Письма к Вере - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Набоков cтр.№ 66

Если бы не это – все, в общем, было бы отлично. On me fête beaucoup, я окружен сотнями милейших людей. De-Monza на похоронах Навашина сказал: «il ya cent ans, on a tué Pouchkine… Maintenant on a tué Navachine…» Сейчас иду завтракать c Roche, а потом я с Ridel у Mme Chardonne. Вечером должен «по делу» увидеться с Ходасевичем в кафе. У меня белье в таком виде, что было неловко дать Жанне и пришлось дать в прачешную, где стирка рубашки стоит чуть ли не три франка. Привет Анюточке. Душенька моя, начинаю считать дни до 15-го марта. Пиши.

В.

Мне тут сватают меблирован, квартир., 3 коми., весь комфорт, за 650 в мес. через Зину.

Париж, авеню де Версаль, 130 —

Берлин, Несторштрассе, 22

Душенька моя, любовь моя, вот ответы на все твои пестроватенькие вопросы: о Кирилле написал Зине и Mazui. Виктора прогнал. К Bonnier и Jannelli написано. «Mercury» пришлет – если уже не прислала – Зина. С «Таиром» дело еще не выяснено. Кушак Раиса приняла довольно равнодушно. О Maurois: перед началом Ridel мне сказала, что «mon grand ami Maurois n’a malheureusement pas pu venir», и тогда, тут же, посоветовшась с Вейдле, я вычеркнул весь абзац о «Вугоп’е». Не знаю еще, какую из двух вещей Полан поместит в «N.R.F.» и какую в «Mesures». Gallimard’a поймать очень трудно, но я сегодня позвонил в «N.R.F.», напомнив, что я жду от него известия (другого пути нет), и мне там ответил его секретарь, что я получу un mot demain.

Шварца найти невозможно, да и времени у меня сейчас нет на лечение, а если пойти к Дынкину за советом, то он берет за этот «совет» 75 фр., но все же после моего возвращения из Лондона я к нему пойду, если, однако, не получу бесплатного лечения в госпитале, где служит Шерман. Я спросил сегодня нескольких людей, и все в один голос сказали, что 400 очень дешево и что это, конечно, tout compris, так что все советуют это схватить, и я советую, – хотя еще жду ответов от пансионов через Шлезингер и других. Сегодня из любопытства осмотрел меблированную квартиру (3 комнаты etc., великолепно, чисто, просторно), которую мне посулили из Бельгии через Зину, будто бы 650 в месяц ту компри (все равно не подходит, конечно), – но к тому же оказалось, что не 650, а 800.

Карточки: конечно, без всякого «écrivain», a tout court. У Люси набралась коллекция из около трех тысяч бабочек – пока. Старец Paul мне наконец сделал предложение: два фельетона в месяц за 400, c’est toujours quelque chose, но я еще не согласился, буду поднимать. Это не каменный старец, а картонный. Один фельетон – эссей или критика, а другой «беллетристика». У нас все время чудная весенняя погода. Пожалуйста, собирайся в марте в путь.

Воинская повинность никак не может меня касаться. Правожительство будет разрешено, как только вернусь из Лондона. Ильюше не нужен бумажник, но был доволен. Старику передал книги и водку, присланную из Румынии с Ел. Львовной. К Лизбет напишу. И Heath. Анюте напишу. Получил от мамы отчаянное письмо. Au fond, не сделать ли так: я в путевой конторе узнал, что aller et retour в Прагу стоит пятьсот пятьдесят (через Германию). Половину я отработаю на тамошнем вечере. Другую – все равно потрачу, тебя дожидаючи. Так вот: не поехать ли мне на дней десять в Прагу в начале марта? Написал Ксюнину в Белгр., но еще нет ответа. Посоветуй. Может быть, это выходит. Сейчас опять появился Виктор! Жалуется, что много уходит на разъезды, на еду, на мелочи. Сегодня очень деловое письмо. Вчера без конца завтракал с Denis Roche, а днем пил чай с массой дам у Mme Jacques Chardonne. Получил от тети Нины несколько «светских связей» в Лондоне, а также от Головиных, у которых был сегодня. Вечером иду к Эргаз на раут. Целую моего марципального, моего машинистенького, моего дорогого. Безумно скучаю по тебе, моя любовь, мой ангел, душа моя… В.

Very true about Herzen. I love you. And the little man.

Париж – Берлин

Любовь моя обожаемая,

что-то давно не было от тебя ничего. Мальчик не болен? Теперь можно будет скоро уже считать, что через месяц вас увижу. Душеньки мои…

Идут лихорадочные приготовления к моему французскому выступлению – объявления во всех газетах, продажа моих «Course» и «Chambre» на вечере, бесконечные звонки. Все это мне крайне выгодно, но есть, конечно, опасность, что жаждущие слушать пресловутую венгерку не пожелают слушать заместителя (как если бы вместо Плевицкой выступил заезжий глотатель шпаг); но трогательно то, что многие бывшие у Ridel опять хотят прийти! Галлимар мне наконец назначил свидание – в четверг утром. Был очень удачный вечер у Эргазихи, а в субботу вечером читал тут тридцати «рыцарям», причем выбрал «Молодость Чернышевского», удручающим образом подействовшую на Вишняка, Руднева и Влад. Мих. (последний с горечью сказал мне: «Он у вас получился омерзительный»), но очень понравившуюся Ильюше. Остальные, кроме Алданова, Тэффи, Переверзева и Татариновой, просто не понимали, о чем идет речь. Вышло, в общем, довольно скандально, но очень хорошо. Вчера завтракал у Этингонов, – он замучить может еврейскими анекдотами. Сын у них умер в Берлине, от гнойного аппендицита, двадцати лет. Что может Анюта сказать про них? Спрашиваю не зря, а потому что они очень интересуются моей судьбой. Но каков старец Поль? А? Четыреста франков… Je n’en reviens pas. Вчера же был у очень милого и очень глухого Маклакова, с визитом. Он мне показывал старые фотографии своего московского имения через стереоскоп: каждая былинка как живая, а люди – плоские.

Получил одновременно: письмо (прелестное) от Чернавиной, из которого следует, что буду «ютиться» на диване в одной комнате с ее сыном, и письмо от Лизбет, предлагающей не запирать квартиру (уезжают 14-го), так чтобы я мог там остановиться. Я написал тотчас, что благодарю, но буду жить у Ч., – и очень об этом жалею, ибо предчувствую, что мне будет дьявольски неудобно в населенной комнате, – особенно в связи с моим псориазисом (который совершенно отравляет мне существование, а лечиться боюсь до отъезда в Лондон). У меня распухла было щека, но Адамова вынула гниющий нерв, и в метро у меня рот наполнился вдруг кровью и гноем – и все чудом прошло; но, по-видимому, зуб рвать придется, – но опять же боюсь это сделать до четверга. Autrement, чувствую себя отлично. Почти каждый день говорю с Люсей по телефону и дам еще несколько журналов до отъезда. Сегодня у меня был некто Изр. Коган с предложением поместить в амер. журналах рассказы. Я ему дал «Пассажира» и «Чорба» (в переводах Струве); ты ж мне напиши, где они были напечатаны, и если можешь, пришли рецензию из «N. Y Times». Ко мне направил его Бернштейн. Обедаю сегодня с Бунином и Цетлинами.

Жду вас 15 марта. Напиши мне соображения твои насчет поездки в Прагу. Ильюша упоительно, трогательно и бесконечно мил, а Влад. Мих. взгрустнул после «Чернышевского». Душенька моя, обнимаю тебя во всю твою нежную длину. I dreamt of you yesterday night. В.