Шанс для динозавра - читать онлайн книгу. Автор: Александр Громов cтр.№ 19

«Погодите, погодите, – думал Барини, пряча усмешку, что так и норовила искривить губы. – Это только начало. Будете вы наблюдать монарха по великим праздникам через занавеску, это я вам обещаю. Еще при моей жизни будете. Детям и внукам расскажете об оказанной вам великой чести. И никаких вам „я“, поняли? Никаких людей-атомов и войны всех против всех. Только служение. Только долг перед сюзереном. Только корпоративность в служении и быте. Под эгидой учения святого Гамы. Точка».

Вдоль стола задвигались слуги с лоханями для мытья рук приглашенных, подносами с дичиной, паштетами, фруктами. Несли груды ветчины и птицы, фаршированные кабаньи головы с клыками в пядь и тушенных со специями ежей, засахаренные плоды и маринованных в винном уксусе ящериц, драгоценную икру морского паука и жареных пиявок, откормленных на молочном поросенке. Поросят тоже несли. На блюде длиной в пять шагов несли свернувшуюся в сложный узел сахарную змею с глазами-цукатами, и блюдо на сей раз было не серебряным – медным.

Теперь Барини видел барона Дану – худосочный сморчок сидел за родовитой унганской аристократией, вертя в тощих пальцах двузубую вилку со столь далеко разнесенными зубьями, что при неосторожном обращении запросто мог бы выколоть себе или соседу оба глаза, осторожно разглядывал гостей и временами по-совиному моргал. Казалось, он сейчас заснет. Рядом с ним молодой аристократ проникался учением святого Гамы, предписывающим среди прочего созерцание, – глотая слюни, с вожделением созерцал блюдо, полное жареных перепелов.

Слуга наполнил княжеский кубок до краев.

– За Унган! – воскликнул Барини, грузно поднявшись из кресла. И сейчас же раздался множественный грохот отодвигаемых стульев, зашуршали платья, и гости нестройно рявкнули:

– За его светлость князя Барини Справедливого! Унган и Гама!

Казалось, испустив боевой унганский клич, придворные немедленно ринутся на штурм чего-нибудь посерьезнее, чем горы снеди и кувшины вина на пиршественном столе.

– Унган и Гама!

– …и Барини Справедливый!

– Да здравствует…

На хорах грянули литавры. Некая труба издала вопль мучимой кошки.

Князь отпил глоток марайского вина и сел. Теперь всем можно было сесть и есть. Лихо заработали челюсти. Штурм начался самоотверженно, по-унгански.

Сегодня Барини ел и пил мало. Секретарь-отравитель отбил аппетит, но дело было не только в этом. Иногда, особенно на торжественных церемониях или пирах, на него, Анатолия Баринова, блистательного князя Барини, недавно прозванного Справедливым, накатывало нечто такое, что, покопавшись в себе, правильнее всего было бы назвать страхом неопытного актера, получившего главную роль по неожиданному режиссерскому капризу. Актеришка до потолка скакать должен, а у него голова кружится – не от счастья, а от страха – и тремор в коленях. А ну как освистают?

Он так и не вжился в роль окончательно. Случалось, напивался до бесчувствия – не помогало. Страх не пропал. Временами он набрасывался совершенно неожиданно, как бандит из-за угла, но это был уже привычный страх, он и не пугал почти. Барини сжился с ним и временами даже испытывал извращенное удовольствие, напоминающее острое наслаждение игрока в русскую рулетку. Иногда до ужаса хотелось признаться кому-нибудь во всем – но кому? Верному единомышленнику? Он сочтет князя сумасшедшим. Наследнику? Он еще мал. Любимой женщине? Ее не было у Барини. Были любовницы и просто случайные девки, много их было, в некоторых из них он даже видел не просто тело для койки, некоторые вызывали теплую привязанность – но ни одна не годилась на роль подруги до конца дней. Последняя пассия, виконтесса Пупу, женщина красивая, тщеславная, себялюбивая, ненасытная в обогащении, безмерно похотливая и весьма глупая, получила отставку сравнительно недавно – сразу после того, как нахально заявила, что беременна от князя. От кого она там была брюхата на самом деле, Барини не допытывался. Хватило и твердого знания: местные женщины от землян не беременеют. Точка. И долой виконтессу. В поместье. Пусть там рожает кого хочет и от кого хочет. Пусть принимает в будуаре всяких проходимцев, домогающихся протекции (каждый второй – наверняка шпион), если только эта братия сохранит к ней интерес. Что вряд ли.

Был еще княжич, наследник, угловатый одиннадцатилетний подросток, некогда подобранный младенцем возле трупа простолюдинки. Монарх может не иметь ни законной супруги, ни официальной фаворитки, хоть это и неприлично, но наследника он иметь обязан. Монархии везде одинаковы. Если бы в каком-нибудь из обитаемых миров люди размножались почкованием, как гидры, то и там непочкующийся монарх не был бы в почете.

Сейчас мальчик, видимо, спал. Наследнику нечего было делать на шумных и пьяных княжеских пирах, нередко заканчивающихся далеко за полночь. И видеть эти жующие челюсти, эти стекающие по подбородкам слюни пополам с мясным соком, эти рожи…

А ведь почти наверняка кто-нибудь из приглашенных играет за ту же команду, что граф Дану, подумал Барини. Кто-то ведь сообщил клану Шусси о паломничестве унганского князя и щедро заплатил за убийство. Кто-то из своих, из ближних… и не покойный секретарь. Чему и удивляться? Где это слыхано, чтобы власть имущие не имели врагов? Разве что в сказках.

Спустить с начальника тайной стражи шкуру, если не найдет предателя…

Страх умереть настолько отсутствовал сегодня, что стало даже противно. Ковыряя двузубой вилкой в салате из съедобных лишайников, рассеянно глядя на жующую и чавкающую придворную биомассу, Барини вдруг понял: вот оно. Случилось. За этой чертой актерская игра становится жизнью… Нестерпимо скучной. Великая цель слишком неподъемна для простых человеческих способностей. Нельзя жить так изо дня в день, из года в год – либо свихнешься, либо сопьешься, и уж тогда недолго ждать конца. Унылы обыденные игры монархов… Как же все-таки своевременно подоспела война! Когда унганские полки подобно северному ветру обрушатся на юг, скучать будет некогда.

Оказалось, что кубок уже осушен. Слуга тотчас поспешил наполнить его. Барини поднял кубок, и церемониймейстер ударил в гонг. Все смолкло.

– За ветер с севера! – провозгласил Барини. – Унган и Гама!

Надо было быть идиотом, чтобы не понять. Похожий на сову граф Дану идиотом уж точно не был.

При прежних маркграфах его непременно колесовали бы без всякой пощады. Сунуть нож под ребра уважаемому торговцу – непростительная глупость, если не удалось благополучно унести ноги и хорошенько замести следы. Арапона, человека без определенных занятий, тридцати лет от роду, приписанного к крестянскому сословию, холостого, ранее судимого за мелкую кражу, взяли на сбыте добычи. Кто мог знать, что подлец Зуза продался марбакаускому прево? И добыча-то оказалась не шибко жирная… тьфу!

Воришек в Унгане спокон веку драли кнутом и отправляли на каторжные работы вместе со злостными неплательщиками податей, казнокрадами не из крупных, содомитами, неудачливыми беспатентными лекарями, лживыми доносчиками, раскаявшимися богохульниками и всякой пестрой швалью. Воров, попавшихся вдругорядь, – вешали без долгих разговоров. Знатным господам секли головы. Еретикам полагался костер. Убийцам – колесо.