«Линия Сталина». Неприступный бастион - читать онлайн книгу. Автор: Герман Романов cтр.№ 66

– Нельзя штурмовать, никак нельзя! Слишком большие будут потери в позиционной войне! Такое опасное оружие, судя по всему, начинка тяжелых мин или метательные бочки с особой взрывчато-зажигательной смесью, как раз для этого и придумано! Как вы считаете, Карл?

– Я согласен с вами, господин генерал, – голос начальника штаба был сух и тосклив, почти безжизненный: в адском вареве у него погиб там зять, и потеря тяжело переживалась.

– Какой у нас урон?

– 6-я панцер-дивизия потеряла более двух тысяч солдат и офицеров, погибшими и пропавшими без вести. Еще столько же ранены, контужены и обожжены. Русские тяжелые танки передавили все противотанковые пушки, без ущерба для себя расстреляли, как на полигоне, 3-й танковый батальон, смяли гаубичный дивизион.

Каждое слово полковника Реттингера било в душу – «ахт-ахт» у этой дивизии не было, а всего одна батарея 105-мм пушек была накрыта огнем артиллерии противника, потом прошлись танки, совершенно неуязвимые для оружия пехоты. В результате контрудара большевики ликвидировали прорыв и снова закрепились на отбитых позициях.

– В 1-й панцер-дивизии убито свыше трехсот, а ранено и контужено до тысячи солдат и офицеров. Во всех других дивизиях общие потери примерно такие же. Главное, господин генерал, нам выбили танки! В этой дивизии осталось чуть больше сотни танков, в 6-й почти сто сорок. Вчера авиация противника нанесла удары по 8-й панцер-дивизии – было уничтожено или серьезно повреждено девять танков. Всего у нас примерно триста пятьдесят танков осталось, и нет надежды на значимое пополнение парка.

– Половина того, что было, – усмехнулся Рейнгардт. – Если так будет продолжаться и дальше, в наших дивизиях, когда они дойдут до Петербурга, количество имеющихся танков в строю будет полностью соответствовать их порядковым номерам.

Грубоватая немецкая шутка не получилась, да и самого генерала озноб пробрал, когда он мысленно произнес: «Однотанковая, шеститанковая и восьмитанковая дивизии». Жуткие потери, каких вермахт не знал вообще, за исключением Крита. Но там был десант с воздуха, по самолетам и планерам англичане вели самый бешеный огонь, потому парашютисты и горные егеря потеряли убитыми и ранеными половину состава от числа высадившихся. Но тут-то не остров, затерянный в море, здесь земля и дороги, а в небе летает своя авиация – и такие потери, жестокие и невероятные, никак не ожидаемые ни им собственно и ни кем из командования этих же панцер-дивизий.

Рейнгардт посмотрел на карту, словно на ней он мог найти верное решение. Идти на север, прорвать фронт русских по Эмбаху. И что дальше? Это будет похоже на то, что дверь вышибут, вот только она будет не на свободу, а в отхожий чуланчик. Узкое дефиле между Финским заливом и Чудским озером, перешеек сужается к городу Нарве, который будет сильно укреплен большевиками, за ним Ямбургский укрепрайон – везде болота и леса, торфяники – возможности для маневра исключены полностью.

Обойти с юга?

Каким образом продвигаться в сильно заболоченном бездорожье двум моторизованным корпусам, если один оттуда еле убрался? Да и как танкисты 8-й панцер-дивизии примут приказ возвращаться обратно, окончательно ведь истратят ресурс и угробят технику. К тому же этот шаг вызовет неразбериху, недаром французы считают, что «перемена в приказах ведет к беспорядку». А если обход с юга исключен, то что тогда остается?

Фронтальный штурм «линии Сталина», где зарылись русские войска в огромном количестве, вооруженные до зубов, при поддержке четырех сотен танков. Штурмовать? Хватит, уже попробовали! Еще одно наступление, и вся танковая группа станет пехотной!

