О тирании. 20 уроков XX века - читать онлайн книгу. Автор: Тимоти Снайдер cтр.№ 10

Cтраница 10

Радостно знать, что, как бы ни развивались события, вы помогаете другим делать добро. Многие из нас могут позволить себе поддерживать какую-то часть большой сети благотворительных организаций, которую один из наших бывших президентов называл «тысячей огоньков». Эти огоньки, как звезды в сумерках, лучше всего видны на темнеющем небе.

Когда мы думаем о свободе, нам обычно приходит в голову противостояние между одинокой личностью и мощным государством. Мы склонны считать, что личность должна быть сильной, а государство нужно держать в рамках. Это, конечно, правильно. Но важный элемент свободы — это выбор союзников, а важный способ защиты свободы — это активная поддержка группой своих членов. Именно поэтому мы должны вовлекать в деятельность, важную для нас, наших друзей и близких. Эта деятельность необязательно должна быть политической: Вацлав Гавел, чешский диссидент и мыслитель, приводил пример с приготовлением хорошего пива.

По мере того как мы занимаемся этой работой и узнаем других людей, которые занимаются тем же, мы строим гражданское общество. Участвуя в общем деле, мы учимся доверять людям за пределами узкого круга друзей и семьи, встречаем тех, кто становится для нас авторитетом. Способность к доверию и обучению может сделать жизнь менее хаотичной и непредсказуемой, а демократическую политику — более приемлемой и привлекательной.

В Восточной Европе диссиденты-антикоммунисты в ситуации куда более экстремальной, чем наша, считали неполитическую, казалось бы, активность гражданского общества выражением и гарантией свободы. И они были правы. На протяжении двадцатого века все главные противники свободы были враждебно настроены к неправительственным организациям, благотворителям и т. п. Коммунисты требовали от всех таких сообществ официальной регистрации и превращали их в средства контроля. Фашисты создали так называемую «корпоративистскую» систему, где любая человеческая деятельность занимала определенное место и подчинялась партийно-государственным структурам. Сегодняшние авторитарные режимы (в Индии, Турции, России) также испытывают крайнюю неприязнь к идее свободных ассоциаций и неправительственных организаций.

В течение года, предшествовавшего избранию президента, американские журналисты часто ошибались относительно его кампании. По мере того как он преодолевал барьер за барьером, одерживал победу за победой, комментаторы уверяли нас, что на следующем этапе его остановит тот или иной замечательный американский институт. Но одна группа наблюдателей занимала другую позицию — это были восточноевропейцы и те, кто изучает Восточную Европу. Для них в президентской кампании очень многое было знакомо, а финальный результат не стал сюрпризом. Русские и украинские журналисты, почуяв, чем пахнет на Среднем Западе, говорили более реалистичные вещи, чем американские социологи, построившие карьеру на понимании политики собственной страны.

Американская реакция на очевидные киберугрозы и липовые новости показалась украинцам до смешного медленной. Когда в 2013 году российская пропаганда обрушилась на Украину, молодые украинские журналисты (и не только) реагировали молниеносно, решительно, а временами и остроумно, организуя кампании по разоблачению дезинформации. Россия использовала против Соединенных Штатов те же приемы, что и во время вторжения на Украину. Когда российские медиа распространили в 2014 году ложную информацию об украинских солдатах, распявших мальчика, украинский ответ был мгновенным и эффективным (по крайней мере внутри самой Украины). Когда российские медиа в 2016 году распространили историю о том, что Хилари Клинтон больна, из-за того, что та упомянула об «усталости от принятия решений» (что не является болезнью) в электронной переписке, эту тему подхватили американцы. Украинцы победили, а американцы проиграли — Россия не смогла навязать желаемый режим своему соседу, в то время как в Соединенных Штатах выгодный ей кандидат победил. Это должно заставить нас задуматься. История, которая, как долгое время казалось, двигалась с запада на восток, теперь, похоже, движется с востока на запад. Все происходящее здесь, кажется, уже случалось на востоке.

Тот факт, что большинство американцев не имеет паспортов, стал проблемой для американской демократии. Порой американцы говорят, что им не нужны выездные документы, потому что они предпочитают умереть за свободу в Америке. Это красивые слова, но за ними теряется один важный момент. Это сражение будет долгим. И даже если оно потребует жертв, сперва от нас понадобится пристальное внимание к миру вокруг нас, с тем чтобы понять, чему мы сопротивляемся и как это лучше делать. Так что обладание паспортом не есть капитуляция. Напротив, это делает нас свободнее, поскольку дает возможность нового опыта.

Это позволяет нам увидеть, как другие люди, порой мудрее нас, реагируют на сходные проблемы. Поскольку столь многое из произошедшего с нами за последний год знакомо остальному миру по недавней истории, мы должны внимательно наблюдать и слушать.

Самый умный из нацистов, правовед Карл Шмидт, доступным языком объяснил суть фашистского правления. Чтобы разрушить все правила, говорил он, нужно сфокусироваться на идее исключительности. Нацистский лидер переиграл своих оппонентов, сформировав в обществе веру в исключительность настоящего момента, а затем перевел это состояние исключительности в постоянное чрезвычайное положение. И граждане обменяли свою реальную свободу на ложную безопасность.

Когда сегодня политики упоминают терроризм, они, конечно, говорят о реальной опасности. Но когда нас пытаются убедить, что нужно отказаться от свободы во имя безопасности, следует насторожиться. Нет никакой необходимости выбирать что-то одно. Иногда мы в самом деле приобретаем одно в обмен на другое, но не всегда. Те, кто уверяет вас, что безопасность можно получить только в обмен на свободу, как правило, хотят лишить вас и того и другого.

Совершенно точно можно уступить свободу и не оказаться в большей безопасности.

Подчинение власти может давать чувство успокоения, но это не то же самое, что реальная безопасность. В то же время, когда нам достается немного свободы, мы можем испытывать дискомфорт, но это минутное смятение не опасно. Легко представить себе ситуацию, когда мы жертвуем и тем и другим одновременно: например, когда мы вступаем в отношения, в которых подвергаемся насилию, либо голосуем за фашиста. Точно так же несложно вообразить выбор, который одновременно увеличивает степень свободы и степень безопасности, — например, разрыв таких отношений или эмиграция из фашистского государства. Работа правительства заключается в том, чтобы степени свободы и безопасности росли вместе.