Тень Альбиона - читать онлайн книгу. Автор: Андрэ Нортон cтр.№ 19

— Госпожа, — произнесла Гарднер, машинально присев в неловком реверансе, — я приведу даму Алекто.

Нет! Вспышка тревоги заставила Сару сделать вид, что она прекрасно себя чувствует, — что, увы, не соответствовало действительности.

— Зачем? — холодно спросила она. — Я уже выздоровела. Скажи-ка мне, няня, что это был за мужчина?

— Я сейчас же отошлю его, — пообещала Гарднер. — Госпожа, вам еще далеко до выздоровления. Потрясение от несчастного случая…

— После него прошло уже несколько дней, — перебила старуху Сара. Молодая женщина по-прежнему мало что понимала в происходящем, но иначе она не могла: она привыкла самостоятельно решать свою судьбу. — И мои… — она заколебалась, но потом нащупала нужную идею. — В конце концов, мои гости хотят видеть меня. Принеси мне одежду.

— Но, госпожа!.. — попыталась возразить Гарднер. Сара ничего не сказала, и через несколько мгновений негодование старой служанки утихло; она смирилась с поражением.

— Хорошо, леди Роксбари. Я пришлю Нойли, чтобы она помогла вам одеться.

Сара победила, но не могла позволить себе такой роскоши — насладиться победой.

— И скажи этому человеку, что я увижусь с ним, как только оденусь, — приказала она няне. Кто бы ни был этот незнакомец, он может владеть ключом к тайне, окружающей ее со всех сторон.

ПОЛУЧИВ ОТ МИССИС ГАРДНЕР заверения, что маркиза примет его сразу же, как только оденется, Уэссекс позволил дворецкому увести себя в спальню, расположенную в гостевом крыле. Слуга забрал его камзол и сапоги, дабы почистить их, и герцог привел себя в порядок, насколько позволяли время и условия. К счастью, к тому моменту, как он закончил, отражение в зеркале уже значительно больше походило на герцога Уэссекского, чем на этого сорвиголову, шевалье де Рейнара, или на его братьев по духу. Слава богу, что он носил свое кольцо с печатью, как надлежит человеку в его положении, — по слухам, его нареченная невеста очень придирчиво относилась к таким вещам, требуя соблюдения всех формальностей. Уэссекс взглянул на собственное отражение, примеряя его к себе, как любую роль, которую ему доводилось играть в жизни. В его настоящей жизни, как могли бы сказать некоторые.

Герцог машинально погладил массивное кольцо, которое носил на левой руке, и улыбнулся: леди Роксбари никогда не оценит истинного значения этой печатки.

Под уверенным прикосновением его пальцев резной сердолик с изображением коронованной саламандры Уэссексов поднялся и выдвинулся из оправы, обнажая гнездо. Повинуясь герцогу, камень повернулся, открывая эмблему, которую во всем королевстве имели право носить лишь двенадцать мужчин и одна женщина.

Это была изысканная работа по эмали: на серебристом фоне красовался дуб во всем великолепии летней листвы. У подножия дерева, положив голову на землю, спал единорог. А в ветвях дуба сияла корона.

Боскобель — Королевский дуб. Символ верности, которая может оказаться востребованной в любой момент.

Основатель этого союза видел, как его отец, Карл Первый, король Англии, был казнен теми, кем некогда правил; и сам он провел долгие годы в унизительных скитаниях по всем королевским дворам Европы, пока страна, принадлежавшая ему по праву рождения, страдала под железной пятой Кромвеля. Когда же Карл Стюарт вновь вернул себе свои владения, ему пришлось на каждом шагу сталкиваться со своеволием лордов и парламента, возомнивших, что отныне король Англии будет плясать под их дудку, вместо того чтобы поступать по собственному усмотрению.

И Карл Стюарт — Карл Второй, король Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса — плясал, улыбался, кланялся и держал язык за зубами, выковывая тем временем меч, который позволил бы ему при необходимости защититься от Англии. Союз Боскобеля: двенадцать мужчин и одна женщина, ни больше и ни меньше. Каждый в должный час выбирал себе преемника, а король утверждал его. Не важно, к высшим или к низшим слоям общества принадлежали эти люди, — всех их объединяло одно: их верность королю (или королеве) была сильнее верности стране.

И царственный основатель этого союза повелел так: число членов союза не должно увеличиваться; его деятельность должна финансироваться из сумм, предназначенных на личные расходы короля; каждому королю при восхождении на трон следует предоставить шанс — единственный шанс — распустить этот орден. Пять королей предпочли сохранить это тайное оружие, но до нынешнего момента меч оставался в ножнах.

Пока что.

То, чем Уэссекс занимался во Франции, делалось по приказу его начальства из ордена Белой Башни. Но еще до того, как принести клятву верности этому ордену, Уэссекс связал себя клятвой с Союзом Боскобеля, и потому, если его король прикажет, Уэссекс предаст Англию ради английской короны.

Или все-таки не предаст?

До сих пор узы этих клятв не тянули Уэссекса в разные стороны. Служить народу означало служить королю, и в своих нечастых молитвах Уэссекс просил, чтобы такое положение вещей сохранилось навечно.

Но подобная возможность все же сохранялась. Уэссекс стоял между «Башней» и «Дубом» — между двумя священными обетами — и не в силах был избавиться от кошмарного ощущения, что когда-нибудь ему придется нарушить одну клятву ради другой. И когда какие-то проблемы казались герцогу слишком сложными или опасными, он находил некое странное утешение в воспоминании об этом неразрешимом противоречии.

Тут раздался негромкий стук в дверь.

— Маркиза готова принять вас, ваша милость.

За то время, что горничная под присмотром Гарднер помогала Саре одеться, дама Алекто так и не появилась. Зато появился доктор Фальконер и тут же насел на Сару, требуя, чтобы ему разрешили провести осмотр. Пока он прослушивал легкие пациентки при помощи стетоскопа, Сара изучала лицо доктора, напрягая всю свою наблюдательность. Этот человек был ее личным врачом. Почему же он совершенно незнаком ей?

Она вообще его не помнила.

Сара старательно сохраняла невозмутимое выражение лица. Она — маркиза Роксбари. Она находится в Мункойне, у себя дома. Саре вспомнились подробности собственной жизни, но как-то странно, словно обрывки некогда услышанной истории: осиротев еще в детстве, она вела себя исключительно деспотично еще с тех пор, как научилась ездить верхом на своем первом пони; а с шестнадцати лет она стала единоличной хозяйкой собственной судьбы.

— Я не нахожу у вашей светлости ни малейших признаков нездоровья, — неохотно признал Фальконер. — При столкновении вы упали исключительно удачно, и я знаю, что во время охоты вам случалось переживать и худшие падения. Хотя не могу не отметить, что ваш четырехдневный сон внушил мне немалые опасения.

Доктор уставился на Сару; его янтарные глаза горели загадочным огнем.

— Но предупреждаю: когда вы пожалеете о своей сделке, то обнаружите, что ее нелегко расторгнуть.

Он уже второй раз упоминал о какой-то сделке, но Сара не имела ни малейшего понятия, на что же он намекает.