Трое и боги [= Трое и Дана] - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Никитин cтр.№ 109

Зеленая горка впереди выросла, превратилась в крупного Змея. Бедный зверь распластался, раскинув крылья и вытянув шею. Его словно придавило огромной невидимой ладонью. Олег на бегу махнул рукой, не то заставляя лезть на зеленую спину, не то закидывая Таргитая и Мрака. Оборотень с разбегу запрыгнул на хвост, уже привычно пробежал вдоль гребня к холке. Таргитай хватался за шипы, застревал, перевязь цеплялась за толстые, как колья в заборе, иглы. В руках Олега блеснула короткая молния. Змей вздрогнул от укола, открыл глаза, коричневые крылья очень медленно пошли в стороны, загребая пыль.

– Куда? – крикнул Мрак.

Змей без разбега прыгнул в воздух. Их прижало, встречный ветер забивал дыхание. Земля резко пошла вниз. Олег кивнул на Таргитая – мол, певцу и дураку виднее. Похоже, теперь они будут заносить ему хвост на поворотах.

Земля трещала, щели и трещины превращались в ущелья. Из глубин поднимались пыльные скелеты. Первыми вставали трупы с остатками плоти и в одежде, если прежде не сняли мародеры, следом выходили голые скелеты, чаще всего при оружии, последними поднимались из глубин земли согнутые скелеты с длинными руками и короткими ногами. Род их делал первыми, торопливо объяснил Олег, когда еще не придумал, каким сотворить человека.

Еще позже начали вздыматься настоящие исполины. Рост их превышал три человеческих роста, руки достигали колен. Одни нерешительно брели куда-то, другие же, потоптавшись на месте, возвращались в могилы.

Земля бурлила, как кипящий котел, а пыльные вихри оседали на глазах. Земной прах, который невры привыкли попирать ногами, стягивался в кучки, превращался в подобия людей. Вихри и вихрики неслись в разные стороны, сносили в одно место развеянную за века плоть давно забытых царей, героев и простого люда.

Земли уже не было видно под плотной массой движущегося в одном направлении войска Ящера. Зелень исчезла под морем голых черепов, мертво белели кости. Все шли на север.

– Растопчут, – сказал Таргитай с мукой. – Их больше, чем муравьев!

– Река Даны не задержит?

– Перейдут по дну. А то и завалят костями.

– Хватит ли… Редкая птица долетит до середины Данапра.

– Люди не птицы – пройдут везде.

– Даже бывшие люди, – бросил Олег сумрачно.

…Они летели и летели. Таргитай от усталости перестал ужасаться несметному полчищу Ящера. Мертвые выходили из могил всюду. Он уже не считал, не вскрикивал. Стал замечать только противников странных или чудовищных, как выходящие из земли серые гиганты. Ростом со скалы, медлительные и несокрушимые, они стряхивали комья, озирались, глазницы загорались багровым, словно в черепах плескалась лава.

Из темного бора, над которым летели, выходили, ломая столетние деревья, чудовищные звери. Таких невры не видели, даже не думали, что такие могут быть. Возможно, их сотворил не Род, а сам Ящер для последней битвы.

Когда неслись над Рипейскими горами, видели, как из прародительницы-горы, ломая стены, появлялись люди-камни. Зоркие глаза Мрака разглядели даже знакомую фигуру Горыни. Сердце сжалось: неужто мудрый гигант на стороне врагов?

А когда пролетали над Святыми горами, все трое узрели исполинскую фигуру, что двигалась, наполовину скрытая облаками. Таргитай ахнул:

– Святогор!.. Добро, что его не держит земля!

Мрак буркнул:

– Да и горы стали помельче. Наши внуки не увидят гор вовсе.

– Почему?

– Повгоняет в землю. Уже мельче, чем в прошлый раз.

– Мрак, это ты сам вырос.

– Да, гм… Неужто и Святогор на стороне Ящера?

Таргитай горько кивнул:

– Все старые герои на его стороне.

– А на нашей?

– Только мы трое… Наверное.

Олег искоса посматривал на сосредоточенное лицо Таргитая.

Что-то знает больше, чем даже он, волхв. Понятно, боги дураков любят. Понять бы почему… А Мрак вообще с Таргитаем советуется.

Таргитай со страхом смотрел вниз. Его трясло, но не от страха высоты. Он видел такое, что волосы вставали дыбом. Видел богов, в день последней смертной битвы все они стали видимыми, и это потрясало больше, чем войско скелетов и чудовищ.

Род создал не так уж много богов, но создал их бессмертными.

Их не стало меньше, напротив – не стань такими равнодушными друг к другу, как и ко всему на свете, уже заполонили бы весь мир. Ведь когда сочетались, то возникали новые боги, такие же бессмертные, хотя и не столь совершенные: ведь их не создавал великий Род. Это поколение уже не знало неба, жили там, где появились. Так возникли боги рек, ручьев, болот, озер. Это они, не видя постоянно блистающий облик Рода, совершенный облик, быстро утрачивали человеческие черты.

Вечность! Даже человек, живя краткий миг, успевает меняться. В Лесу живут высокие и светлокожие, в жарких песках – мелкие и черные, а в Степи – желтые и широколицые. Всяк приспосабливается. Проживи человек среди болот тысячу лет – отрастил бы жабьи перепонки.

Он видел с пролетающего Змея, как на деревьях качаются зеленокожие с изумрудными волосами девушки. Среди гор различал массивных и несокрушимых, как сами горы, каменных богов. В реках мелькали могучие тела владык вод. Дважды Таргитай видел призрачные тела детей Стрибога – потомков ветра, раньше мог различать только в моменты страшных бурь.

Они радостны, вспомнил он горькие слова Рода. Им все достается легко. Они просто живут, им не за что бороться зубами и когтями. Мир постареет, разрушится, но боги не изменятся. Только дурак пытается менять весь мир по своему подобию, а умный сам приспосабливается к огромному миру. Но если мудрость богов не в состоянии спасти мир…

Неужто Род, в самом деле, всерьез полагается не на мудрость и силу богов, а на дурость слабых людей?

– Разве что от отчаяния, – подумал он вслух. – Все ранние попытки провалились, как лоси на весеннем льду… Мы – последние.

Воздух был холодный, из него ушла вся жизнь. Вороны падали на лету мертвыми, земля лопалась, всюду разбегались узкие трещины. Из глубоких трещин и провалов выплескивались струи дыма, острые, как копья, языки огня.

Олега била крупная дрожь. Он воздел руки, выкрикнул самое могучее заклятие. По пальцам побежали слабые искорки, вспыхнули и погасли.

Мрак сжимал бесполезную секиру. Земля качалась, как плот на порогах реки Даны. Вдали рушились горы, рассыпались в пыль. Промерзшая земля лопалась, будто по ней били исполинским молотом. Трещины ширились, участки земли походили на тающие в половодье льдины.