Обнаженная медицина. Рассказы дерматовенеролога о суровых врачах и "везучих" пациентах - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Кушкин cтр.№ 7

Я не пропагандирую распитие спиртных напитков, естественно. Но у меня, как у врача, есть четкое представление, что все хорошо в меру. И алкоголь тоже. Главное, чтобы он был хорошего качества.

Примерно через год учебы становится понятно — твое это дело или не твое. Ты сидишь в анатомичке, учишь эти названия. Огромный объем информации, куча терминов и названий. И вскоре ты задумываешься, а надо ли тебе это? У нас были ребята, которые после первого курса понимали, что не хотят становиться врачами. И уходили. Много, кстати, так отсеивалось. Но те, кто перешел первый курс, потом уже не уходили. Учиться в медицинском институте действительно тяжело. Приходилось вначале просто зубрить, не очень понимая, что это. Потому что термины, названия костей, органов надо знать наизусть. Ведь потом, во взрослой жизни, это будет нужно. Анатомия, гистология…

Гистология была одним из самых нелюбимых предметов. Самым непонятным и трудным. Во всяком случае, для меня. Смотрел в микроскоп и не понимал ничего — какие-то разноцветные клетки… «На фига мне это надо? — думал я. — Я буду людей лечить, а не в микроскоп пялиться». Мы из одной клетки произошли. Срезы разных органов и тканей. Разные клетки. И они все ведь так похожи. Но судьба позже сыграла со мной интересную штуку — для того, чем я занимаюсь сейчас, постоянно нужен микроскоп! Без гистологии сегодня никуда!

Именно с морфологическим исследованием (то есть гистологией) связана технология интраоперационного контроля полноты удаления опухоли кожи. Так называемый метод Мохс (Mohs — по имени американского ученого, разработавшего технологию), которым я сейчас занимаюсь. Когда удаляешь опухоль, необходимо сразу смотреть ее боковые края под микроскопом — есть ли тут раковые клетки, все ли удалено? И вот необходимость смотреть на ткани под микроскопом и понимать то, что видишь, как карма, преследует меня всю жизнь. Что не срослось в институте, пришло потом — в процессе работы. Но о методе Мохс ниже, в другой главе.

У нас была военная кафедра, так как все медики — военнообязанные. Когда мы туда приходили на занятия, то наконец-то могли расслабиться. Это был просто день отдыха для нас. Чему нас там учили? Оружию массового поражения, военно-полевым условиям… Нет, вовсе не военно-полевой хирургии или медицине катастроф, и даже не тому какие санитарные правила в военное время или там «одно очко на двадцать человек». А именно военному делу. Как рыть траншеи, спасаться от бомбежек, авиаударов и пр. Тогда мы думали, что нам, будущим врачам, это не пригодится. Но раз мы военнообязанные, то должны были учить. Кто не знает, военнообязанный — это лицо, которое находится на воинском учете и зачислено в запас Вооруженных сил. Хотя, окажись мы на поле боя, будем спасать просто раненых, без разбора того, на чьей они стороне воюют. Не зря же мы давали клятву Гиппократа. Кстати, сейчас, насколько я знаю, сегодняшние выпускники медвузов дают «Клятву врача России», утвержденную Госдумой страны!

Вот она:

Клятва врача России

С начала 90-х годов по 199 год принималась выпускниками российских медицинских вузов.

Перед лицом своих Учителей и сотоварищей по великой науке и искусству врачевания, принимая с глубокой признательностью даруемые мне права Врача, торжественно клянусь:

• чисто и непорочно проводить свою жизнь, творя милосердие и не причиняя зла людям;

• никогда и никому не отказывать во врачебной помощи и оказывать ее нуждающемуся с одинаковым старанием и терпением независимо от его благосостояния, национальности, вероисповедания и убеждений;

• никогда не обращать мои знания и умения во вред здоровью человека, даже врага;

• в какой бы дом я ни вошел, я войду туда только для пользы больного, будучи далек от всего неправедного, пагубного и несправедливого;

• направлять лечение больных к их выгоде сообразно с моими силами и возможностями;

• не давать никому просимого у меня смертельного средства и не показывать пути для осуществления подобного замысла;

• умолчать о том, чтобы я ни увидел и ни услышал касательно здоровья и жизни людей, что не следует разглашать, считая это тайной;

• почитать научившего меня врачебному искусству наравне с родителями, помогать ему в его делах и нуждах;

• постоянно изучать врачебную науку и способствовать всеми силами ее процветанию, передавая свои знания, умения и опыт врачевания ученикам;

• в необходимых случаях прибегать к советам коллег, более меня опытных и сведущих, отдавая должное их заслугам и стараниям;

• быть справедливым к своим сотоварищам-врачам и не оскорблять их личности, но говорить им правду прямо и без лицеприятия, если того требует польза больного.

• Мне, нерушимо выполняющему эту клятву, да будет дано счастье в жизни и в работе. Нарушившему клятву да будет обратное этому и заслуженная кара.

Но вернемся на военную кафедру. У нас преподавал майор — замечательный дядька. В принципе, мы с удовольствием к нему ходили и никогда не пропускали лекции. У нас даже в лексиконе не было такого слова — «сачкануть». Надо учить — значит, учили.

Но если кто-то не приходил, то должен был сдавать практикумы после лекций, или, говоря, нелитературным языком, «отрабатывать». Всегда было проще прийти на занятия вовремя, чем потом тратить свое свободное время. И сдавать приходилось «два реферата». «Два реферата» — это две бутылки водки. Такая вот простая и понятная плата за прогул. Нужно сказать, что дело было в тот затейливый период жизни нашей страны, когда спиртное продавали только до двух часов дня. Однажды наш однокурсник пропустил занятия. Он пришел на военную кафедру и спрашивает у майора: «Как теперь быть?» И майор говорит: «Первый раз что ли? Неси два реферата! До двух успеешь?» Студент глянул на часы, с ужасом прикинул в уме время, «успею», кивнул и исчез за дверью аудитории. Мы сидим, чего-то там рисуем: планы наступления, укрытия. Майор нервно ждет, посматривая на часы. Мы все еще рисуем, а майор уже изнывает. А парня все нет и нет. Как потом выяснилось — парень «отрабатывал» первый раз. Он не знал, что такое «два реферата», и побеждал в библиотеку писать настоящие рефераты! А время уже три. Майор все мрачнеет и мрачнеет. И тут открывается дверь, влетает запыхавшийся студент с портфелем.

Майор:

— Принес?

— Да!

— Давай сюда!

Студент открывает портфель, достает пачки исписанных листов, протягивает эти рефераты. Тот увидел, что это настоящие рефераты, покраснел и всю пачку резко бросает в лицо студенту с криком: «Пошел на фиг отсюда!»