Рискуя собственной шкурой. Скрытая асимметрия повседневной жизни - читать онлайн книгу. Автор: Нассим Николас Талеб cтр.№ 43

Одно из профессиональных правил моего бизнеса: никогда не нанимай хорошо одетого трейдера. И более того:

Не «способен», а «не способен». Почему?

Я рассказал об этой концепции в «Антихрупкости», назвав ее заблуждением «зеленого леса». Один парень сделал состояние, торгуя зеленым лесом и, как впоследствии выяснилось, не понимая, что это вообще такое: он и не ведал, что зеленым лесом называют пиломатериал из свежесрубленных деревьев, а не древесину, выкрашенную в зеленый цвет. По контрасту человек, рассказывающий эту историю, обанкротился, хотя знал о зеленом лесе все, что можно о нем знать. Заблуждение состоит в том, что нужные в реальном мире знания не обязательно связаны с эрудицией и интеллектом. Это не значит, что детали неважны, это значит, что детали, которые мы (на манер ИНИ) считаем важными, могут заслонить от нас ключевые свойства механизма ценообразования.

Еще один аспект:

Мой друг Терри Б., читавший курс об инвестициях, пригласил к студентам двух экспертов. Один выглядел точь-в-точь как инвестиционный менеджер: идеально сидящий костюм, дорогие часы, сияющие ботинки, ясная речь. Он важничал, вселяя в слушателей уверенность того типа, которой ждешь от менеджера. Второй походил на хирурга-мясника и говорил очень невнятно; временами казалось, что он не держит мысль. Когда Терри спросил студентов, который из двух, по их мнению, более успешен, те и близко не угадали. Первый (какая неожиданность) руководил эквивалентом бесплатной столовой; состояние второго оценивалось по крайней мере в 100 миллионов.

Покойный Джимми Пауэрс, бесстрашный нью-йоркский ирландец, с которым я работал в инвестиционном банке в начале моей трейдерской карьеры, был успешен, несмотря на то что его выгнали из колледжа и он какое-то время «работал» мелким гангстером в Бруклине. На собраниях он рассказывал о трейдерских сделках примерно так: «Мы сделали то, сделали это, трам-там-там, ля-ля-ля, и все стало чики-пуки», – а слушавшие его менеджеры настолько не понимали, о чем он, что уже и понимать ничего не хотели, лишь бы отдел приносил прибыль. К слову, спустя какое-то время я стал без усилий понимать, о чем говорит Джимми. Мне не было и тридцати, когда я осознал, что те, кого легко понять, несут откровенную чушь.

Литература обязана не быть похожей на литературу. Писатель Жорж Сименон в юности был журналистом и помощником знаменитой французской писательницы Колетт; она научила Сименона не давать себе волю и убирать из текста сослагательное наклонение в имперфекте, зефиры, рододендроны и хляби небесные – все то, что вставляет писатель, полируя свое сочинение. Сименон следовал ее совету до конца: его стиль близок стилю, скажем, Грэма Грина, очищен от шелухи, так что слова не мешают читателю воспринимать атмосферу; вы физически ощущаете, как промокают ваши ботинки, когда читаете о том, как комиссар Мегрэ часами ходит под парижским дождем; главный герой – будто и не Мегрэ, а задний план.

Точно так же сохраняется иллюзия, будто бизнес работает благодаря бизнес-планам, а наука – благодаря финансированию. Это абсолютно неверно: бизнес-план – нарратив, полезный тем, кто хочет провести лоха. Схема работает, потому что, как я сказал во второй части пролога, в предпринимательском бизнесе выгоднее всего создавать фирмы на продажу; продавать их без ясного нарратива нелегко. Но в настоящем бизнесе (по контрасту с мобилизацией капитала), который должен выживать, бизнес-планы и привлечение капитала дают обратный эффект. Основанные в недавнем прошлом крупные компании (Microsoft, Apple, Facebook, Google) по большей части создавались теми, кто ставил на кон и шкуру, и душу, и развивались органически – если они и привлекали капитал, то чтобы расшириться или пополнить нехватку средств; привлечение капитала – не главный их мотор. Создавая фирму, вы не создаете фирму; занимаясь наукой, вы ее не двигаете.

Что возвращает нас к социальным наукам. Очень часто я набрасывал концепции на клочке бумаги рядом с математическим доказательством и посылал куда-нибудь, планируя опубликовать. Никакой воды, никакого многословия статей на темы социальных наук. Я обнаружил, что в ряде фальшивых областей вроде экономики с ее ритуалами и «учеными», цитирующими друг друга, форма – и правда всё. Меня никогда не критикуют за содержание, а только за то, как концепция выглядит. Существует некий язык, который необходимо выучить, заплатив большие деньги, и все статьи – не более чем упражнения в этом языке.

Отсюда мы перейдем к свойствам сциентизма. Для этих идиотов одной формы недостаточно. Им подавай еще и ненужную сложность.

Впрочем, у академического переусложнения и ритуалов есть своя логика. Вы когда-нибудь задумывались, почему епископ разодет так, будто он ряженый?

Сообщества Средиземноморья – традиционные: самый высокопоставленный человек в них всегда теряет больше остальных. Если что-то и характеризует сегодняшнюю Америку, так это принятие экономического риска – благодаря тому, что англосаксонское общество удачно перенесло воинские ценности в бизнес и коммерцию; замечательно, что традиционная арабская культура также делает акцент на чести принятия экономического риска. Но, как показывает история, были – и есть – сообщества, в которых на самом верху сидят интеллектуалы. У индусов первыми в иерархии были брахманы, у кельтов – друиды (как и у друзов, возможно их родственников), у египтян – писцы, а у китайцев – сравнительно короткое время – ученые мужи. Добавим в список послевоенную Францию. Как можно заметить, все интеллектуалы схожим образом удерживали власть и обособлялись от других людей: через сложные, чрезвычайно замысловатые ритуалы, мистерии внутри своей касты – и смещение фокуса на внешнее и поверхностное.

Даже в «нормальном» обществе, управляемом воинами или людьми действия, класс интеллектуалов вечно выдумывает ритуалы: без помпы и церемоний интеллектуал – всего лишь говорун, то есть пустое место. Посмотрите на епископа из моих краев – греческого православного: это воплощенное чувство собственного достоинства. Епископ на роликовых коньках перестает быть епископом. Нет ничего плохого в декоре, в форме, если она остается всего лишь формой. Но наука и бизнес – не о форме, а о содержании.

Теперь рассмотрим следующие тезисы: