Чистилище - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Марченко cтр.№ 72

Я поправил вещмешок и двинулся вперёд, изредка бросая взгляд на компас, стараясь не сбиться с пути. Постепенно небо прояснялось, из-за деревьев показался край солнца. Похоже, денёк будет морозным. Но пока холода не чувствовалось. Во-первых, спасали конфискованные у конвойного одежда и валенки, а во-вторых – преодоление сугробов высотой по колено требовало изрядных физических усилий, и минут через двадцать такого хода я даже вспотел. Захотелось снять шапку, но благоразумно не стал этого делать. Если простужусь – лечиться, кроме горячего чая, нечем. Спичек, кстати, в коробке осталось десятка два, опять же, не догадался ещё экспроприировать у кашевара в столовой. Всё-таки в суматошных сборах есть свои минусы. Хорошо хоть, вообще налегке не рванул на волю, в чём был, и заглянул в эту самую столовую.

Периодически мой путь пересекали следы всяких зверюшек. Какие-то помельче, принадлежащие, возможно, грызунам типа белок, какие покрупнее, вроде волчьих или лисьих. А одни были вообще похожи на рысьи. Хоть я и не был в той жизни заядлым охотником, мне и Чеченской кампании хватило, где я вволю наохотился на бандитов, но кое-какие познания в этом у меня имелись. Медвежьих следов не встретилось, да и не хотелось бы пересечься с хозяином тайги. Бродящий по зимнему лесу медведь-шатун – явление опасное, такого одной пулей из трёхлинейки вряд ли остановишь.

Первый привал я сделал, когда солнце почти выкарабкалось в апогей. Не в зенит, прямо над головой, конечно, чай не лето, но мне хватило опыта догадаться, что на часах примерно полдень.

Снова развёл костерок по примеру утреннего, вскипятил чайку, сделал бутерброд… Заварки с сахаром при таких раскладах хватит на несколько дней, тушёнки – дня на три, а вот хлеб подъестся к завтрашнему вечеру. Либо резать куски ещё тоньше, чем в этот раз, тогда можно, как и тушёнку, растянуть ещё на лишние день-другой.

Отдохнув, собрался с силами и потащился дальше. После привала шагалось не в пример тяжелее, я едва переставлял ноги. Сколько я уже покрыл километров? Десять, пятнадцать, двадцать? В прежние времена я тоже мог бы сказать это с точностью до плюс-минус пары километров, но сейчас от усталости мой внутренний шагомер начал давать сбой. Да и после лагерного пайка организм был изрядно истощён, не говоря уже о том, сколько энергии было выплеснуто за последние сутки, начиная с «битвы при Чибью» и заканчивая побегом.

Двигался на автомате, механически переставляя ноги. Так, в одном темпе, дышалось легче, но и мир сузился до нескольких метров впереди и редкого взгляда на компас.

В какой-то момент меня озарила мысль: почему бы не соорудить снегоступы?! Я примерно представлял, как это делается, однако на практике всё оказалось гораздо сложнее. Не скажу, что у меня руки из одного места растут, но то, что получилось из веток, развалилось через сто метров. Тут-то я и пожалел, что не открутил лыжи с аэросаней. Хотя… Чем откручивать, если отвёртки не было? Не ногтями же.

Так и пришлось дальше бороздить сугробы естественным образом. А морозец уже начинал давать о себе знать. Деревья вокруг бодро потрескивали. Где-то в прошлом-будущем вычитал, что волокна живого дерева содержат воду, а вода в морозы замерзает и увеличивается в объёме. Так вот этой воде словно становится тесно, и она, расширяясь в виде льда, разрывает волокна, издавая характерный звук.

Кстати, о воде… Несколько раз пересекал замёрзшие русла речушек, пока наконец не добрался до вполне приличных размеров реки. Судя по карте, это была Вымь. То есть я оказался на полпути между лагерем и посёлком Кослан. А там ещё примерно день пути до границы с Северной областью. ^[32] Я ещё когда в прошлый раз на карту глянул, краешком сознания зацепился за это название, теперь же рассмотрел, что в Северную область входят Архангельск и Вологда. Выходит, соответствующие области ещё не утвердились в известных мне границах. Впрочем, сути дела это не меняло, мне всё равно предстояло тащиться в сторону Архангельска.

Солнце клонилось к закату, когда я остановился на привал. Для начала следовало как-то обустроиться, чтобы не окоченеть на усиливающемся морозе. До захода солнца руками – хорошо не голыми – выкопал в снегу у ствола крупной лиственницы что-то вроде берлоги. Затем с помощью ножа нарубил лапника, выстлав им дно своего лежбища. Сверху тоже прикроюсь лапником. Перед тем как улечься, снова сварганил чайку и пожевать. Сидел у костерка, ел, а у самого глаза слипались. М-да, бери меня голыми руками. Отужинав, забрался в нору. А ничего так, терпимо, хотя мороз снаружи градусов двадцать пять, пожалуй, есть. Тут же по ассоциации вспомнился Яков Мороз, которого я почти сутки назад оставил на снежной целине. Добрался ли он до лагеря? Сильно ли осерчал на меня? Однозначно сильно, прежде всего от унижения, и попадись я ему – три шкуры спустит. Так что лучше не попадаться.

Под эти мысли я и уснул. Наверное, так измотался за минувший день, что проспал до самого восхода. День обещал быть солнечным, снова морозно, но уже почему-то нет того пессимизма, что накрыл меня вчера вечером. Подумалось даже, не сделать ли зарядку, но я отогнал от себя эту мысль. Сейчас топать по тайге ещё целый день, потренируюсь. Достал из кармана фото Вари, глянул, подмигнул ей:

– Ну что, Варюха, живы пока ещё. Даст бог, свидимся с тобой когда-нибудь. Но если такое и случится, то очень не скоро.

Вот, если разобраться, кто она мне, эта девушка из порта? По существу, малознакомый человек, которого я ещё вряд ли когда-нибудь увижу, даже если повезёт остаться в живых. А кто-то даже скажет, что именно из-за неё я угодил в переплёт, решив защитить девичью честь от посягательств хулиганов. Но нет, Варя для меня превратилась в некий фетиш. Должна же быть у человека в болоте жизни какая-то вешка, цель, пусть и несбыточная, но которая внутренне поддерживает в нём жажду борьбы, которая являет собой смысл жизни. Варя для меня была тем самым смыслом жизни, поддерживавшим во мне желание жить и бороться.

Ладно, собрался – и в путь. С утра шагалось более-менее легко. Даже напевать начал себе под нос какую-то песню. Часа через два добрался до небольшой прогалины, на которой остановился передохнуть, и не успел скинуть с плеч опостылевшие вещмешок и винтовку, как услышал подозрительный гул. Причём гул доносился вроде бы сверху.

«Чёрт, самолёт!» – промелькнуло в голове.

Я тут же бросился под защиту ближайшей ели, прильнув к её стволу. А гул тем временем нарастал, уже можно было различить тёмный силуэт, приближавшийся с той стороны, откуда я шёл. Твою ж мать, в такую солнечную погоду пропаханную мной борозду даже между деревьями должно быть видно с высоты нескольких километров, а тут метров пятьсот от силы, идут практически на бреющем.