алк вспыхнул, и его зеленоватое лицо сделалось почти малиновым.

— Ты ничего не понимаешь в жизни! — убежденно сказал Крокодил. — Перед тобой неисчерпаемый резерв радости! Учеба, индекс, дела — все это ерунда, судьбы Раа, мигранты, гражданские права — все это чушь, не бойся, попробуй хоть… хоть раз поцеловать кого-то! Хоть за руку подержать, ты же темпераментный парень! И уже взрослый…

— Легко тебе говорить, — вырвалось у Тимор-Алка.

— Легко?! Я в твоем возрасте…

Он запнулся. Да, в шестнадцать лет ему было легко, куда легче, чем теперь зеленоволосому. Может быть, легче, чем в семнадцать и восемнадцать, и куда легче, чем в двадцать пять…

— Ну и как это у тебя было? — шепотом спросил Тимор-Алк.

— Мать с отчимом как раз разводились, — медленно сказал Крокодил. — Я почти неделю жил у друга… У одноклассника. И мы вместе пошли однажды на дискотеку… И я познакомился с девушкой лет на пять старше себя. Я был парень общительный, строил из себя крутого, выглядел старше своих лет…

Он задумался. Он не мог вспомнить лица той девушки, только дешевенький кулон, затерявшийся между массивными грудями. Зато почему-то вспомнилась Светка и как она кричала подруге в телефонную трубку: «Не по залету! Не по залету, ясно тебе? Хоть обзавидуйся теперь, хоть на фарш изойди!»

А потом приглашала эту подругу на каждый день рождения.

Бедный Андрюшка. Бедные, ни в чем не виноватые малыши рождаются у тупых обывателей, у хитрых пройдох, и несут на себе проклятие тупости, ограниченности, жестокости, и остаются одни перед плоской рожей телевизора, в одиночку — перед лицом бессмысленной тусклой жизни и неизбежной бессмысленной смерти…

Крокодил глубоко вздохнул. Сжал зубы; надо решаться, как ни гадко на сердце. Надо хотя бы попробовать.

Ради сына.

— Ты вспомнил Пробу, — сказал он, чувствуя, как от омерзения немеет шея. — Жалко ребят, которые не прошли.

— Жалко, — Тимор-Алк насторожился.

— Камор-Бал, Бинор-Дан… Ты знаешь, что Аира подыграл тебе? Подсудил?

— Что?!

— Эхолокацию ты провалил. Помнишь, он кричал: «Открой глаза»? Это слышали только ты и я. Он знал, что ты шел по памяти и ошибся. Но обошел закон и дал тебе вторую попытку.

Тимор-Алк, секунду назад румяный, вдруг сделался тонким и бледно-зеленым, как травинка без солнца. У Крокодила чуть закружилась голова.

— А с тем испытанием, в круге, — он гнал свою мысль, как гонят по равнине стадо обезумевших быков. — Он нарушил закон теперь на глазах всей группы. Ты вышел из круга. Но он дал тебе вторую попытку.

Тимор-Алк дышал теперь ртом. Казалось, он вот-вот свалится; Крокодил сделал над собой колоссальное усилие: «Ради возвращения, ради Андрея…»