Нежить - читать онлайн книгу. Автор: Харлан Эллисон, Джордж Мартин, Лорел Гамильтон, и др. cтр.№ 57

Расти шагнул в направлении платка, но заставил себя остановиться. Нет. Помощник пытается отвлечь его. Помощник играет нечестно. Платок — это трюк. У Расти все еще есть пресс-папье. Ему не нужен платок.

Расстроенный, едва не плача, Расти вернулся к микрофонам и подтащил за собой нежелательные трупы. Трупы хныкали, но Расти оказался сильнее. Он знал, что это очень важно. Это было так же важно, как пресс-папье у него в кармане. Он уже не мог вспомнить, почему так, но он помнил, что когда-то это знал.

— Дорогой! — закричала Линда и рванулась к нему. — Дорогой! Я прощаю тебя! Я люблю тебя! Дорогой мой Расти!

На ней была шляпка. Она никогда не носила шляпки. Это еще один трюк. Расти затрясло.

— Линда, — сказал он в микрофон. — Заткнись. Закрой рот и уходи, Линда. Я должен кое-что сказать.

Один из компаньонов Расти, тот, что справа, тихонько взвизгнул и попытался пойти за Линдой, за ее шляпкой.

— Нет. — Расти крепко держал нежелательного. — Ты останешься здесь. Линда, сними эту блестящую шляпку! Спрячь ее, Линда!

— Дорогой! — сказала она, и правый труп вырвался от Расти и спрыгнул со сцены.

Линда закричала и бросилась прочь, мертвец потрусил следом. Расти вздохнул; помощник снова застонал; мужчина с тихим голосом тихо выругался.

— Ладно, — сказал Расти. — Вот что я должен вам сказать.

Некоторые из тех, кто провожал взглядом убегавшую Линду и ее преследователя, снова посмотрели на Расти, но не все. Что ж, здесь он ничего не может поделать. Он должен сказать это. Он смог вспомнить, что должен сказать, но не смог вспомнить почему. Ничего страшного. Он скажет это, а потом, может быть, и вспомнит.

— Я должен сказать вам вот что: умирать больно, — сказал Расти. Толпа приглушенно загудела. — Умирать очень больно. Это больно… больно всем. — Расти мучительно пытался вспомнить, почему это имеет значение. Он смутно припоминал, как умирал сам, как умирали вокруг него другие. — Всем больно. Всем одинаково. Этому парню и тому, который убежал, им тоже больно. Это Ари. А тот — Ахмет. Они были из тех, кто устанавливал бомбы. Они не успели уйти вовремя. Они тоже погибли.

Толпа ахнула, загудела громче, ругательства мужчины с тихим голосом тоже стали громче. Теперь Расти определенно завладел вниманием всех и каждого.

Он подтолкнул Ари.

— Это больно, — сказал Ари.

— И?.. — спросил Расти.

— Нам жаль, — сказал Ари.

— Ахмету тоже жаль, — сказал Расти. — Он говорил мне. Он бы и вам сказал, если бы не побежал за блестящей шляпкой.

— Если бы мы знали, мы бы этого не сделали, — сказал Ари.

— Почему? — спокойно спросил Расти.

— Мы сделали это по неправильной причине, — сказал Ари. — Мы ждали, что случится то, чего не случилось. Рай и, ну, там девственницы. — Ари смутился и посмотрел вниз на свои разлагающиеся ступни. — Нам жаль.

— Еще, — сказал ему Расти. — Расскажи им еще.

— Умирать больно, — сказал Ари. — Это не делает счастливым. Это никого не делает счастливым.

— И поэтому, пожалуйста, совершите правильный поступок, — сказал Расти. — Не убивайте больше никого.

Мужчина с тихим голосом взвыл и подскочил к Расти. Он схватил его за правую руку и потянул от микрофона. Рука оторвалась от туловища, и мужчина начал дубасить ею Расти по голове.

— Ты гребаная развалина! Предатель! Ты говорил, что расскажешь им…

— Я говорил, что совершу правильный поступок, — сказал Расти. — Я никогда не говорил, что моя версия правильного поступка совпадает с вашей.

