Пария - читать онлайн книгу. Автор: Грэхем Мастертон cтр.№ 16

Я поставил сумки во дворе, вынул ключи и открыл главные двери. Внутри было тепло и тихо. В гостиной на стенах танцевали отблески огня в камине. Я внес покупки и запер двери. Может, дом вообще не был одержимым? Может, просто прошлой ночью скрип качелей растревожил меня и вызвал легкий приступ истерии?

Но, тем не менее, распаковав покупки и поставив лазанью на плиту, я обошел весь дом, первый и второй этаж, проверил каждую комнату, открыл каждый шкаф, опустившись на колени, заглянул под каждую кровать. Я хотел увериться, что в доме никто не прячется и никто неожиданно не набросится на меня, когда я начну есть.

Я вел себя просто по-идиотски, но что бы вы сами сделали на моем месте?

Где-то с час я смотрел телевизор, хотя передачи шли с помехами из-за бури. Я посмотрел „Сэндфорд“ и даже „Траппера Джона“. Потом убрал за собой после ужина, налил себе двойное виски и прошел в библиотеку. Я хотел еще раз посмотреть на картину, из-за которой Эдвард Уордвелл выкручивал мне руки. Я решил попытаться определить, что за корабль нарисован на картине.

В библиотеке было довольно холодно. В обычное время это была самая теплая комната в доме. Мне не хотелось заново разжигать огонь, и я включил электронагреватель. Однако через минуту в нем возникло короткое замыкание, выстрелили искры, нагреватель затрещал и погас. Разнесся запах жженого пластика и озона. Ветви плюща, растущего во дворе, выстукивали на оконных стеклах сложный ритм, как будто заблудшие души, стучащие в окно.

Я взял картину, все еще завернутую в бумагу, прихватил с полок несколько книжек, при помощи которых надеялся идентифицировать корабль. „Торговый флот Салема“ Осборна, „Торговые корабли Массачусетса в годы 1650–1850“ Уолкотта. В порыве энтузиазма я захватил еще и „Великие люди Салема“ Дугласа. Я помнил, что в старом Салеме самые важные купцы и политики нередко имели собственные корабли, и книжка Дугласа могла содержать сведения, касающиеся корабля на картине.

Пока я искал необходимые книги, в библиотеке стало так холодно, что мое дыхание превращалось в пар. Видимо, барометр свихнулся, подумал я. Но в холле было так же тепло, как и раньше, а барометр предсказывал улучшение погоды. Я оглянулся на двери библиотеки. Что-то здесь было не в порядке. Может, влажность воздуха? Какой-то сквозняк из камина. И мне снова показалось, что я что-то слышу — но что? Чье-то дыхание? Шепот? Я оцепенел и не мог решить, должен ли я вернуться в библиотеку и попытаться разобраться с этими непонятными явлениями или притвориться, что все это меня не волнует. Ведь духи, возможно, являются только тем, кто в них верит. Может, если я не поверю в них, то они потеряют силы, утратят желание и наконец оставят меня в покое?

Шепот. Тихий, упорный, настойчивый шепот, будто кто-то рассказывал какую-то длинную и исключительно неприятную историю.

— Ну хорошо, — сказал я вслух. — Ну хорошо, с меня хватит!

Я резко распахнул двери библиотеки, так, что они затряслись на петлях и жалобно скрипнули. Библиотека, конечно же, была пуста. Только ветви плюща, барабанящие в окно. Только ветер и ливень, хлещущий в стекла. При каждом выдохе из моего рта вырывался пар. Я невольно припомнил разнообразные фильмы ужасов, типа „Изгоняющего дьявола“, где присутствие демона зла отмечалось резким падением температуры.

— Ладно, — буркнул я, стараясь принять тон крутого парня, который великодушно решает сохранить жизнь алкашу, пристающему к его жене. Я нащупал ручку и тщательно закрыл за собой двери библиотеки. — Там ничего нет, — сказал я сам себе. — Никаких духов. Никаких демонов. Ничего!

