Убийство Берии, или Фальшивые допросы Лаврентия Павловича - читать онлайн книгу. Автор: Борис Соколов cтр.№ 56

Историки давно уже установили, что никакого «заговора Берия» с целью захвата власти не было. А был, наоборот, заговор Хрущева, Маленкова и других членов Президиума ЦК КПСС против Берия. И после ареста надо было решать вопрос, что с ним делать дальше. По характеру своей прежней деятельности Лаврентий Павлович знал очень много того, что могло серьезно скомпрометировать тех, кто низверг его с пьедестала власти. Вместе с тем, Берия по опыту Н.И. Ежова, дело которого он сам фабриковал, прекрасно понимал, что в живых его не оставят. И на следствии, а тем более на суде мог бы рассказать много интересного и о Хрущеве, и о Маленкове, и о Молотове, например, о роли Маленкова в организации «ленинградского дела», и о подвигах Хрущева на ниве репрессий в Москве и на Украине, а также огласить много иного компромата. Эти сведения могли дойти до отдельных членов Президиума ЦК и использоваться ими в борьбе за власть. А эта борьба отнюдь не прекратилась со смещением Берии и постепенно переходила в противостояние Хрущева и Маленкова. И в обострении этой борьбы Берия мог видеть свой единственный шанс на спасение. Положим, разглашение в ходе следствия и суда секретных данных, связанных с руководством Берией атомным проектом, Хрущева, Маленкова и прочих особо не волновало. Достоянием широкой общественности они бы все равно не стали и миф о «злодее Берия», с именем которого не должно было быть связано ничего хорошего, не разрушили бы. А, с другой стороны, участники атомного проекта все равно были прекрасно осведомлены о роли в нем Берии. А вот того, что в ходе следствия и суда над Берией всплывет серьезный компромат на них, члены Президиума ЦК наверняка опасались. Поэтому убийство Берии до суда, а потом инсценировка судебного процесса с использованием двойника представляется вполне вероятным сценарием. Сын Лаврентия Павловича Серго впоследствии утверждал со ссылкой на членов специального судебного присутствия, что на процессе был не его отец. Правда, он, конечно, свидетель пристрастный. Но есть и другие свидетельства, позволяющие предположить, что Берия был расстрелян задолго до суда над ним.

Сейчас нам пора обратиться к последним письмам Берии из заключения. Они, кстати сказать, вполне доказывают справедливость утверждения Меркулова, что Лаврентий Павлович плохо владел русским языком. В тюрьме у Берии спичрайтеров и секретарей не было, письма приходилось писать самому от руки, и в них сильно страдали и орфография, и грамматика, и пунктуация.

Вот самое первое письмо Берии из тюрьмы, датированное 28 июня 1953 г.:

«Товарищу Маленкову

Дорогой Георгий.

Я был уверен, что из той большой критики на президиуме я сделаю все необходимые для себя выводы и буду полезен в коллективе. Но ЦК решил иначе, считаю что ЦК поступил правильно. Считаю необходимым сказать, что всегда был беспредельно предан партии Ленина-Сталина, своей Родине, был всегда активен в работе. Работая в Грузии, в Закавказье, в Москве МВД, Совете Министров СССР и вновь в МВД все, что мог отдавал работе, старался подбирать кадры по деловым качествам, принципиальных, преданных нашей партии товарищей. Это же относится к Специальному комитету, Первому и Второму главным управлениям занимающихся атомными делами и управляемыми снарядами. Такое же положение Секретариата и помощников по Совмину. Прошу товарищей Маленкова Георгия, Молотова Вячеслава, Ворошилова Клементия, Хрущева Никиту, Кагановича Лазаря, Булганина Николая, Микояна Анастаса и других пусть простят, если что и было за эти пятнадцать лет большой и напряженной совместной работы. Дорогие товарищи желаю всем Вам больших успехов за дело ЛенинаСталина, за единство и монолитность нашей партии, за расцвет нашей славной Родины.

Георгий, прошу, если это сочтете возможным семью (жена и старуха мать) и сына Серго, которого ты знаешь не оставить без внимания.

