Холокост. Новая история - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Рис cтр.№ 110

Да, все евреи, работавшие в лагере смерти, знали, что намерения немцев непоколебимы — никто из узников живым из Треблинки не выйдет29. Терять им было нечего, и несколько членов рабочей команды начали продумывать план побега из лагеря. В своем дерзком замысле они сделали ставку на самонадеянность эсэсовцев и притупившуюся бдительность их украинских приспешников, которые уже утвердились в мысли, что все евреи запуганы и трусливы. Как мы уже знаем, эсэсовцы сочли непрактичным часто менять членов рабочих команд — эти-то делают все, как надо…

Конечно, заговорщикам приходилось быть очень осторожными — они это понимали. Если бы эсэсовцы хоть что-нибудь заподозрили, их подвергли бы пыткам, чтобы выяснить все детали. Очевидно, поэтому один из них в апреле и принял яд, когда его задержали с большой суммой денег, предназначенных для подкупа охранников: покончил с собой, чтобы не подвергнуться риску под пытками выдать товарищей.

Итак, к лету 1943 года сомнений уже не было. В лагерь почти перестали приходить эшелоны. 2 августа заговорщики решили начать действовать. «Мы больше не могли влачить свое жалкое существование, — пишет Янкель Верник. — Была одна мысль: отомстить нашим мучителям и сбежать… Длинные процессии, мрачные караваны смерти, стояли у нас перед глазами, взывая к отмщению. Мы знали, что скрывается под землей Треблинки. Мы были одними из немногих, кто выжил, чтобы рассказать об этом. Мы молча погребли пепел наших родных и друзей — евреев и поклялись, что на их крови восстанут мстители»30.

Заговорщикам удалось похитить из лагерного арсенала оружие, и во второй половине дня 2 августа они напали на эсэсовцев и охранников-украинцев. В это же время другие узники бросились к складам, схватили канистры с бензином, облили несколько деревянных зданий и подожгли их. Сотни узников бросились к лагерным воротам и ограждениям. «Люди падали, скошенные автоматными очередями, — говорит Самуэль Вилленберг, которому в тот день удалось вырваться из Треблинки. — Я бежал прямо по трупам…» Внешнее ограждение лагеря не было электрифицировано, Самуэль и другие заключенные перебрались через проволоку и ринулись к ближайшему лесу. По ним стреляли из автоматов и пулеметов, а Самуэль все время кричал: «Ад сгорел!»31

Бежать из лагеря смерти удалось примерно 300 заключенным, но, как мы узнаем позже, жизнь им это еще не гарантировало.

Поразительно, но уроков из восстания в Треблинке эсэсовцы не извлекли, и меньше чем через три месяца подобный бунт вспыхнул в Собиборе. Как и в Треблинке, члены рабочей команды тут поняли, что они живут до тех пор, пока работает эта фабрика смерти. «По каким-то причинам стали возникать перебои с эшелонами, — пишет Тойви Блатт. — Мы теперь голодали, потому что раньше дополняли свои пайки продуктами, которые находили в багаже прибывающих. Потом мы услышали, что скоро будет транспорт, совсем скоро — завтра. Где-то далеко в Польше по рельсам уже грохотал обреченный поезд, направляющийся в Собибор. Каролек, член нашей команды, сказал мне: “Завтра у нас будет много еды”, и я подумал: “Неужели мы все еще люди?..”»32

С марта по июль 1943 года в Собибор депортировали почти 35 000 голландских евреев. Они везли с собой продукты питания и драгоценности. Для лагерей смерти, работающих в рамках реализации операции «Рейнхард», прибытие больших партий из Западной Европы было делом необычным. Вероятно, то, что голландских евреев стали направлять в Собибор, объясняется фактом, что недавно в Освенцим депортировали много евреев из Греции, а в Собиборе «оборудование» простаивало. Но какими бы ни были мотивы, это решение привело к невероятно высокому уровню смертности прибывавших. В отличие от Освенцима, где часть евреев отбиралась для работы в трудовых отрядах, в Собиборе более 99 процентов из каждого эшелона умерщвлялись в первые часы после прибытия. Из 35 000 голландских евреев, отправленных в Собибор, в живых осталось около 20 человек. Историки фокусируют внимание на факторах местных, повлиявших на чрезвычайно высокий показатель смерти голландских евреев в Холокосте (в первую очередь на активном коллаборационизме нидерланских чиновников), но важно помнить, что свою роль, хотя и не главную, сыграло решение нацистов отправить их именно в Собибор33.

