— Думаете, мы сможем добраться до нее живыми?
— Уверен. Если кто-то не оккупировал служебный лифт.
Но этого не произошло, и они благополучно спустились в ту часть холла, которая находилась за кухней, затем вышли через служебную дверь с противоположной главному входу стороны гостиницы. Дорожка, огибавшая здание, и улица были пустынны. Свернув направо, Хэнк Гиббз подвел ее к своей машине.
Карманное зеркальце подтвердило его слова насчет ее прически. Хорошо, что она надела шапочку для душа, когда мылась, — волосы остались сухими, и теперь было достаточно лишь нескольких взмахов расческой. Когда Эми закончила приводить волосы в порядок, машина уже набирала скорость.
— Куда мы едем?
Гиббз усмехнулся.
— Вы знаете, что такое «невозможно»?
— Подскажите.
— Невозможно найти китайский ресторан, в котором подавали бы завтрак.
— Мы в таком вчера ужинали.
Гиббз быстро взглянул на нее.
— Мы?
— Дик Рено и я.
— Тогда вас ждет сюрприз. Там, куда мы едем, подают завтрак по-деревенски — яичницу с ветчиной. Лучшую по эту сторону от Спрингфилда.
Город остался позади. Эми откинулась на сиденье; Гиббз посмотрел на нее.
— Вам лучше?
— Гораздо. Спасибо, что спасли меня. Я еще не совсем проснулась, когда соглашалась на все эти интервью. Могла бы провести полдня раздавая милостыню.
— Не надо чувствовать себя виноватой. То же самое происходит со мной, вот почему я и решил уехать. Как только в маленьком городке происходит что-то серьезное, тут же сбегаются репортеры со всего штата, журналисты с различных радиостанций и телекомпаний. Им приходится иметь дело с местными представителями закона, но это значит, что ты довольствуешься скудными пресс-релизами или слышишь «без комментариев» в ответ на свой вопрос. Поэтому они начинают с того, что разыскивают редактора местной газеты и пытаются выудить все у него.
Эми кивнула.
— Так было и в тот раз, когда Норман Бейтс сбежал и убили Лумисов?
— Даже хуже. Но после того как все это закончилось, никто не ожидал, что нечто подобное повторится. И вот…
Гиббз не договорил, и, пока он парковался и они шли к ресторану, между ними сохранялось молчание.
Посетителей было мало. Направляясь к столику, Эми заметила, что Гиббз не преувеличивал: яичница с ветчиной выглядела аппетитно, и не менее радовал глаз вид горячих булочек, свежевыжатого апельсинового сока и настоящего мармелада в стеклянных вазочках, столь не похожего на обычную синтетическую дрянь в пластиковой упаковке.
Когда они сели и выбрали блюда из меню, напрочь лишенного примет восточной кухни, Эми не без удовольствия отметила удивление на лице Гиббза.
— Как вам вчерашний ужин? — спросил он.
— Понравился.
— Я говорю не только о еде. Удалось выудить у Рено что-нибудь, что вы можете использовать?
— Я приняла приглашение не для того, чтобы его использовать.
— Все женщины так говорят. — Гиббз усмехнулся. — Но случилось так, что вы еще и писательница, а писатели используют всех и вся. Достаточно познакомиться с одной.
Эми невольно улыбнулась.
— Ладно, ваша взяла.
— Так как же?
Она покачала головой.
— По правде говоря, нет. Я хочу сказать, что ничего нового я не узнала. Но он ясно дал мне понять, что чувствуют здешние жители, когда их ассоциируют с преступлением, которое произошло в их городе. Им не нравится то, что сделал Норман Бейтс, и им не нравится жить в его тени.
— Разве их можно за это винить?
Им принесли сок и кофе, и Гиббз умолк. Эми обнаружила, что и сливки были настоящие. День сюрпризов.
Она положила натуральный сахар в натуральный кофе и подняла голову.
— Я заходила к вам в редакцию вчера вечером, — сказала она. — Где вы были?
— Разве Энгстром вам не сказал?
— Нет, он тоже вас искал.
— Да, я забыл. Когда я вернулся и узнал, что вы приходили, я вышел, чтобы поискать вас, но вы к тому времени успели уехать. — Гиббз улыбнулся. — Мне следует простить шерифа: он не мог рассказать вам того, что я не рассказал ему. — Улыбка исчезла с его лица. — Вообще-то я не уверен, что надо говорить вам об этом сейчас. Не хочу портить вам завтрак.
— Что бы это ни было, я все равно узнаю об этом раньше или позже, — заметила Эми.
— Верно. Но я не этим хотел удивить вас, когда приглашал сюда.
— Вы будете говорить или нет?
— Ладно. Вчера вечером я был в больнице «Бэнкрофт Мемориал».
— Я помню это название. — Эми кивнула. — Там сейчас находится Клейборн.
— Находился, — ровным голосом произнес Гиббз. — Он умер вчера вечером.
— Как это случилось?
— Еще один инфаркт — обширный.
— Стейнер знает?
— Думаю, что уже знает. Мне сообщили об этом, когда я был в редакции, и я сразу отправился в больницу. В подробности меня не посвящали, но, насколько я знаю, через день-другой будет вскрытие. Вряд ли кого-то это особенно заинтересует, учитывая то, что произошло вчера в городе.
Эми сделала глоток кофе, но вкуса не почувствовала. Ощущения и эмоции покинули ее. Услышанное должно было бы потрясти ее, однако этого не случилось. А жалость странным образом переплелась с раздражением: почему, черт побери, ей так и не удалось поговорить с Клейборном до того, как он умер?
Она смотрела на Гиббза.
— Значит, вот где вы были.
— Не верите — спросите у вашего друга Энгстрома.
Эми покачала головой.
— Он мне не друг.
— И мне тоже. — Гиббз нахмурился. — Сказал, чтобы я не путался у него под ногами и не мешал расследованию. Как только я оказался у него в офисе, он сразу принялся звонить в «Бэнкрофт Мемориал», чтобы проверить мое алиби.
— Он вас подозревает?
— А почему бы и нет? Он и вас подозревает. Такая у него работа.
— А кого подозреваете вы?
Гиббз нахмурился.
— Надо подумать. Если вы расскажете, что было с вами вчера вечером, после того как вы расстались с Диком Рено, может быть, мне это поможет.
Эми согласилась, но выждала, пока им принесут все, что они заказали, и можно будет приняться за еду. Вкусовые ощущения вернулись к ней, и она была этому рада.
Гиббз же, похоже, был рад услышать ее рассказ. Когда она закончила, он спросил:
— А как, по-вашему, все обстояло на самом деле?