Его апатия - читать онлайн книгу. Автор: Чингиз Абдуллаев

Вы часто поощряете меня: «Пиши больше о своей жизни, не бойся откровенничать!» Но ведь нельзя сказать, что я не был откровенным. Мои рассказы— это до некоторой степени признание в том, что я пережил. Но вам этого мало.

Вы толкаете меня на другое: «Делай самого себя героем рассказа, пиши без стеснения о том, что приключилось с тобой самим». Вдобавок вы говорите: «И в конце рассказа приведи в таблице рядом с вымышленными и подлинные имена всех действующих лиц рассказа». Нет уж, увольте!

Во-первых, мне неприятно показывать вам, любопытствующим, всю обстановку моей жизни. Во-вторых, мне неприятно ценой таких признаний приобретать лишние деньги и имя.

Рюноскэ Акутагава. Из заметок «Тэкодо»

В салоне бизнес-класса дремало несколько пассажиров. Дронго уже привык к тому, что с ним находятся не больше десяти-двенадцати человек в салоне, рассчитанном на двадцать четыре места. Он обычно устраивался где-нибудь в последних рядах первого салона, чтобы занять сразу два кресла и никому не мешать.

Дронго посмотрел в иллюминатор. Прекрасная погода, за окном можно было увидеть землю, различая с такого расстояния дороги, машины, дома, реки, озера. К нему подошла стюардесса.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросила она.

— Красное вино, пожалуйста, — попросил Дронго.

Когда тебе сорок четыре, пора провести условную границу, отделяя первую, уже прошедшую половину жизни от второй, еще предстоящей. Почему-то именно в этом возрасте мужчина начинает задумываться над тем, что сделал. Что успел и чего не успел. К чему стремился и чего не достиг. Чем хотел обладать и что в результате получил. Довольных бывает очень мало, гораздо большее число людей считает свою жизнь малопривлекательной и не совсем удавшейся. Но это уже зависит и от внутренней самооценки. По большому счету Дронго считал свою жизнь удавшейся, хотя порой его охватывало грустное чувство одиночества. Правда, в Риме жила Джил с сыном, к которым он всегда мог улететь… И все же Дронго чувствовал некоторое неудовлетворение своим нынешним положением, а иногда испытывал и разочарование в деле, которым занимался всю жизнь.

Заболела спина, и он поморщился. После возращения из Риги спина болела особенно сильно. В «Рэдиссоне», где он остановился, был прекрасный бассейн и хорошие тренажеры. Он не понимал, почему люди изнуряют себя многочасовыми тренировками. Жалко было и времени, и своего тела. Но провести в бассейне десять минут или немного пробежать по дорожке было совсем не обременительно. Чем он и занимался в свободное время. Однако на одном из тренажеров он не рассчитал движения и ударился спиной. Несколько дней Дронго принимал утренний душ и плавал в бассейне не обращая внимания на ссадину пока однажды не лег на спину, чтобы поднять штангу и не почувствовал, как особенно неприятно заныло место ушиба. На следующий день он обнаружил небольшое вздутие. А еще через день спина уже болела нестерпимо.

Теперь в самолете «Москва-Баку» он чувствовал, что ему больно даже прикасаться спиной к спинке кресла.

Стюардесса принесла стакан красного вина, и он выпил, чуть поморщившись. «В самолетах лучше просить водку с томатным соком, — подумал Дронго. — Хорошего вина здесь все равно не дадут, а с водкой хоть не бывает таких проблем». Да, спина явно начинает все сильнее беспокоить его.

В Баку он сначала заехал к родителям, а вечером приехал к себе домой. У него были похожие квартиры в Баку и в Москве. Войдя в квартиру, он сразу разделся и прошел в ванную комнату. Повернув голову, рассмотрел в зеркале свою спину, и она ему очень не понравилась. К тому же, похоже, у него поднималась температура. Встав под душ, он едва не выпрыгнул из ванны: место ушиба отозвалось на горячую воду совсем уж нестерпимой болью.

Заснуть он так и не смог, а потом поднялся, оделся и поехал в больницу, где усилиями зарубежных специалистов были введены платные услуги. Дежурный хирург, молодой человек лет тридцати пяти, осмотрев место ушиба, спокойно-равнодушно покивал головой.

— У вас может начаться абсцесс, — пояснил он. — Будет лучше, если я вас прооперирую. Края раны почернели, наверное, попала инфекция.

— Только введите мне большую ампулу новокаина, — попросил Дронго.

— Я сделаю вам укол лидокаина, это куда эффективнее, — успокоил врач.

Он вызвал медсестру, они сделали укол. Прошло несколько минут, и хирург достал инструменты. Но едва он дотронулся до спины, как Дронго поморщился.

— Я же просил вас ввести мне большую дозу, — напомнил Дронго.

Врач и сестра переглянулись.

— Странно, — сказал врач, — я ввел вам целую ампулу. Ладно, сделаем второй укол.

Медсестра сделала второй укол обезболивающего. Прошло еще пять минут. Хирург снова взялся за инструменты. И опять, едва он дотронулся, как Дронго чуть не закричал.

— На меня плохо действуют такие лекарства, — пояснил Дронго. — У меня другой порог чувствительности.

— Это невозможно! — ошеломленно воскликнул врач. — Мы ввели вам две ампулы. Так не бывает.

— Бывает, — печально ответил Дронго. — Я чувствую боль других людей, она мне часто передается. И не могу заглушить боль собственную. Ни лекарствами, ни наркотиками, ни спиртным. На меня они слабо действуют. Вы когда-нибудь видели таких людей?

Хирург опять изумленно переглянулся с медсестрой.

— Не понимаю, — пробормотал он, — такого в моей практике не было. На вас абсолютно не действует лекарство.

— И все остальное тоже, — подтвердил Дронго, — ладно, работайте. Я постараюсь не кричать. Или сделайте третий укол.

— Не могу, — сказал врач, — нельзя делать три укола подряд. Я просто не имею права.

— Тогда начинайте, — предложил Дронго, — я постараюсь потерпеть.

По его адресу в Баку, улица Хагани, двадцать пять, шли письма со всего мира. Дронго старался добросовестно отвечать на многие из них, но часто не хватало времени и душевных сил на каждую боль, на каждое письмо. Несколько дней назад он получил письмо из Харькова. Мальчик девяти лет, очевидно, каким-то неведомым образом узнавший о существовании Дронго и сумевший достать его адрес, написал ему большое письмо. Письмо невозможно было читать спокойно, без эмоций. Мальчик жаловался, что в прошлом году у него пропал отец, и никто не может найти его папу. Ни мама, которая плачет по ночам, ни милиционеры, которые несколько раз приходили к ним с расспросами, ни тетка, сестра отца, которая тоже приходит к ним и также плачет. Мальчик, узнавший о знаменитом сыщике, просил дядю Дронго найти его отца. Приехать и найти.