У счастья ясные глаза - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Лубенец cтр.№ 35

– Объясни мне, пожалуйста, – попросила я, – какова во всей этой истории роль Васи Половцева.

– Никакова! Он не имеет к этой истории никакого отношения!

– Ничего не понимаю, – честно призналась я.

– Да что тут понимать! – даже рассердилась Сонечка. – Мы просто жили с ним – вот и все.

– Как... жили? – Меня трясло так, будто с Соней случилось нечто, чего вообще не бывает с людьми, тем более с такими юными. Что такое говорит моя девочка, которой восемнадцать будет еще только через четыре месяца?

– Он же тебе сказал, – снисходительно улыбнулась «моя девочка», – как муж и жена.

– Сонечка... но... где же? – роняла я замороженные слова.

– Да вот здесь! – хлопнула она рукой по дивану, на котором я сидела. – Только не вздумай вскакивать с него, как с оскверненного! – предупредила она мое естественное желание.

– Он... он... тебя насиловал? – хваталась я за соломинку.

– Мама, прекрати! Ты же все слышала! Половцев тебе русским языком сказал, что я сама предложила!

– Как предложила? Зачем предложила?

– Нет, я не могу... – устало провела рукой по лбу Сонечка. – Затем и предложила, что захотела!

– Но... почему... как это захотела... – У меня уже рождались не вопросы, а какие-то глупые безликие ненужные слова. Все ведь ясно, как можно захотеть. Я только не могла понять, почему даже не предполагала таких желаний в Сонечке. Ориентировалась на себя? Вот оно – мое заблуждение: один внутренний мир на двоих. А у нас разные миры!

Мне уже не нужно было никаких ответов на глупые мои вопросы, но Сонечку понесло:

– Да потому что мне надоело все! Надоела эта книжная, музейная выхолощенная жизнь!

Выхолощенная жизнь... И это говорил мой ребенок, с которым мы вместе, укрывшись пледом и, как мне казалось, превратившись в единое существо, читали шедевры мировой литературы, бессмертные стихи. Я с испугом смотрела на нее, а она безжалостно продолжала:

– Да-да! И не смотри на меня так! Твоя литература все врет! В жизни все проще! Сонеты сонетами, а секс сексом! Одно другому не мешает! И одно может обойтись без другого в лучшем виде!

– То есть ты хочешь сказать, что Васю... не любила...

– Да конечно же не любила! И не люблю. Мне хотелось попробовать, и я выбрала Половцева, потому что он давно уже провожал меня глазами и должен был согласиться.

– И он, конечно, сразу согласился...

– Представь, не сразу. Даже среди слесарей механосборочных работ встречаются оглоушенные великой русской литературой.

– То есть?

– А то и есть, что он спросил, люблю ли я его.

– А ты?

– Пришлось сказать, что люблю, раз он без этого не может. А он, идиот, говорит: «Ну ты прямо как Татьяна!» Я сначала даже не поняла, про какую Татьяну он говорит, но он мне объяснил: про ту, что придумал твой любимчик Пушкин. Тот, который «наше все».

– Не зря мне Вася сразу понравился, – сказала я.

– В постели он мне тоже понравился, – отрубила моя многоопытная дочь. – Но не более того.

– Неужели он тебе совсем не нравится... в другом смысле?

– А неужели ты думаешь, что я свяжу свою жизнь со слесарем механосборочных работ?

– Я думаю, что тебе вообще еще рано связывать свою жизнь с кем бы то ни было.

– Вот оно! – опять закричала Сонечка. – Вот оно – лицемерие взрослых! Мне, значит, рано, а ты... во сколько лет ты вышла замуж?

– Я любила твоего отца, – ответила ей я.

– А я люблю Даниила! И выйду за него замуж!

– Тебе придется рассказать ему правду!

– И не подумаю!

– Нельзя строить любовь на вранье. Да еще на таком... жестоком.

– Да что ты понимаешь в любви! Я не верю, что ты и отца-то любила. Ты посмотри на себя – ты же бесполое существо! Правильно говорит тетя Наташа – ты засушенный лютик, дохлая божья коровка. Тебе даже этот баклажановый цвет не поможет, потому что ты изнутри пустая. В тебе ничего женского нет, никаких желаний. Я убеждена, что ты даже не представляешь, что такое оргазм!

Я не сразу нашлась, что ей ответить, и приличное время хватала ртом воздух, пока не сообразила:

– Я не отдамся нелюбимому даже за нечеловеческий оргазм! Поняла?

– А ты попробуй. Может, понравится, – цинично отвечала мне дочь. – Данькин отец, по-моему, мечтает доставить тебе такое удовольствие, а ты все нос воротишь.

– Соня! Вот это тебя не касается! – рассвирепела я.

– А тебя тогда не должны касаться мои отношения с Васькой и Даником.

– Ты моя дочь!

– Ну и что? Я уже практически совершеннолетняя. Нечего лезть в мою жизнь!

Больше разговаривать с ней я тогда не смогла. Я поняла, что близостью с дочерью только обольщалась. Мы практически чужие друг другу люди. Разумеется, я не стала ни о чем рассказывать Даниилу, хотя, не скрою, мне очень хотелось это сделать. Мальчишка попался на сусальный глянец истории любви девочки-эльфа. Мне было стыдно и перед ним, и перед его отцом.

Но не надо забывать о Васе Половцеве. Как говорила Сонечка, он и раньше провожал ее глазами, а сексуальные отношения распалили его до состояния благородного лесного разбойника, у которого проезжающий мимо князь похитил красавицу-жену. Говорят, они с Даниилом здорово подрались. В довесок к заплывшему глазу Коньков-младший получил от Половцева тщательно скрываемую Сонечкой правду. Больше я никогда не видела его рядом со своей дочерью.

Она прорыдала три недели кряду, потом перевелась в другое училище и теперь уже без особого раздражения разговаривает по телефону с Половцевым. Я уже ни во что не вмешиваюсь. Не только из принципа «не навреди». Я чувствую себя перед дочерью убогой и ущербной. Как она меня назвала, помните? Бесполой, пустой и не имеющей женских желаний. Почему-то я оскорбилась до мутного равнодушия к делам Сонечки.

Если подвести итоги, то с прискорбием можно констатировать: у меня нет ни дочери, ни мужа. Одна Наташа, которая все-таки не очень хорошо меня понимает. А что касается бесполости и отсутствия женских желаний, то тут Сонечка не права. Просто я не могу так, как она...

Помните про наше «окно в Европу»? Я обещала вам кое-что рассказать... Так вот! Однажды через прорубленное «окно» к нам на платный абонемент пришел из города один читатель. Я сразу обратила на него внимание. Может быть, потому, что он был немного похожим на Дюбарева, единственного мужчину моей жизни. Не очень, конечно, похожим, а так... колером да еще длинными пальцами со смешными пухлыми подушечками. Ромины волосы почти белые, а этот читатель был светло-русым. И у него, в отличие от Дюбарева, были темно-серые глаза и очень красивая улыбка ярких губ. Мне показалось, что он тоже сразу меня заметил.