Евреи. Христианство. Россия: От пророков до генсеков - читать онлайн книгу. Автор: Александр Кац cтр.№ 58

К 1905 г. социалистические теории стали популярными среди субинтеллигенции и рабочей молодежи. Это произошло по следующим причинам.

1. Очевидного социального и политического неравенства низших и высших слоев общества, к чему молодежь всегда была особенно чувствительна.

2. Кажущейся простотой социальных учений в сравнении с естественными науками. Известно, что добиться личного результата в математике, физике, технике, биологии или медицине можно, лишь затратив десятилетия напряженного труда. Для участия же в марксистских семинарах молодому человеку достаточно было прочтения небольших по объему брошюр. Очевидно, что из-за неудобочитаемости главного произведения Маркса мало кто из марксистов был с ним действительно знаком.

3. Вопрос о принадлежности прибавочной стоимости рабочему классу постулировался и принимался молодежью без колебаний, хотя на самом деле все обстояло значительно сложнее. Например, человек, придумавший полезную идею и с помощью своего ума, энергии, воли, денег (если они есть) и наемных помощников реализовавший ее, после уплаты налогов, очевидно, и должен быть владельцем прибавочной стоимости. Разумеется, здесь существует много вариантов.

4. Идеи интернационализма — международного братства обездоленных всех стран. Всемирное объединение пролетариев было неким аналогом всемирной христианской идеи.

5. Бюрократические порядки, косность, произвол полиции и начальства всех рангов — все это вызывало раздражение и накапливалось в ожидании благоприятного момента.

Поскольку евреи активно участвовали в революции 1905–1907 гг. и в октябрьском перевороте 1917 г., то полезно коснуться умонастроений, бытовавших в еврейской общине России в конце XIX и начале XX века. Эта община, самая многочисленная в мире, насчитывала около 5 млн. человек, населявших Малороссию, Белоруссию, Молдавию, Польшу и Литву. Ветер странствий и гонения привели их предков в эти земли достаточно давно. Еще в X–XIII вв. в Киевской Руси существовали кланы славяноязычных евреев (кенааним). В XVI–XVII вв. они были поглощены пришедшими с Запада евреями (ашкенази), говорящими на идиш. Это было нацменьшинство, «инородцы», каких на Руси были десятки, причем «инородцы», не свалившиеся в Россию с оборотной стороны Луны, а оказавшиеся в пределах Империи вследствие разделов Польши и других завоеваний. Основная часть евреев исповедовала ортодоксальный иудаизм, меньшая часть — хасидизм. Беднота занималась ремеслами, богачи — коммерцией. Землей евреи не владели ни в России, ни, практически, в какой-либо другой стране Европы. Это запрещалось законами, охраняющими, как указывалось, земли коренного населения от ловких и безжалостных иудеев. За 3000 лет своего существования, т. е. являясь одним из древнейших этносов мира, евреи не выработали традиций аристократизма. Отчасти, это объясняется отсутствием ленных владений. Главная же причина кроется в уважении евреями личных качеств человека, когда в синагоге ораторская трибуна — «седалище моисеево» — предоставлялась прежде всего пророку (лже-пророку), имеющему что сказать людям. Подобное отношение к пастырям наблюдалось у русских староверов, баптистов и в некоторых других конфессиях.

Своих библейских царей евреи, разумеется, помнили, но жизнь научила их не сильно доверять таким авторитетам, а потому строилась на самоуправлении и, в некотором роде, на демократических началах. Трудно сказать, как евреи относились к чужим царям. Во всяком случае, до революции 1905 г. это никак не проявлялось. До XIX в. общины жили своей внутренней жизнью, не участвуя в общественных делах государств. С получением европейскими евреями гражданских прав во Франции, Германии, Англии, они начинают отрываться от своих общин, интенсивно интегрируясь в светское общество этих стран. Достаточно сослаться на «Сцены Парижской Жизни» Бальзака. Помимо алчного Гобсека и куртизанки Эстер, по страницам его романов кочуют два друга, два циничных остроумца — разбойники пера Натан и Бисиу. Можно с уверенностью утверждать, что русское еврейство знало о гражданских правах своих единоверцев в Европе. Не зря существовала пословица: «Если в Варшаве жид чихнет, то краковские жиды немедленно отвечают — на здоровьечко!» Шульгин это свойство называл коллективной душой евреев. В первом десятилетии XX века в русском еврействе произошел, применяя терминологию Гумилева, «пассионарный толчок», самый мощный, может быть, со времен Иудейских войн. Причины его лежали в предыстории и в современности. Осветим некоторые из них.

