Мягкая посадка - читать онлайн книгу. Автор: Александр Громов cтр.№ 10

Но пока все вокруг выглядело очень обыкновенно, и мимо подъезда ближайшей сорокаэтажки даже проковылял какой-то очень обыкновенный старый дед в очень обыкновенном мышином пальто и побрел куда-то тоже очень обыкновенно — поминутно озираясь. Движение на шоссе восстановилось. Изредка мимо меня, никак не реагируя на мои сигналы, проскакивали шустрые «корсаки», солидно катились трехдвигательные «эребус-экспрессы» — сразу видно, что на ручном управлении, — а один раз совсем рядом, урча и содрогаясь от невостребованной мощи, проплыл слоноподобный карьерный самосвал из тех, на которых тщатся вывезти снег, и сверху на меня глянуло равнодушное лицо водителя. Никто не рискнул остановиться, и я очень их понимал. Но теперь мне мечталось насовать им всем в морду.

А сам бы ты остановился в такой ситуации? Вместо ответа я стиснул зубы и еще раз попытался выбраться. Н-да… Вопрос. Вне города — да, безусловно. А вот в городе…

Так чего же ты, спрашивается, сигналил?

Я подпрыгнул на сиденье, когда с правой стороны неожиданно раздался стук в дверцу. Слава богу, это оказался тот самый обыкновенный дед. Морщины на нем тоже были обыкновенные — на лице и на мышином пальто, только разной глубины. Пожалуй, на лице глубже. Кожа была ему велика. Я рискнул убрать правый щит и опустил стекло.

— Ну?

— Вам помочь? — Либо дед отморозил челюсть, либо изъяснялся с акцентом.

— ?..

— Вы в затруднении.

Помочь? Хорошее дело. Если бы со старикашки и впрямь в соответствии с фольклором сыпался песок, я бы его использовал. Но песок с него не сыпался. Вытолкнуть машину вручную нам тоже никак не светило. Тут нужно человек пять.

— Ничего, обойдусь.

— Вам лучше повернуть колеса, — он показал рукой, как это делается. — Мне кажется, тогда у вас получится…

Я был готов изо всех сил лупить себя по лбу. Забыл! Совсем забыл, дичью стал. Нервной дичью, пугливой. Я развернул все шесть колес ортогонально продольной оси, включил эксцентрики, и мой «марлин» боком выполз на трассу. Этот крабий ход — он и называется «краб» — специально придуман для парковки в таких местах, где не развернется и велосипед, а я вот напрочь выбросил его из головы и не использовал черт знает с каких пор — наверно, с тех самых Ревущих Пятидесятых, когда автомобилей в мегаполисе было больше раз в пять, если только не в десять. И времечко же было! — тогда словечко «адаптант» только-только начало входить в общеупотребительный жаргон, что очень не нравилось Комиссии по правам, а кое-какие умники еще находили удовольствие по инерции острить, что человек-де в городе не человек, а не более чем брелок к ключу зажигания. Старо, ребята! Теперь у венца творения иной статус. Теперь венец творения, сидящий в машине, не брелок, а начинка. Иногда — лакомая. А Единая Дорожная сбоит, сволочь, специально способствуя тому, чтобы эта начинка была еще и доступной.

Кстати, судя по отсутствию сигнала, система все еще не работала.

— Спасибо! — Я высунулся в окошко. — Огромное вам спасибо. Э-э… Может быть, подвезти?

— Да, — дед закивал, явно обрадовавшись. — Да, с большим удовольствием. Я вам признателен.

Я мысленно чертыхнулся и распахнул дверцу. Никто ведь за язык не тянул, сам виноват. Старикан суетливо и как-то очень неловко протиснулся в машину, подобрал пальто и угнездился рядом со мной. Я проследил, чтобы его не прищемило защитным листом.

— Пристегнитесь.

— О? Ах, да, сейчас… Где же это есть?.. Вот так? Теперь корректно?

Странный у него акцент.

— Бойль, — сказал он.

— Что?

— Святослав Меррилл Бойль. Э-э… Святослав Теодорович. Бойль. Я представляюсь.

— Ясно, — по-идиотски сказал я. — А где Мариотт?

Старикан заморгал сильно прореженными ресницами.

— Простите, я как-то не совсем…

— Ничего, — сказал я. — Это я шучу. Очень приятно.

— Приятно шутить?

Я отмолчался. Трудно разговаривать с бестолковыми. Мы проскочили под линией надземки и свернули влево. Тут было людно. Со стороны Тувинской двигалось, сворачивая на Золотарную, какое-то христианское шествие и качались мерзлые хоругви, а слева на пространстве от Междурядной до Новорожонной толклись сразу две толпы. В первой выл проповедник, время от времени вздевая длани туда, где по его понятиям пряталось за облачными слоями светило, и, подвывая в унисон, в облаках выдыхаемого пара качались в трансе язычники. Это теперь модно. Рядом бурлил митинг Лиги Перемен, собирающейся, как следовало из транспарантов, принудить правительство к установлению для всех без исключения жителей Земли Всеобщей Территориально-Климатической Справедливости путем уменьшения угла наклона оси вращения планеты к эклиптике. Чувствовался общий боевой настрой, и абсолютное преобладание дубоцефалов в обеих толпах бросалось в глаза без всякой оптики. В переулке, скромно приткнувшись к обочине, пребывали: малый полицейский броневик на воздушной подушке и с вертящимся многоствольным газометом на крыше, полицейский же фургон с решетками и двухэтажный автобус скорой помощи — ждали начала драки. Может быть, полиции сегодня удастся взять одного-двух адаптантов — и то хлеб. Наше счастье, что далеко не все адаптанты успели объединиться в стаи.

Если бы все — тогда…

— Что они делают? — спросил Бойль. Он крутил головой так, будто впервые это видел. Интересного типа я к себе посадил.

— Вон те? Молятся Яриле, или кто там за это ответственный, чтобы Солнце грело пожарче. Им недостаточно.

— А вам? — немедленно спросил он.

— Мне тоже…

— Тогда почему же вы не молитесь?

Кажется, этот дед поставил себе задачей надоесть мне как можно быстрее.

— Вас куда подбросить? — спросил я.

— Подбросить? — Он заморгал и посмотрел вверх. — Зачем?

— Подбросить — в смысле подвезти. Это идиома.

— А, да-да. Куда-нибудь. Где можно жить.

Час от часу не легче.

— Я ищу, где можно жить, — уточнил он. — Отель или квартиру. Все равно.

Это уже конкретнее.

— Вы приезжий? — спросил я.

— Из Кембридж, — сказал он. — Я соотечественник. Мой багаж в… эйрпорт.

Мы вынеслись на набережную, и на повороте противно завизжали шины.

— В аэропорту, — сказал я. Он кивнул.

Все равно было непонятно, почему он искал отель возле вагоноремонтного завода и вообще как он там оказался в своем жеваном пальто. Но тут его прорвало, и он затарахтел как заводная шкатулка, без умолку. Что-то о том, на какую долю он русский, а на какую просвещенный мореплаватель, и как он всю жизнь хотел здесь оказаться, и его родители тоже хотели, и почему он не мог приехать раньше, а теперь вот приехал и очень рад, потому что перспективы работы в Институте антропологии Академии Наук, потому что давняя мечта вернуться именно с этими перспективами… Ну и ладно. Я слушал вполуха: пока машина шуршит по набережной, отвлекаться вредно для здоровья. Тут есть пара таких мест, куда нога человека не ступает без острой необходимости. Вот, кстати, первое…