Ночь открытых дверей - читать онлайн книгу. Автор: Елена Усачева cтр.№ 10

Ага, хочешь повторить ночной трюк? Не выйдет!

Кармашкин помчался вниз.

Никуда этот ворюга не денется, пойдет к выходу! Не бегать же ему бесконечно по школе. А выход здесь один, через дверь. Значит, на первом этаже надо перехватить этого гада, который так нагло путает Генкины планы.

Кармашкин опоздал. Он только выбегал из-за поворота, а в дверях уже исчезала невысокая темная фигура.

Генка поудобней взял гитару и пустился следом.

– Ты куда?

Не успел Кармашкин сбежать с крыльца, как из-за кустов выскочил Вовка.

– Туда! – с трудом выдохнул Генка, стараясь не упустить из вида стремительно удаляющуюся фигуру.

– Чего делаешь? – Майсурадзе с легкостью взял темп Кармашкина, с места перейдя на резвый галоп.

– Бегу, – коротко бросил Генка, пытаясь прибавить скорости, но силы у него уже были на исходе – сказывались многочасовые сидения с гитарой, бегать Кармашкин стал заметно хуже.

– А за кем? – сыпал вопросами Вовка.

Генка глубоко вздохнул, чтобы у него хватило воздуха и на бег и на разговор, но закашлялся и остановился.

– Чего ты ко мне привязался! – с трудом переводя дыхание, выкрикнул он. – Не видишь, что ли, человек делом занят!

– Так я и хотел узнать, какое дело, – как ни в чем не бывало отозвался Майсурадзе. – Вы тут с Костиком разбегались, а чего бегаете, не говорите.

– Надо, значит, вот и бегаем! – все еще бушевал Кармашкин и вдруг замолчал, открыв рот. – С кем, ты говоришь, я бегаю? – прошептал он, и сердце у него в груди пару раз оглушительно стукнуло.

– С Костяном, – пожал плечами Вовка. – Сначала он пробежал, потом ты. Я и подумал, чего это вы разбегались, да еще в одну сторону.

– А ну пойдем! – сурово произнес Генка, стискивая в кулаке гриф гитары.

– Эй, эй, ты полегче, – расхохотался Майсурадзе. – Гитара струнный инструмент, а не ударный. Не вздумай ею отдубасить кого-нибудь.

– Надо будет, отдубасим твоими тамтамами, – хмуро отозвался Генка, переходя дорогу.

Где жил Костик Янский, он знал.

Напротив его дома.

Костика дома не оказалось.

Дверь им открыла бабушка, известная пианистка Вера Владимировна. Она сказала, что внук не пришел из школы, что вернется он не скоро – у него репетиция, после которой он собирался куда-то пойти. И что ее все это очень беспокоит: Костик совсем забросил занятия, стал хуже учиться. А ему ни в коем случае нельзя получать плохие отметки. Он же собирается в музучилище.

В ответ Генка буркнул, что с отметками у Янского теперь всё будет в порядке, и потянул Вовку к выходу.

– Чего это она такое гнала? – почесал в затылке Майсурадзе, когда они спускались по ступенькам. – Что там у Костяна не получается?

– Все у него получается, – вздохнул Кармашкин. – Янский журнал стащил.

– Да ну тебя! – присвистнул Вовка, перекидывая через плечо сумку с тамтамами. – Когда это он успел?

– Только что. – Генка вышел во двор и упал на лавку – ни сил, ни желания двигаться у него не было. – А все плакался, что за русский переживает. Утащил-то зачем, если ему нужно, чтобы журнал на месте был? Мне из-за него теперь голову оторвут!

– Он, наверное, его обратно понес! – хлопнул себя по коленке Майсурадзе.

– Так что ж мы сидим! – вскочил Кармашкин, схватил руками воздух и замер.

– Ты чего? – насторожился Вовка.

– Что-то у меня такое было в руках, – пробормотал Генка, продолжая хватать воздух. – А теперь этого нету.

– Портфель, – предположил Майсурадзе, для проформы заглядывая под лавку.

– Портфель, портфель… – почесал в затылке Кармашкин. Из-за бессонной ночи и волнений целого дня думалось туго.

– Ладно, чего стоим? – торопил приятеля Вовка, снова подхватывая свои тамтамы. – Идем, а то мы Костяна не перехватим…

– Гитара! – завопил Генка. – Гитара была!

– Ну, приехали! – всплеснул руками Майсурадзе. – Ты еще и инструмент посеял!

– Где же я ее оставил? – засуетился Кармашкин, вертясь на месте, словно таким образом он мог вспомнить события сегодняшнего дня. – В школе я был с ней, на улицу вышел тоже с ней. Сюда пришел… Черт, я ее, наверное, у Янского дома забыл. Мы вошли, я ее в прихожей и поставил. Будь здесь, я сейчас.

– Уйду я, что ли? – Вовка с готовностью плюхнулся на скамейку. – Тут самое интересное, а мне уходить. Нет, я тут посижу. Что ж, так все на середине бросать? Дела доделывать надо…

Под Вовкино бормотание Генка скрылся в подъезде.

Он не спеша поднимался по лестнице, размышляя о том, что все складывается не так уж и печально. Журнал нашелся. Видимо, они с Илюхой совершенно случайно совпали по времени и одновременно ночью пришли в учительскую. И если бы не эта досадная неудача, все у Кармашкина закончилось бы хорошо.

Если Стриж ночью полез в школу и даже ключи ухитрился раздобыть, то он совсем потерял голову от своей любви. Генка ни за что не стал бы такого вытворять, даже если бы был страстно влюблен.

Нет, конечно, когда ему нравилась Леночка Семенова, он тоже «наломал дров», как выражается его папа. И деньги из маминого кошелька таскал, чтобы сводить Леночку в кино, и уроки прогуливал, и решал Леночкины варианты на контрольных, за что за свои работы получал трояки, так как не успевал сделать и половины. И даже оборвал по осени клумбу перед милицией – уж очень Леночке хотелось астр. И не тех вялых, какими бабки около метро торговали, а свежих, чтобы еще с утренней росой. Цветы были свежие, только слегка помялись, потому что бежать Генке тогда пришлось несколько кварталов. Ему вслед даже в мегафон орали. Но он оказался быстрее милиционеров. Правда, утренняя роса вся слетела, но ничего, Семенова обрадовалась.

Наконец Генке надоела такая любовь, когда за каждое присутствие рядом требовался подарок. И он решил Леночку разлюбить. Она, конечно, возмущалась и чуть ли не всех девчонок против него настроила, но обошлось как-то. И теперь Кармашкин с любовью на некоторое время завязал. Правда, ему все больше и больше нравилась Наташа Шарикова. Но Генка себя сдерживал. Вот решит проблемы с гитарой, тогда и будет влюбляться. А пока – ни-ни.

Хотя Леночка была не такая уж и плохая. Конечно, вредная, как все девчонки. Капризная. Между прочим, именно из-за нее Илюха взъелся на Кармашкина и велел ему со старым инструментом на репетиции больше не приходить. Если бы не это, Генку нисколько не волновали бы годовые оценки.

А ведь вышло-то как глупо.