Главная тайна горлана-главаря. Книга 4. Сошедший сам - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Филатьев cтр.№ 95

Галина Катанян:

«Маяковский сидит за обеденным столом, спиной к буфетику, разложив перед собой рукопись. Мейерхольд – рядом с дверью в Володину комнату, на банкеточке. Народу немного – Зинаида Райх, Сёма с Клавой, Женя, Жемчужный, мы с Катаняном, Лиля и Ося.

Маяковский кончает читать. Он не успевает закрыть рукопись, как Мейерхольд срывается с банкетки и бросается на колени перед Маяковским:

– Гений! Мольер! Мольер! Какая драматургия!

И гладит плечи и руки наклонившемуся к нему Маяковского, целует его.

Театр Мейерхольда находился под угрозой закрытия из-за отсутствия в его репертуаре современных пьес. В одном из юмористических журналов вскоре – я помню – появилась карикатура: громадный клоп открывает ключом замок на двери Театра Мейерхольда».

Сам Всеволод Мейерхольд впоследствии сказал:

«Маяковский строил свои пьесы так, как до него никогда никто не строил».

Ознакомившись с воспоминаниями современников Маяковского, Аркадий Ваксберг (уже по-своему) пересказал то, что происходило при чтении «Клопа»:

«Лиля слушала чтение, не сводя с Маяковского восхищённых глаз. Кто другой мог так отнестись к его творчеству, вне которого не существовало и его самого?

Как только Маяковский кончил чтение, Мейерхольд рухнул на колени с возгласом: "Гений!". Он гладил его плечи и руки, крича: "Мольер! Какая драматургия!" В глазах Лили стояли слёзы. За них Маяковский отдал бы все свои увлечения, все порывы и страсти».

Пересказ образный и весьма эмоциональный. Но вряд ли слёзы в глазах Лили Брик (если они вообще были) говорили о её восхищении пьесой. Почему? Об этом речь впереди.

Александр Михайлов:

«В тот же день В.Э.Мейерхольд дал интервью газете "Вечерняя Москва", в котором с необычайной похвалой отозвался о пьесе "Клоп". Сообщалось, что 28 декабря Маяковский прочтёт пьесу труппе театра».

В.Маяковский, Д.Шостакович, В. Мейерхольд и А. Родченко на репетиции "Клопа", 1929 г.

Мейерхольд особо подчеркнул, что пьеса идеологически прочна, что она является подлинно советской, а её содержание – истинно «пролетарским».

И, видимо, не случайно 28 декабря 1928 года газета «Правда» напечатала стихотворение Маяковского под названием «Мразь»:

«Подступает / голод к гландам…

Только, / будто бы на пире,

ходит / взяточников банда,

кошелёчки растопыря…

Чтобы выбиться нам / сквозь продажную смрадь

из грязного быта / и вшивого —

давайте / не взятки брать,

а взяточников / брать за шиворот!»

Как видим, слова «быт», «грязь», «мразь» и «смрадь» прочно занимали место в творчестве поэта. Теперь к ним добавилось ещё одно слово – «клоп».

В тот же день (28 декабря) Маяковский читал свою пьесу коллективу ГосТИМа.

Аркадий Ваксберг:

«В театре уже были расписаны роли и назначены репетиции. На чтение пришёл совсем ещё юный двадцатитрёхлетний Дмитрий Шостакович, которому была заказана музыка. Пришли художники и артисты из того же круга.

Восторгу слушателей не было предела, и опять Лиля разделила с Маяковским его истинный триумф».

Восторг Лили Брик и на этот раз явно происходил из воображения Ваксберга.

А восхищение актрисы ГосТИМа Марии Сухановой в самом деле имел место (пьеса начиналась с выкриков торговцев, которые, расхаживая по сцене, рекламировали свои товары):

«Как будто вновь слышу всех этих зазывал: продавец селёдок кричал нараспев на весь район, продавец открыток с анекдотами был сиплый с пропитым голосом и бубнил тихонько, показывая запрещённый товар из-под полы, продавщица бюстгальтеров взвизгивала, продавец абажуров распевал, продавец пуговиц рубил текст стаккато, продавщица духов жеманно сюсюкала. Если бы так сыграли актёры, ухватив особенность характера каждого продавца, как это было передано Маяковским!»

Следующая читка проходила 30 декабря 1928 года – на этот раз уже на заседании Художественно-политического совета ГосТИМа. Была принята резолюция:

«Художественно-политический совет, заслушав на своём расширенном заседании пьесу Владимира Маяковского "Клоп", признаёт её значительнейшим явлением советской драматургии с точки зрения как идеологической, так и художественной и приветствует включение её в репертуар».

Один из членов совета внёс предложение: поприветствовать автора.

Затем началось обсуждение.

Маяковский выступал дважды. В первый раз он сказал:

«Я меньше всего надеялся: напишу пьесу, и потом отпадёт нужда в драматической литературе. Пьесу надо брать в "сравнительной зверологии" наших театров. Главный плюс ее: это пьеса обкладывающая, но оптимистическая советская пьеса. Что касается частностей, то я боялся, что всем пьеса понравится и придётся решить, что написал гадость. Но вот Гроссман-Рощин сказал, что пьеса – гадость, тупая, глупая. Я против эстетизирующего начала, против замены борьбы сюсюкающим литературным разговором».

Это выступление типично для Маяковского – много звучных (чаще всего – наукообразных) выражений («сравнительная зверология», «эстетизирующее начало», «сюсюкающий разговор»), но сходу не разберёшь, что же, собственно, хотел сказать выступавший. А он продолжал:

«После моей работы в "Комсомольской правде" я должен сказать: несмотря на то, что это беспокойно, я не привык к беспартийному разговору».

Вновь не очень понятно, что имел в виду Маяковский.

А он уже обрушивался на главных героев своей пьесы:

«Пока сволочь есть в жизни, я её в художественном произведении не амнистирую. В пьесе – факты об обывательской морали и века, и сегодняшнего дня. Если будет пятьдесят таких пьес, надо отдать пятьдесят театров под такие пьесы. Против строящих обклада нет, но если обижаются, значит, в них попадает. "Клоп" в известной степени – антиводочная агитка…

Мой упор – на комсомольскую массу. Нельзя рассчитывать на всё человечество: половина сволочей и половина симпатичных».

Резко, эмоционально и как всегда сумбурно! Но это – стиль Маяковского.

Впрочем, на этот раз он произнёс объясняющее слово – «обклад» и пьесу свою назвал «обкладывающей». «Обклад» – это охотничий термин, означающий место, куда загоняют зверя, на которого охотятся. Если к этому добавить, что своего «Клопа» Владимир Владимирович назвал «антиводочной агиткой», то, стало быть, он направлен против пьяниц, которых необходимо «обложить» (и их «обкладывают») чересчур резкими и даже грубыми словами.