Стой, кто ведет? Биология поведения человека и других зверей - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Жуков cтр.№ 75

Если превращение серотонина в мелатонин замедляется, то концентрация серотонина в ЦНС, как правило, растет и, как следствие, растет его концентрация в периферической крови. Повышение секреции мелатонина часто вызывает депрессивные состояния. Соответственно, снижение его продукции приводит к улучшению настроения. А снижение продукции мелатонина, как правило, связано с увеличением концентрации серотонина в ЦНС и, как следствие, в крови.

Таким образом, для борьбы с депрессией совершенно бесполезно есть богатые серотонином продукты, например бананы. Конечно, это хороший продукт. Они вкусные, питательные и сладкие. В них есть калий, полезный для сердечной мышцы, много клетчатки, полезной для кишечника. Их удобно брать в дорогу. Так что бананы могут повысить настроение, но это будет вызвано чем угодно, но не содержащимся в них серотонином (рис. 5.11).

^{Рис. 5.12. Вера в то, что, вводя в организм серотонин, можно улучшить настроение, – проявление мифологического мышления, для которого характерны ложные причинно-следственные связи. Поедание бананов, богатых серотонином, увеличит его содержание в головном мозге в той же мере, что и татуировка структурной формулы серотонина на шее}

Депрессивные состояния не являются абсолютным злом. Если биологическое значение тревоги очевидно (беспечные особи долго не живут), то депрессию часто считают болезненным состоянием, которое надо подавлять во всех ее проявлениях. Это неправильно.

Депрессивные состояние – гипертрофированное проявление реакции затаивания. Во-первых, это одна из двух стратегий поведения в стрессорной ситуации, которая часто бывает оптимальной (см. главу 6), а во-вторых, субдепрессивные состояния благоприятствуют интеллектуальной деятельности (рис. 5.12).

Рассмотрим знаменитую гравюру Дюрера. На переднем плане сидит крылатая женщина с массивным корпусом, сильными руками, правильными чертами лица, тяжело опершаяся на руку. Поза передает душевный упадок и огромную усталость. Устремленный вдаль взгляд характерен для человека, погруженного во внутренний мир, и то, что он там видит, – невесело. Над головой женщины песочные и солнечные часы, рядом – колокол с веревкой, которая уходит за край гравюры. Если кто-то невидимый дернет за веревку, колокол зазвонит. Часы и колокол – символ смерти, причем нежданной: «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!» ^[139]

Казалось бы, эта гравюра – лишь образ душевного состояния, которое сейчас называется депрессией и находясь в котором люди совершают наибольшее количество успешных попыток самоубийства. Однако часы – это и научный прибор. Рядом находятся и другие измерительные инструменты – весы, циркуль, линейка, необходимые исследователю природы, каким был и сам Дюрер. Кроме того, мы видим и другие атрибуты науки. Магический квадрат, сумма чисел в котором по всем вертикалям, горизонталям и большим диагоналям постоянна. Огромный многогранник, в котором современные минералоги узнают кристалл полевого шпата. Правильный шар – геометрическая фигура и символ Вселенной, в частности планет. Тигель на горящей жаровне – символ алхимических (химических) занятий.

^{Рис. 5.12. Субдепрессивные состояния благоприятны для оценки текущих событий и принятия решений. В высказывании Екклезиаста «Сердце мудрых – в доме плача, а сердце глупых – в доме веселья» под «домом» следует понимать состояние души. Неслучайно на гравюре Альбрехта Дюрера «Меланхолия» изображены основные измерительные приборы – весы, часы и циркуль, а также многие атрибуты науки: магический квадрат, правильные геометрические фигуры и т. д. Совершенно очевидно, что «дом веселья» на картине Микеланджело Караваджо «Амур ликующий» – место, непригодное для размышлений и даже для объективной оценки текущих обстоятельств. Однако положительные эмоции необходимы человеку, поэтому во всех культурах существуют праздники, на время которых приостанавливается действие повседневных моральных норм. Таким образом, типичное состояние человека представляет собой колебание между двумя аффектами – эйфорическим и депрессивным. «Потешив беса» (а в христианской традиции античные боги, в частности Амур, относятся к бесам), человек возвращается в субдепрессивное состояние, располагающее к умственной деятельности}

Совокупность всех этих предметов указывает на неразрывную связь Меланхолии с учеными занятиями, причем связи взаимной. Размышления периодически приводят ее к глубокой депрессии, при которой подавлена когнитивная активность. Забытый циркуль машинально зажат в руке, валяются в беспорядке и инструменты ремесел: пила, молоток, рубанок, клещи. Фолиант застегнут на застежку – сейчас не до чтения. Одна из деталей, подчеркивающая тяжелое душевное состояние персонажа, – мельничный жернов. Когда он соединен с водяным колесом мельницы, то непрерывно вращается, обеспечивая жизнь человека. Сейчас, приваленный к стене, жернов подавляет своей мертвенной тяжестью.

Итак, занятия наукой приводят порой к депрессии. Но меланхолический склад души, частые субдепрессивные состояния предрасполагают к занятиям, требующим напряженного размышления. Аристотель утверждал, что все выдающиеся философы, государственные деятели, поэты и художники были меланхоликами. Он считал, что, хотя меланхолический склад души, становясь чрезмерно выраженным, опасен для здоровья, вообще-то, он обостряет ум и чувства.

Нужно подчеркнуть, что субдепрессивные состояния необходимы не только для гениальных прозрений, которые случаются в истории человечества не так уж и часто, но и для рутинной умственной активности, например для составления плана любого мероприятия. Веселое, приподнятое настроение несовместимо с переработкой информации и выработкой программы действия.

Однажды я записался в бассейн, рядом с работой. Полагал, что если в девять утра я поплаваю, то это поможет разогнать хандру и дрему и, таким образом, повысит мою производительность труда. Действительно, после бассейна я был в превосходном настроении, но работать совершенно не мог. Невозможно было сосредоточиться. И только часам к трем-четырем, когда выработавшиеся во время продолжительного плавания эндогенные опиаты распадались, можно было сесть и сделать что-то полезное.