Последняя битва - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Энтони Сальваторе cтр.№ 85

— Уже была одна такая, которая воображала, что заставит меня плясать под свою дудку. — В голосе короля внезапно послышались угрожающие нотки. — Я сейчас как раз к ней и направляюсь — чтобы прикончить ее за это.

— Ах, но Дасслеронд командовала тобой ради своих целей и своей выгоды. — Садью, похоже, ничуть не устрашило предостережение Эйдриана. — Я же делаю это исключительно ради… твоей же пользы, глупый!

Она сделала жест в сторону подушек, и на этот раз, несмотря на то что все внутри его взбунтовалось против необходимости подчиниться, он улегся на них.

Некоторое время певица продолжала танцевать вокруг Эйдриана. В воздухе плыла музыка, будоражащие ароматы, слоистый дым; все тело женщины блестело от пота.

Постепенно, очень медленно, она приблизилась к Эйдриану. То ложилась рядом с ним, то вдруг становилась на колени, скользящими прикосновениями доводя его едва ли не до безумия.

В конце концов она накрыла тело юноши своим и прошептала, покусывая ему мочку уха:

— Теперь ты заслужил меня.

Слегка отодвинувшись, она посмотрела на него и внезапно страстно прижалась к нему всем телом.

Комната начала вращаться вокруг Эйдриана; возникло ощущение, будто он поднимается в воздух. Дышать он не мог, но это его не заботило. Бедра так свело, что мелькнула мысль: а вдруг мышцы просто разорвет на части?

Чуть позже Эйдриан лежал на спине, совершенно опустошенный, утопая в сладких воспоминаниях. Рядом сидела Садья; прислонившись к груде подушек и положив на колени лютню, певица рассеянно перебирала струны.

— Я никогда даже не представлял себе… — пробормотал юноша; каждое слово давалось ему с трудом.

— Потому что ты все время стремишься подчинить себе все, даже тигра-оборотня внутри Маркало, — ответила Садья.

— Я король. И буду править всем миром.

— Почти всем. — Скрестив ноги, певица лукаво улыбнулась. — Только не мной. Ты никогда не подчинишь меня себе. Пойми это.

Лицо Эйдриана напряглось от гнева.

— Ты так и останешься мальчиком, Эйдриан, если будешь и дальше стремиться управлять всем вокруг. Я же могу научить тебя, как стать мужчиной.

— Что за глупость…

— Потому что, лишь отказавшись от политики «железного кулака», лишь позволив эмоциям вырваться из-под контроля воли, ты сможешь полностью понять, что это значит — быть человеком, — очень серьезно продолжала женщина. — Только когда в тебе проснется эта вторая твоя сторона, когда ты поймешь, что существуют такие вещи, как взрыв чувств, свобода действий, опасность неизвестного, — только тогда ты станешь в полной мере человеком, а лишь став в полной мере человеком, ты станешь мужчиной.

На лице короля возникло удивленное выражение, но он промолчал.

— Маркало во многом был похож на тебя, — снова заговорила Садья, и Эйдриан вздрогнул при упоминании имени другого ее любовника.

— И что же собирается делать Садья? — спросил Эйдриан. Она непонимающе посмотрела на него. — Если ты вернешься к нему, я…

— Убьешь меня? — прервала его Садья. — Убьешь его? Кого еще ты захочешь убить?

— Не советую играть со мной!

— Ты во многих отношениях нравишься мне, Эйдриан, — лукаво ответила певица. — Продолжай в том же духе, и тебе нечего будет бояться.

Король закрыл глаза; сейчас все это было слишком сложно для него, наслаждающегося утратой невинности.

Садья снова принялась перебирать струны лютни и негромко запела; ее нежный голос стал чудесным завершением чудесной ночи.

Эйдриан медленно уплывал в сон.

Женщина еще долго сидела рядом, глядя на прекрасного молодого короля, прекрасного юного человека. Едва ли не самого могущественного человека в мире.

Только не тогда, когда он был с ней.

Бринн стояла на восточной стене Дариан-Дариалла, снова и снова прокручивая в сознании события двух последних недель. Она никак не могла выбросить из памяти образ аббата Олина в Чом Дейру и выражение его лица — такое самодовольное и самоуверенное.

И такое угрожающее.

Все полученные тогайранкой известия лишь усиливали это тяжелое впечатление. Воодушевленная победой над главным противником, армия бехренцев выступила из Хасинты. Некоторые провинции и города уже оказались под властью ятола Маду Ваадана, на что, собственно говоря, Бринн и ее друзья рассчитывали с самого начала. Однако бехренские войска сопровождало множество священнослужителей — причем не только ятолов, но и монахов-абеликанцев! А в одном полученном Бринн отчете из оазиса Дадах утверждалось, что во главе многих воинских подразделений Хасинты стояли люди с севера.

— У тебя такой вид, словно ты в любой момент ждешь нападения, — прервал размышления тогайранки знакомый голос.

Повернув голову, она увидела подошедшего к ней Астамира.

— Меня мучают опасения, что мы сражались не за Хасинту и Маду Ваадана, а за аббата Олина из Хонсе-Бира, — сказала Бринн.

— Да, такие слухи имеют место.

— Что же мы сделали на самом-то деле? — спросила она.

— Остановили Гайсана Бардоха, что во всех случаях на руку для Тогая, — ответил мистик. — Если бы твой старый враг захватил Хасинту, тогда на этой стене стояло бы гораздо больше народу. И они бы взирали на приближающееся войско Гайсана Бардоха.

— Этот негодяй никогда не смирился бы с тем, что Дариан-Дариалл находится под властью тогайру, — согласилась Бринн.

— Значит, мы все же поступили правильно?

Тот факт, что Астамир высказал не утверждение, а вопрос, заставил тогайранку догадаться: тот хочет, чтобы она поглубже заглянула в себя и разобралась наконец в своих чувствах. Именно поэтому мистик был для нее больше чем близким другом. Спокойствие и здравомыслие составляли саму суть его существа, а приверженность моральным принципам Джеста Ту позволяла рассматривать все проблемы, как большие, так и малые, исключительно в свете рационализма, внимательно рассматривать со всех сторон с целью оценить скрытый в них баланс добра и зла. Даже когда воины чежу-лей, явившиеся в Огненные горы, навязали монахам жестокий бой, мистики, возглавлявшие Обитель Облаков, в числе которых был и Астамир, не поддались эмоциям, действуя хладнокровно и взвешенно.

Глядя на безмятежного, как всегда, Астамира, Бринн подумала, что Джеста Ту — истинно совершенные человеческие существа. В ее друге ощущалась глубокая внутренняя гармония, что вызывало у тогайранки зависть и стремление достичь подобного состояния души.

— Я опасаюсь, что аббат Олин взял верх над ятолом Маду Вааданом, — спустя некоторое время снова заговорила Бринн. — На покрывале Хасинты, наброшенном на страну, все более проступает узор абеликанской церкви. По крайней мере, такие слухи доходят из капитулирующих перед наступающей армией городов. Бехрен, без сомнения, вскоре снова обретет единство, с севера до юга, с запада до востока, но это будет не та страна, какой она была до падения Чезру Эакима Дуана.