— Ты солгал!

— Нет, не солгал. Я ввел вас в заблуждение, но я сказал правду. Что вы собираетесь сделать? — Расти оглядел толпу. — Убить меня? Мы и есть мертвые. Кого-то из нас вы любили. Кого-то ненавидели. Мы — мертвецы. Мы здесь, чтобы сказать вам: пожалуйста, не убивайте больше никого. Все когда-нибудь умрут, убьете вы их или нет. Это больно.

Толпа смотрела на Расти. Работали камеры. Никому из живых, собравшихся на тот митинг, никогда не приходилось слышать такую длинную речь от мертвого. Это действительно был исторический момент. Группе помощников удалось оттащить подальше мужчину с тихим голосом, который продолжал размахивать оторванной рукой. Расти, с одной оставшейся рукой, стоял на сцене, и рядом с ним — Ари.

— Посмотрите, — сказал Расти. Он отпустил Ари и достал из кармана пресс-папье. Он поднял пресс-папье над толпой. Ари закурлыкал и как завороженный потянулся к хрустальному шару, но Расти держал его высоко над головой. — Посмотрите на это! Посмотрите на сверкающий шар. Посмотрите на цветок. Он прекрасен. В вашей жизни есть все эти вещи, все эти прекрасные вещи. Солнечный свет и трава, и бабочки. Шляпки. Носовые платки. У вас не будет этого, когда вы умрете. Поэтому умирать больно.

Расти содрогнулся и вспомнил. Он вспомнил, что такое умирать, — умирать, понимая, что никогда больше не увидишь деревьев, никогда не выпьешь чашечку кофе, никогда не почувствуешь запах цветов, не увидишь отражения в окнах домов. Он вспомнил эту боль — боль осознания того, что ты теряешь, — приходящую, когда уже слишком поздно. И он знал, что живые не поймут его, не смогут понять.

Или, может быть, кто-то поймет, но другие только посмеются над ними. Расти, запинаясь, нескладно закончил свою речь. Он понимал, что любой сочтет его слова штампом.

— Радуйтесь прекрасным вещам, пока они у вас есть.

Женщина, которая перебивала мужчину с тихим голосом, нахмурилась.

— Вы пропагандируете алчность! Вот что убивает людей. Люди убивают друг друга из-за вещей!

— Нет, — сказал Расти. Он выдохся. Она не поняла. Вероятно, она никогда не поймет, пока не умрет и ее не оживят. — Просто радуйтесь им. Смотрите на них. Не деритесь из-за них. Вы не понимаете, да?

— Нет, — сказала женщина, — не понимаю.

Расти пожал плечами. Он слишком устал, у него не осталось сил, чтобы сосредоточиться. Его больше не волновало, поняла его эта женщина или нет. Мужчину с тихим голосом куда-то увели, Расти сделал то, что хотел сделать, хотя теперь это уже казалось не таким важным, как месяц назад, когда его оживили в первый раз. Он смутно припомнил: никому не удавалось толком чему-нибудь научить живых. Едва ли кто-то из них способен понять. Но Расти сделал то, что мог. Он рассказал им о том, что важно.

Женщина больше не привлекала внимание Расти, толпа тоже. Он прижал пресс-папье к груди и присел на край сцены, Ари устроился рядом. Они сидели на солнышке, любуясь хрустальным шаром, трогали его и мычали от счастья.

Живые понаблюдали за ними некоторое время, а потом начали расходиться. Другие трупы тоже разошлись кто куда. Они слонялись по манящему парку, и каждый из них был влюблен. Кто-то в воробья на тропинке, кто-то в шелковый шарф, подаренный женщиной из публики на митинге, кто-то — в смятый пакет из-под молока, который она бросила в урну. Мертвые были влюблены: они ходили и сидели, носили с собой предмет своей любви или не сводили с него глаз, застыв на месте. Они любили свои прекрасные вещи весь оставшийся день, пока солнце не опустилось за горизонт, и тогда люди тоже опустились на землю, и сокровища лежали рядом с ними. Они вновь уснули, но больше уже не просыпались.