Начало - читать онлайн книгу. Автор: Лиза Джейн Смит cтр.№ 32

— Я всецело в твоей власти. Я нуждаюсь в твоей защите. Пожалуйста, Стефан.

— Катерина, я все понимаю, — почти в истерике ответил я, — но что, если уже слишком поздно? У них есть отряд, у них есть подозреваемые, у них даже есть прибор, специально созданный для поиска вампиров.

— Что? — отшатнулась Катерина. — Прибор? Ты не говорил мне об этом, — сказала она, и в ее голосе звучало обвинение.

С тяжелым сердцем я рассказал ей об изобретении Джонатана. Как я забыл рассказать об этом раньше? Простит ли она меня когда-нибудь?

— Джонатан Гилберт, — лицо Катерины исказило презрение. — Итак, этот дурак возомнил, что сможет загнать нас в ловушку, как животных?

Я отшатнулся. Я никогда не слышал, чтобы Катерина разговаривала таким грубым тоном.

— Прости, — сказала Катерина уже более спокойным голосом, будто почувствовав вспышку страха в моем сердце. — Прости. Это просто… Ты просто не можешь себе представить, каково это, когда на тебя идет охота.

— Голоса, кажется, стихают. — Я украдкой выглянул через ставни. Толпа действительно начинала расходиться, факелы уже казались дрожащими точками на фоне чернильно-черного неба. Похоже, опасность миновала.

По крайней мере пока. Но на следующей неделе у них будет изобретение Джонатана. У них будет список вампиров. И они их отыщут, всех до единого.

— Слава богу! — Катерина рухнула на кровать, бледная, как никогда прежде. Одинокая слеза вытекла из ее глаза и побежала вниз по алебастровой коже. Я подошел и вытер ее указательным пальцем, а затем нежно коснулся этим пальцем своей кожи, как тогда, на балу. Я лизнул свой палец и обнаружил, что ее слезы были солеными на вкус. Человеческими.

Я привлек ее к себе и крепко обнял. Не знаю, сколько времени мы просидели вместе, обнявшись. Когда в окно пробрался слабый утренний свет, я встал.

— Я остановлю это, Катерина. Я буду защищать тебе до самой смерти. Клянусь.

25 сентября 1864 года

Говорят, любовь побеждает все. Но может ли она победить тот голос, который внушает отцу, что Катерина и ей подобные — демоны, зло?

Я нисколько не преувеличиваю, когда говорю, что Катерина — ангел. Она спасла мою жизнь и жизнь Анны. Отец должен узнать правду. Как только он все узнает, он уже не сможет отрицать добродетель Катерины. И моя обязанность как представителя рода Сальваторе — оставаться верным своим убеждениям и тем, кого я люблю.

Настало время действовать, прочь сомнения. Уверенность течет в моих жилах. Я заставлю отца признать очевидное: все мы одинаковы. И вместе с правдой придет любовь. И отец отзовет облаву.

Клянусь своим именем и своей жизнью.

Остаток дня я провел в своей спальне за письменным столом, глядя на чистый лист дневника и обдумывая свои дальнейшие действия. Если бы только отец узнал, что Катерина — вампир, он отозвал бы облаву. Иначе не может быть, ведь я же видел, как он смеялся вместе с ней, как старался произвести на нее впечатление рассказами о своих мальчишеских шалостях в Италии и обращался с ней как с дочерью. Катерина наполнила моего отца такой энергией, какой я никогда в нем не видел. Она вдохнула в него жизнь.

Но как я мог убедить его в этом, если презрение к демонам так глубоко проникло в его мозг? К тому же отец всегда был очень рационален. Логичен. Возможно, он тоже мог бы понять то, в чем Катерина убедила меня: вампиры — это необязательно зло. Они ходят среди нас, плачут человеческими слезами; все, чего они хотят, — иметь настоящий дом, и чтобы их там любили.

Наконец я набрался храбрости и встал, решительно захлопнув дневник. Это не домашнее задание в школе; для того, чтобы говорить от имени своего сердца, не нужны заметки. Я был готов поговорить с отцом, как мужчина с мужчиной. В конце концов, мне почти восемнадцать, и отец собирается оставить мне Веритас.

Сделав глубокий вдох, я спустился по винтовой лестнице, прошел через пустую гостиную и решительно постучал в дверь отцовского кабинета.

— Войдите! — послышался приглушенный голос отца. И прежде, чем я успел взяться за ручку, отец уже сам открыл дверь. На нем был строгий пиджак с цветком вербены в петлице, но я заметил, что, всегда чисто выбритый, сегодня он щеголял сизой щетиной, а глаза были воспаленными и припухшими.

— Я не видел тебя вчера на балу, — сказал отец, впустив меня в кабинет. — Надеюсь, тебя не было в этой шумной, бессмысленной толпе.

— Нет. — Я энергично потряс головой, и в сердце зародилась надежда. Могло ли это означать, что отец больше не планирует нападения?

— Хорошо. — Отец сел за дубовый стол и громко захлопнул книгу в кожаном переплете. Под ней я увидел сложные чертежи и схематическое изображение нашего города, некоторые дома на нем, включая аптеку, были помечены крестами. Проблеск надежды мгновенно угас, уступив место холодному, гнетущему страху.

Отец проследил за моим взглядом.

— Как видишь, у нас есть намного более продуманные планы, чем эта глупая вылазка юнцов и пьяниц. К счастью, шериф Форбс и его команда остановили их, и ни один из них не будет участвовать в нашей операции, — отец вздохнул и сложил пальцы рук вместе. — Мы живем в опасное и ненадежное время, и действовать нужно соответственно. — На секунду его взгляд смягчился. — Я просто хочу, наконец, удостовериться, что ты хорошо обдумал свои решения, — он не добавил «в отличие от Дамона», но в этом не было нужды. Я знал, о чем он думал.

— Значит, облава…

Состоится на следующей неделе, как и планировалось.

— А компас? — спросил я, вспомнив разговор с Катериной.

Отец улыбнулся.

— Он работает. Джонатан уже заканчивает.

— А… — Волна ужаса прокатилась по моему телу. Если он работает, то не приходится сомневаться в том, что отец узнает о Катерине. — Откуда вы знаете, что он работает?

— Отец улыбнулся и свернул бумаги.

— Потому что он уже работает, — просто ответил он.

— Можно мне кое-что сказать? — спросил я, надеясь, что голос не выдаст меня. Образ Катерины пронесся в моей голове, придав сил для того, чтобы посмотреть отцу в глаза.

— Разумеется. Садись, Стефан, — приказал отец. Я послушно опустился на стул с высокой спинкой, стоявший у книжных полок. Отец встал, подошел к угловому столику и налил в стаканы бренди из графина — сначала себе, потом мне.

Я взял стакан и, поднеся его к губам, сделал маленький, почти неощутимый глоток. Затем, собравшись с силами, я взглянул отцу прямо в глаза:

— У меня есть сомнения по поводу твоего плана.

— Правда? И почему же? — Отец откинулся на спинку стула.

Занервничав, я жадно отхлебнул большой глоток бренди.

— Мы исходим из предположения, что они действительно такие злонамеренные, какими их все представляют. А что, если это не так? — спросил я, заставляя себя смотреть прямо в его глаза.