Столпы земли - читать онлайн книгу. Автор: Кен Фоллетт cтр.№ 98

Уолеран слез с коня. С ним были те же двое, что сопровождали его в поездке в Кингсбридж: Дин Болдуин и стражник. Филип кивнул им, а затем, преклонив колена, поцеловал руку епископу.

Равнодушно приняв этот знак уважения, Уолеран мгновение спустя отдернул руку. Он любил саму власть, а не ее внешние проявления.

— Один, Филип? — проговорил епископ.

— Один. Мой монастырь беден, и я не могу позволить себе охрану. В бытность мою приором Святого-Иоанна-что-в-Лесу у меня никогда не было ее, и, как видишь, я все еще жив.

Уолеран пожал плечами.

— Пойдем со мной, — сказал он. — Я хочу кое-что тебе показать.

Через дверь он направился к ближайшей башне. Филип следовал за ним. Уолеран вошел в дверь и стал карабкаться по внутренней лестнице. С низкого потолка гроздьями свисали летучие мыши, и Филип пригнул голову, чтобы не задеть их.

Вынырнув на верхней площадке башни, они посмотрели вокруг.

— Перед тобой одно из небольших графств королевства, — заговорил Уолеран.

Филип поежился. Здесь, наверху, дул сырой, холодный ветер, а его одежда была не такой теплой, как у епископа.

— Часть этой земли, — продолжал Уолеран, — вполне пригодна для посевов, но большую часть занимают леса и каменистые холмы.

— Все так, — согласился Филип.

В ясный день перед их взорами открылась бы картина бескрайних лесов и крестьянских угодий, но сейчас, хотя утренний туман уже рассеялся, они едва могли различить границу леса, начинавшегося сразу за окружавшими замок полями.

— Кроме того, в этом графстве находится огромная каменоломня, в которой добывают первоклассный известняк. Здесь растет прекрасный строевой лес. Местные крестьяне весьма зажиточны. Если бы у нас было это графство, Филип, мы смогли бы построить наш собор.

— Если бы у свиней были крылья, они смогли бы летать, — усмехнулся Филип.

— О ты, неверующий!

Филип пристально вгляделся в Уолерана:

— Ты серьезно?

— Вполне.

Несмотря на свое скептическое настроение, Филип почувствовал, что в его душе робко забрезжила надежда. Если бы только все это стало правдой! Однако он сказал:

— Королю нужна военная поддержка. Он отдаст графство тому, кто может повести рыцарей на битву.

— Своей короной король обязан Церкви, а своей победой над Бартоломео — тебе и мне. Рыцари — это отнюдь не все, что ему нужно.

Филип видел, что Уолеран не шутил. Возможно ли такое? Неужели действительно король подарит Церкви графство Ширинг, чтобы финансировать строительство Кингсбриджского собора? Несмотря на доводы епископа, в это трудно было поверить. Но Филип не мог не думать о том, как замечательно было бы иметь и камень, и строевой лес, и деньги для оплаты труда ремесленников — буквально все, принесенное ему на блюдечке. Он вспомнил слова Тома о том, что если нанять шестьдесят каменщиков, то церковь можно будет построить за восемь-десять лет. Одна лишь мысль об этом была так заманчива!

— А как же бывший граф? — спросил Филип.

— Бартоломео признался в измене. Он и не отрицал своего участия в заговоре, но некоторое время твердил, что то, в чем его обвиняют, вовсе не является изменой, ибо Стефан — узурпатор. Однако в конце концов королевский палач обломал его.

Филип вздрогнул и постарался отогнать от себя мысль о том, что нужно было сделать с этим суровым и непокорным человеком, чтобы заставить его уступить.

— Графство Ширинг… — чуть слышно пробормотал приор. В уме не укладывалось, как можно решиться потребовать это у короля. И все же идея была такой привлекательной! Он почувствовал прилив какого-то безрассудного оптимизма.

Уолеран взглянул на небо.

— Пора ехать, — сказал он. — Король ожидает нас послезавтра.

* * *

Укрывшись за бойницами соседней башни, Уильям Хамлей рассматривал двух Божьих слуг. Оба были известны ему. Высокий, с острым носом и одетый в черную мантию, что делало его похожим на дрозда, был новым епископом Кингсбриджским. Небольшой энергичный монах с бритой головой и ярко-голубыми глазами — это приор Филип. Уильям терялся в догадках, что привело их сюда.

Он видел, как, приехав, монах огляделся вокруг, словно ожидая встретить здесь кого-то еще, а затем поднялся во дворец. Однако было непонятно, встретил Филип трех живущих там людей или нет: он находился внутри лишь несколько минут и они могли просто спрятаться от него. Как только прибыл епископ, приор вышел из дворца, и они вдвоем поднялись на башню. Сейчас этот епископ хозяйским жестом указывал на окружавшие замок земли. Судя по тому, как они стояли и размахивали руками, было ясно, что из одного энергия била ключом, а другой был настроен скептически. Уильям не сомневался, что они что-то замышляют.

Однако он явился сюда вовсе не для того, чтобы шпионить за ними. Уильям подглядывал за Алиной.

Он делал это все чаще и чаще. Мысли о ней постоянно терзали его; ему то и дело грезилось, как он подходит к ней, лежащей среди колосьев пшеницы голой и связанной по рукам и ногам, или сжавшейся, словно испуганный щенок, в углу его спальни, или заблудившейся поздним вечером в лесу… После этих видений он уже не мог удержаться от того, чтобы снова и снова не искать возможности увидеть ее. Обычно он ни свет ни заря скакал в Ерлскастл, оставляя своего слугу Уолтера в лесу присматривать за лошадьми, и полем добирался до замка. Здесь он находил себе укромное место, откуда можно было наблюдать за дворцом и верхним двором. Иногда, чтобы увидеть ее, ждать приходилось очень долго. Порой его терпение уже готово было лопнуть, но мысль о том, что ему придется уехать, не увидав ее даже мельком, была невыносима, и он оставался. Затем, когда она наконец появлялась, у него пересыхало в горле, сердце начинало учащенно биться, а ладони становились влажными. Очень часто она выходила со своим братом или с этим женоподобным управляющим, но, случалось, была и одна. Уильям все не мог забыть, как однажды летним вечером, когда он прождал ее с раннего утра, она отправилась к пруду, зачерпнула воды и, раздевшись, собралась мыться. Одно лишь воспоминание об этом приводило Уильяма в возбуждение. У нее были пышные, упругие груди, которые так заманчиво колыхались, пока она, подняв руки, намыливала голову. А когда она плеснула на себя холодной водой, ее соски чудесным образом сморщились. Между ног у нее были поразительно густые, вьющиеся волосы, и, когда она стала энергично тереть их мыльной рукой, Уильям потерял над собой контроль и кончил прямо в одежду.

Ничего столь же замечательного больше не повторилось, и мыться в пруду зимой она, разумеется, не собиралась, но случались другие маленькие радости. Гуляя одна, она, бывало, пела или даже разговаривала сама с собой. Уильям видел, как она завязывала лентой волосы, танцевала или, словно дитя малое, гоняла на крепостном валу голубей. Тайно наблюдая за этими очень интимными сценками, Уильям ощущал свою власть над ней, и чувство это было восхитительно.