Во-первых, это светское образование, которое молодые евреи получали в Европе и в России, внесшее атеизм в умы, оторвавшее молодежь от общины и создавшее проблему «отцов и детей». Если раньше «плохой» еврей нарушал изредка заповеди, то это были лишь заповеди «не укради» и «не прелюбодействуй», т. е. те же, которые нарушал и «плохой» христианин. Атеизированные дети готовились отвергнуть все абсолютно, включая и заповедь «не убий». Разумеется, ради «высших идеалов». Надо напомнить читателю, что иудаизм не обещал однозначно загробной жизни своим правоверным последователям. Бессмертие гарантировалось лишь Израилю, т. е. народу в целом. К тому же сами законы Моисея имели во многом социальный смысл, устанавливающий порядок в общине. Для атеизированного иудея дистанция к социализму в принципе была короче, чем для христианина. «Высшие идеалы» предлагались социалистическими учениями — в частности, марксизмом — которые все очень просто объясняли и к тому же указывали путь к близкому светлому будущему каждому индивидууму. Для любителей простых решений — еврейской субинтеллигенции — социализм легко заменил религию отцов. Так же, впрочем, как и для русской субинтеллигенции.

Вторая причина — сионизм. Сионизм, как и марксизм, указывал путь к светлому будущему, но только в «земле обетованной» и только для евреев.

Третья причина — это осознание евреями своих гражданских прав и свобод, отказ признать свою второсортность, которую они вынужденно терпели 18 веков.

Пассионарный толчок разделил русское еврейство по нескольким направлениям. Первая, самая талантливая и миролюбивая часть пошла в науку и культуру. По итогам XX века результаты следует признать впечатляющими: более двух десятков Нобелевских лауреатов, несколько десятков академиков, Лауреатов Сталинских, Ленинских и Государственных премий, Героев соцтруда, сотни докторов наук, звезд искусства, шахматистов, скрипачей и т. д. (25).

Вторая часть — около 2 млн. человек — рискнула эмигрировать в США в поисках лучшей доли, не надеясь на Россию.

Третья часть, по-видимому, малочисленная, занялась «революционным преобразованием» России. Это были, в основном, недоучившиеся студенты, субинтеллигенция, переполненные эмоциями и готовые жертвовать всем молодые люди и девицы. «Серый» кардинал Царя, теоретик самодержавия Победоносцев К. П. сформулировал свою программу решения еврейского вопроса следующим образом: «Одна треть евреев эмигрирует, одна треть переменит веру, и одна треть погибнет» (273). Евреи не знали этой программы, но кожей чувствовали приближение грозы и пополняли ряды революционеров. Соединив еврейский фанатизм с русским экстремизмом, они образовали горючую смесь огромной разрушительной силы. Поскольку революционные партии действовали подпольно, то установить общее количество членов и процент евреев среди них затруднительно. Всеми признается, что больше всего евреев было в партии эсеров. В воспоминаниях террориста Савинкова, охватывающих период 1902–1909 гг., фигурирует 149 имен, включая членов ЦК партии эсеров, членов боевой организации, рядовых членов партии и 2–3 провокаторов. Евреев в этом списке 31 человек, т. е. 20 %. Расчет, разумеется, усредненный из-за переменности состава ЦК, боевой организации и разной активности персонажей этой драмы. Боевая организация то разрасталась до 30-ти человек, то сокращалась до 3-х из-за казней и внутреннего распада. Этими тремя были Е. Азеф, Б. Савинков и красотка Дора Бриллиант. Социальный состав партии был неоднородным. В боевой организации сотрудничали дочь якутского генерал-губернатора, столбовая русская дворянка Т. Леонтьева и дочь нищего еврея М. Школьник. Независимо от социального статуса, они относились к террору с «почти религиозным благоговением» (241).