Я забрал книги и картину, отнес их в гостиную и разложил на коврике перед камином. Затем развернул картину и стал держать ее перед собой. В мигающем свете огня нарисованное море, казалось, волновалось.

Было удивительно думать, что этот листок вручную выделанной бумаги прикрепили к мольберту более двухсот девяноста лет назад менее чем в четверти мили отсюда, что неизвестный художник воспроизвел с помощью красок фрагмент прошлого, день, когда по пристани гуляли мужчины в камзолах, а Салем был полон коней, повозок и людей в пуританских одеждах. Я коснулся поверхности картины кончиками пальцев. Многое говорило об отсутствии у художника таланта. Колорит и перспектива были переданы решительно по-любительски. Однако что-то создавало впечатление, что эта картина изображает нечто жизненно важное, что ее нарисовали по какой-то серьезной причине. Так, будто художник спешил увековечить для потомства этот давно минувший день и потому старался так подробно запечатлеть, как выглядел тогда Салемский залив.

Теперь я понял, почему Музей Пибоди так интересовался картиной. Каждая подробность была передана с большой точностью, каждое дерево находилось на своем месте, было видно даже крутое начало Аллеи Квакеров, у которой стояли маленькие домики. Один из них мог бы быть предком моего дома: невысокая развалюха с высокой каминной трубой и стенами, поблекшими от старости.

Я присмотрелся к кораблю на другой стороне залива. Это был трехмачтовый парусник с обычным такелажем, однако у него была характерная черта, которой я не заметил раньше. На корме развевались целых два больших флага, один над другим. Верхний изображал красный крест на черном фоне, нижний, видимо, был знаком владельца судна. Конечно, в 1691 году еще не знали „звезд и полос“. Некоторые утверждают, что именно капитан дальнего плавания из Салема Вильям Драйвер впервые поднял на мачту американский флаг „Олд Глори“, но это было уже в 1824 году.

Я долил себе виски и заглянул в книжку Уолкотта о торговых кораблях. Я узнал, что „сановники из Салема имели обычай поднимать на своих кораблях два флага: один для обозначения владельца, другой в честь начинающегося плавания, особенно если это плавание должно было иметь исключительное значение или принести колоссальную прибыль“

В конце книги я нашел таблицу с рисунками флагов различных судовладельцев. Правда, рисунки эти были черно-белые и трудно было разобраться в различных комбинациях крестов, полос и даже звезд. Два изображения отдаленно напоминали флаг с корабля на картине, поэтому я сунул нос в „Торговый флот Салема“ Осборна, чтобы найти что-нибудь о хозяевах кораблей. Один случай оказался безнадежным: флаг Джозефа Уинтертона, эсквайра, который якобы первым пустил паром из Салема в залив Грейнитхед. Однако другой флаг принадлежал Эйсе Хаскету, богатому купцу, чьи радикальные религиозные убеждения в 1670 году вынудили его к бегству из Англии. Вскоре он построил в Салеме, пожалуй, самый большой флот торговых кораблей и рыбацких судов на всем восточном побережье.

„Нам немногое известно о флоте Хаскета, — говорилось в книге, — хотя вероятнее всего в его состав входили четыре стофутовых торговых корабля и бесчисленные меньшие суда. По современным меркам корабль длиной в сто футов не причисляется к большим, но это были самые крупные плавающие суда, которые могли безопасно входить в залив Салем. Приливы там достигают девяти футов, и большой корабль, свободно войдя в залив во время прилива, во время отлива несомненно сел бы на мель. До нашего времени известными остались названия лишь двух кораблей Хаскета: „Осанна“ и „Дэвид Дарк“. Вырезанная из кости модель „Осанны“, выполненная около 1712 года бывшим членом экипажа корабля, представляет корабль как трехмачтовый парусник с флагом, украшенным пальмовым деревом в знак того, что корабль ходил в плавания к берегам Вест-Индии. Не сохранилось ни одного описания „Дэвида Дарка“, однако можно предположить, что это был корабль, во многом похожий на „Осанну“…“