Голландские евреи часто верили нацистской лжи о том, что в лагере их первым делом ждет санитарная обработка. «Обман был просто виртуозным, — говорит Тойви Блатт о тех самых прибывших «завтра». — Думаю, даже в газовой камере, когда вместо воды пошел газ, они, наверное, решили, что это какая-то неисправность… Когда все закончилось и мы уже извлекли тела из камер, чтобы сжечь, у меня, помню, мелькнула мысль о том, насколько прекрасна тихая звездная ночь… Из одного этого эшелона погибли три тысячи человек, а в мире снова ничего не произошло. Звезды остались на своих местах»34.

В сентябре 1943 года в Собибор доставили из Минска группу советских военнопленных. Сюда их направили потому, что все они были евреями. Именно это событие и стало катализатором массового побега. Около 80 военнопленных направили на строительные работы внутри лагеря. Им тут же стало ясно, что, собственно, представляет собой Собибор. Как говорит один из них, Аркадий Вайспапир, они поняли, что в живых в этом лагере немцы точно никого не оставят35. Военнопленные замыслили дерзкий побег. Руководил ими лейтенант Красной армии Александр Печерский. План заключался в следующем. Нужно активизировать работу сапожных и швейных мастерских и почаще приглашать отдельных офицеров СС на примерку, по одному. Заключенные были уверены, и впоследствии оказались правы, что немцы будут приходить в точно назначенное время. После того как эсэсовец сядет мерить сапоги или снимет китель, они его убьют, завладеют оружием и будут ждать следующего. После того как эсэсовский персонал лагеря будет ликвидирован, они перебьют охрану и заберут все оружие из арсенала.

Привести план в действие решили 14 октября 1943 года. Днем, в половине четвертого, Аркадий Вайспапир и Иегуда Лернер спрятались за занавеской в сапожной мастерской. «Немец пришел на примерку, — рассказывает Аркадий. — Он сел прямо передо мной, спиной. Я сделал шаг вперед и нанес удар. Не знал, что это надо делать обухом топора, и ударил лезвием. Мы оттащили его в угол и забросали тряпьем. Тут пришел второй немец. Он подошел к куче тряпок, пнул ее ногой и спросил: “Что это? Что означает этот беспорядок?” Потом, когда до него дошло, что это, я и его ударил топором. Мы забрали их пистолеты. Меня начало трясти. Я долго не мог успокоиться. Мне было плохо. Я весь был в крови»36.

В то время как Аркадий Вайспапир размозжил головы двум немцам в сапожной мастерской, его товарищи расправились еще с тремя в портняжной. Ближе к концу дня большинство эсэсовцев лагеря были убиты, но их начальник, обершарфюрер СС Карл Френцель, пока оставался жив. «Я нашел Сашу Печерского и сообщил, что убил двух немцев, — продолжает Аркадий. — Он сказал, что надо устранить Френцеля. Мы должны войти в его кабинет… Я признался, что не могу это сделать. У меня тряслись руки. Меня все еще колотило… Словом, я сказал, что не могу… Саша понял и не стал настаивать. Так что больше я тогда никого не убил»37.

Завладеть оружейным складом заговорщикам не удалось, но около шести вечера заключенные ринулись к главным воротам лагеря. Охрана открыла огонь с вышек. Стреляли и оставшиеся в живых эсэсовцы, Френцель строчил из пулемета. За лагерем были минные поля, и прорываться узникам пришлось через них.