Эксклюзивный грех - читать онлайн книгу. Автор: Анна и Сергей Литвиновы cтр.№ 17

– А я думал, на эти вопросы должен не я отвечать, а милиция.

– Хочешь пивка? – вдруг миролюбиво спросил опер.

– Пивка? Нет. Я за рулем.

– Ну тогда, – Савельев глянул на часы, – разбежимся. – Хлопнул Диму по плечу. – Ты не волнуйся, кр-рыс-пондент, я твою информацию воспринял. Лете, как говорится, кип коннекшен <Давай поддерживать связь (англ.).>.

,И он, не оглядываясь, потрусил в перспективу улицы Адмирала Макарова. Дима не успел даже вслух подивиться, откуда это столичные милиционеры вдруг знают английский.

И, только садясь в машину, понял: Савельев недаром задавал ему эти вопросы. Опер хотел, чтобы на них ответил Дима. Сам.

…И вот он сидит в маминой квартире и пытается на них отвечать.

Начал он с того, что из всех ящиков вывалил прямо на пол мамины архивы. Какое счастье, что мама жила в эпоху бумажных технологий! После любого жизненного события оставались материальные следы: бумаги, испещренные буквами. Не то что нынче: отправил электронное письмо – как бутылку с запиской бросил в волны эфира. А получил чужой и-мэйл, прочел, а после, очищая компьютерный почтовый ящик от ненужной информации, нажал Delete <Уничтожить (англ.).>… И – все. Никаких следов. Нет никаких писем. И никаких тебе поздравительных открыток. И никаких вырезок из газет (зачем? В каждом издании имеются электронные архивы). И нет в нынешнюю эпоху ни Почетных грамот, ни шутливых стенгазет, ни доморощенных стихотворных поздравлений…

То ли дело мамины времена! Архив Евгении Станиславовны, разложенный по аккуратным папкам, занял почти весь пол. Папки громоздились и на диване. “Что я ищу здесь? Что мне надо?” – спросил сам себя Дима. Глядя на эвересты бумаг, он не очень понимал, что ему разыскивать. Огромность бумажных свидетельств маминой жизни подавляла его. Словно отгораживаясь от безразмерного архива, Дима схватился за то, что было ему знакомо: альбом огромного формата. Сюда мама заботливо вклеивала каждую заметку, написанную Димочкой, каждое слово, подписанное его фамилией. Она некогда справедливо рассудила, что ее безалаберный сын ни в коем случае не станет заводить архива. И занялась этим сама.

Первая вырезка в альбоме называлась “Чему нас учат?”. Подпись – “Дмитрий Полуянов, ученик 9-го класса”. Рядом подписано маминой рукой – двадцать восьмое июня восемьдесят восьмого года, “Комсомольская правда”. А возле – позднейшая приписка, другими чернилами: “Первая Димина статья”. Хотя в статье той было от силы строк восемьдесят. Щенячий гласно-перестроечный пафос. Слишком советские, мол, темы сочинений на свободную тему дают на экзаменах в школе: “Социализм – свободный труд” да “Ленин великий нам путь озарил”. Ах, “Комсомолка” восьмидесятых!.. “Алый парус”, молодой, но внушительный его “капитан” – Валя Юмашев…

Дима перелистал альбом. Вот его гордость: “Тайна рейса 2315”. Статья в пяти номерах с продолжением. Описание его необыкновенных приключений, в которые он по счастливой случайности ввязался <Подробнее см.: Литвиновы А, и С. “Отпуск на тот свет”>. Настоящий триллер тогда получился – с ним, Димой, в главной роли. Потом редакция сделала на основе этого суперматериала спецвыпуск, и он разошелся фантастическим для новых времен тиражом – пятьсот пятьдесят тысяч экземпляров. Настоящая Димина удача. Такое теперь, может, и во всю жизнь не повторится.

Дима насильно оторвал себя от вдохновенного перечитывания собственного творчества и взглянул на часы. Ешкин кот! Он в маминой квартире уже полтора часа – но ровным счетом ничего полезного не сделал. Нет, так дело не пойдет. Если не наладить систему поиска, в мамином архиве можно погрязнуть с головой.

И потому для начала надо пойти покурить, выпить еще чаю и подумать: какие именно документы хочет он здесь найти?

* * *

Голос в трубке мобильного телефона был безжизненным настолько, что казался механическим – Возьмите новые данные, – сказал голос. – Там же. Плюс два – два пятнадцать. – И связь тут же оборвалась.

Седов хорошо понял, что означало указание в трубке: на том сайте в Интернете, который в данное время использовался для связи, через два часа появятся новые вводные. Вводные провисят на сайте пятнадцать минут, а затем без следа исчезнут.

Он не стал ни на секунду задумываться о том, а какими будут эти вводные: фамилия, или фотография, или маршрут, или адрес. А может, все, вместе взятое. Через два часа и три минуты он выйдет (через мобильник с WAP-функцией) в Интернет. Войдет на сайт (зарегистрированный почему-то в Финляндии) и считает новые данные.

Новые данные означают новую работу. А новая работа – дополнительные деньги.

А деньги никогда не помешают.

Дима. Спустя два часа

Дима обозначил для себя – и даже на бумажке записал! – круг своих поисков. Итак, предположим, что три смерти чем-то связаны. Значит, надо найти ответы на вопросы:

Когда мама, тетя Рая и главврач Аркадий Михайлович работали вместе ? Как давно они знакомы ?

Где они трудились ? Как называлось это медучреждение ? Номер его ? Адрес ?

В каких они состояли отношениях ?

Встречались ли они все вместе с тех пор?

Хорошо бы найти мамину трудовую книжку. Или, допустим, черновик ее автобиографии для отдела кадров. Или дневник тех времен, когда она работала с тетей Раей и Аркадием Михайловичем. “Ведь она всю жизнь вела дневники – то пару строк запишет за месяц, а то каждый день кропала. Но мне записи никогда не показывала…"

И вот теперь, поставив перед собой цель, Дима взялся за поиски. Но все равно работа шла медленно. Мама хоть и держала все документы в папках, но подписаны они не были. Кроме того, система, по которой она располагала свои бумаги, вроде бы имелась – однако понять ее Дима не мог. В папке с чьими-то письмами вдруг оказывался гарантийный талон на велосипед “Дружок”. (“Помню, помню я этот велик – мой самый первый! Ох, как я радовался!”) Из папки, где лежали конспекты для Университета марксизма-ленинизма, вдруг вылетала веселенькая программка Театра имени Кирова (а на ней мужской рукой записан телефон некоего Ивана Андреевича).

К тому же Дима не был организованным человеком (и сам прекрасно знал это). А документы относились к его маме (а порой к нему самому). Поэтому он то и дело застревал в бумагах, безусловно, интересных – но к его расследованию никакого отношения не имеющих. $(о разве мог он, например, не прочесть письма к маме от загадочного Володи, датированные шестьдесят трещим годом? (“Маме двадцать, до моего рождения еще десять лет. И никогда ни о каком Володе не рассказывала…”) Письма, судя по контексту, присылались в Ленинград из армии, где таинственный Володя служил Лейтенантом. Они неожиданно начались в октябре шестьдесят третьего и спустя год так же неожиданно оборвались. “…С 9 до 11 писал конспект занятий с солдатами по ОМП – оружию массового поражения. Причем уже с утра было известно, что выступать мне не придется. Однако комбат сказал, что занятия может И не быть, а конспект быть обязан…” Забавно. Однако – никаких признаний. Никакой любви. И – никакого отношения к его делу.