Рейнгардт задумался над своим предложением командующему 4-й ТГ генерал-полковнику Гепнеру. Произвести перегруппировку, подтянуть тылы, отремонтировать танки. Плохо, что поле боя дважды оставалось за русскими, они изуродуют оставшуюся там бронетехнику, что дешевле будет изготовить новые танки, чем попытаться эвакуировать обгоревшие остовы. Время остро требуется и 56-му корпусу – войти в курс дел новому командиру, который еще не назначен, завтра начнут подходить полки дивизии СС, а потом 290-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта барона Теодора фон Вреде. То есть к 14–15 июля оба корпуса будут готовы к новому наступлению.

Фронт русских будет рвать пехота, и лишь потом танковые соединения войдут в прорыв! На подходе 58-я дивизия 38-го армейского корпуса, идет на Дерпт, но лучше ее повернуть на время к Пскову. И три дивизии 1-го АК, их вполне достаточно, чтобы вначале разорвать центр обороны русских, затем переправиться через реку и захватить плацдарм. Потом перебросить танки и вскрываться, направив один корпус на Псков, другой на Порхов, глубоко в тыл советских войск. Ну что ж, вполне разумный вариант и может привести к победе. Но прежде, чем разрабатывать его для штаба 4-й ТГ в качестве предложения, необходимо отдать распоряжение.

– Карл, пишите приказ! Мы переходим к обороне…

Командир 41-го стрелкового корпуса генерал-майор Гловацкий Псков

На столе лежали пять снимков. Всего полдесятка новых фото, еще не обмятых, прилично сделанных – все же у немцев в этом времени очень качественное оборудование для съемок. Вот только что там изображено, к слову «приличие» не имело никакого отношения. На них была война, причем в самом зверском обличье – убийство безоружных пленных всегда и во все времена считалось тягчайшим преступлением.

– Ублюдки!

Генерал взял в руки первые два снимка, снятые в одном месте. Тихий литовский или латвийский городок, на фоне неба силуэт католической кирхи или костела – не настолько он сам подкован был в церковной архитектуре. Первый снимок – в центре наш подбитый Т‑26, с башни головой вниз свисает танкист, второй лежит на моторном отсеке, поджав под себя ноги. Чуть сбоку высовывается корма Pz-IV, вполне узнаваемая по каткам. А вот справа, на переднем плане стоит верзила в расстегнутом комбинезоне, щерится во все зубы – торжествует, паскуда, типа, я вот такой геройский, их подбил и с пулемета посек – даже вылезти не успели. Башнера, может, и подстрелили, а вот второй плохо лежит, скрючился, руки к животу прижал и не просто так, как от пули в упор – между ладонями рукоять чего-то колющего, типа штыка. Убили парня, зарезали, короче.

Второй снимок с того же места, но под другим углом – видна кирха, та же, дверь в нее открыта – на ступенях священник в сутане, католик, судя по облачению. Но все это в стороне. В центре стоит тот самый молодчик. Сотоварищи, числом в четыре человека, и все как на подбор в комбезах, с черепами на петлицах – не СС, там «мертвая голова» другая, а Панцерваффе, армейские танковые части. За ними крупным планом лобешник того самого Pz-IV, с привязанным колючей проволокой к броне танкистом, в русском шлемофоне – форма совсем не изменилась, он сам спустя полвека такой же носил в БМП – боевой машине пехоты. В эти времена сия аббревиатура уже означает батальонный медицинский пункт. Судя по всему, живого привязали, ноги смутно видны, расплылись, видно, ими дергает. И чуть с края снимка высовывается корма знакомого Т‑26 с убитыми танкистами, видно, фотограф специально постарался такой ракурс выбрать, чтобы все влезло. Как ему уже объяснили молодчики сии с 6-й панцер-дивизии покойного Ландграфа – как хорошо звучит предпоследнее слово. На КВ‑2 напоролись – бетонобойным снарядом в упор сорвал с «немца» башню, никто не выжил, лишь в кителе офицера нашли эти фотографии.