Лаврентий Берия»

В этом письме еще нет никаких фактов. Берия еще не пришел в себя после внезапного ареста и, кажется, питает иллюзию, что ему удастся остаться в живых. Надо отдать должное Лаврентию Павловичу. В этом, по сути, предсмертном письме он не только о себе хлопотал (хотя прямо ничего не просил, намекал только, что за хорошую работу, за атомную бомбу и ракетное оружие, можно бы и не расстреливать). И не только о семье, которую Маленков, конечно же, не оставил без внимания: жена Нина и сын Серго были тотчас арестованы. Берия просил и за своих сотрудников, вплоть до помощников и секретарей. Говорил, что подбирал людей только по деловым качествам, наивно надеясь, что их минует опала. Может, потому, что никакой настоящей вины не чувствовал. Ведь не только государственный переворот не готовил, но даже никого из членов Президиума смещать не собирался.

Через два дня, не имея реакции на первое послание, Берия написал вновь. Теперь он решил, что, если покаяться не в настоящих ошибках, а в несуществующих грехах, которые ему инкриминировали, жизнь, может, и сохранят. Главное же, в этом письме Лаврентий Павлович, вероятно, в глубине души уже не надеявшийся, что выйдет из этой переделки живым, подводил итоги своего жизненного пути.

Но уже в следующем письме от 1 июля факты присутствуют. Лаврентий Павлович указывает на свои былые заслуги, надеясь, что их учтут и не будут наказывать слишком сурово. Он также подчеркивал, что предложения о реабилитации ряда лиц, которые он вносил на Президиум ЦК от имени МВД, были предварительно согласованы с Маленковым и Хрущевым. Однако такого рода свидетельства как раз и могли напугать адресатов письма, поскольку показывали их тесные связи с Берия. Вот этот текст:

«Товарищу Маленкову

Дорогой Георгий!

В течении этих четырех тяжелых суток для меня, я основательно продумал все, что имело место с моей стороны за последние месяцы после пленума ЦК КПСС, к[а]к на работе, так и в отношении лично тебя и – некоторых товарищей президиума ЦК и подверг свои действия самой суровой критике, крепко осуждая себя. Особенно тяжело и непростительно мое поведение в отношении тебя, где я виноват на все сто процентов. В числе других товарищей я тоже крепко и энергично взялся за работу с единственной мыслью сделать все, что возможно и не провалиться всем нам без товарища Сталина и подерж[ать] делами новое руководство Ц. К. и Правительства. В соответствии с имеющимися указаниями Ц. К. и Правительства, укрепляя руководство МВД и его местных органов, МВД внесло в ЦК и Правительство по твоему совету и по некоторым вопросам по совету т. Хрущева Н. С. ряд заслуживающих политических и практических предложений, к[а]к то: по реабилитации врачей, реабилитации арестованных по т. к. называемому менгрельско[му] национальному центру в Грузии и возвращение неправильно сосланных из Грузии, об амнистии, о ликвидации паспортного режима, по исправлении искривления линии партии допущенной в национальной политике и в карательных мероприятиях в Литовской ССР, Западной Украине и западной Белоруссии, но совершенно справедлива твоя критика, критика т-ща Хрущева Н. С. и критика других товарищей на Президиуме ЦК; с последним моим участием, на мое неправильное желание вместе с решениями ЦК разослать и докладные записки МВД. Конечно, тем самым в известной мере принизили [значение] самих решений Ц. К. и, что создалось недопустимое положение, что МВД, как будто исправляет Центральные Комитеты Коммунистической партии Украины, Литвы и Белоруссии, тогда к[а]к роль МВД ограничивался только выполнением указаний ЦК КПСС и Правительства. Хочу прямо сказать, что с моей стороны настаивать на рассылке докладных записок было глупостью и политическим недомыслием, тем более ты мне советовал, что этого не следует делать. Поведение мое на заседании Президиум[а] ЦК, и Презид[иума] Совмина, очень часто было неправильное и недопустимое, вносившее нервозность и излишнюю резкость я бы сказал, к[а]к это сейчас хорошо продумал и понял, иногда доходило до недопустимой грубости и наглости с моей стороны в отношении товарищей Хрущев[а] Н. С. и Булганина Н. А. при обсуждении по германскому вопросу, конечно я здес[ь] безусловно виноват и заслуживаю всякого осуждения. В то же время я, также, к[а]к и все вы, старался внести предложения в президиум направленные на правильное решение вопросов, к[а]к корейский, германский, ответы Эйзенхауэру и Черчилю, турецкий, иранский и др.