Путь к процветанию. Новое понимание счастья и благополучия - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Селигман cтр.№ 13

Я был счастлив, когда мой шестнадцатилетний сын Даррил пришел на тренинг в Берлине в июле 2010 года. Наконец-то выпала возможность показать Даррилу, чем я занимаюсь помимо того, что сижу перед компьютером, пишу и играю в бридж. Я разделил 600 участников на пары, и в течение первого часа они выполняли упражнение «Активная конструктивная реакция». Участник А делился хорошими новостями, а участник В реагировал; затем они менялись местами. Я видел, что Даррил нашел себе пару и тоже делал это упражнение.

На следующий день мы всей семьей отправились в Тиргартен, на огромный блошиный рынок. Мы разошлись по рынку в поисках безделушек и сувениров из Восточной Европы. Мои маленькие дочери – девятилетняя Карли и шестилетняя Дженни – перебегали от лотка к лотку, совершенно захваченные этим приключением. В Берлине был рекордно жаркий день (38 °C). Выдохшись и поиздержавшись, мы поспешили в ближайшее кафе к кондиционерам и кофе со льдом. Карли и Дженни красовались в золотых тиарах из пластика, украшенных стразами.

– Мы купили их за тринадцать евро, – с гордостью сообщила Карли.

– И не поторговались? – не подумав, спросил я.

– Да, прекрасный пример активной деструктивной реакции, папа, – заметил Даррил.

В общем, я только учусь, и у меня много наставников.

Как только вы начнете выполнять это упражнение, окружающие станут лучше к вам относиться, охотнее с вами общаться и чаще делиться секретами. У вас повысится самооценка. И все это будет способствовать закреплению навыка активной конструктивной реакции.

В век психотерапии, который миновал совсем недавно, лечение заключалось в минимизации отрицательных эмоций: препараты или психотерапевтические методики помогали ослабить тревожность, раздражительность или депрессию. Сегодня терапия по-прежнему подразумевает ослабление тревожности, раздражительности или депрессии. Ту же задачу берут на себя родители и педагоги. И это меня беспокоит, потому что существует другой, более близкий к реальности подход к борьбе с дисфориями: научить пациента нормально функционировать даже испытывая печаль, тревогу, гнев, – иными словами, справляться с этими чувствами {17}.

Я исхожу из самого важного (и самого неполиткорректного) открытия последней четверти XX века. Оно затрагивает основы личности и разбивает иллюзии целого поколения ученых (к которому принадлежу и я). Итак, большинство индивидуальных особенностей передаются по наследству, то есть человек может унаследовать выраженную предрасположенность к печали, тревожности или религиозности {18}. Дисфории часто (хотя и не всегда) связаны с индивидуальными особенностями. Печаль, тревожность и вспыльчивость имеют серьезные биологические предпосылки. Психотерапевт способен подправить эмоциональное состояние пациента, но в очень узких пределах. Связанные с генетически обусловленными особенностями личности депрессия, тревожность и вспыльчивость, очевидно, могут быть лишь скорректированы, но не исключены полностью. Это значит, что, даже зная и используя все уловки, направленные на борьбу с моим автоматически катастрофическим мышлением, я как пессимист часто слышу внутренний голос, который говорит мне, что я неудачник и что жить не стоит. Я могу поспорить с ним и приглушить его, но он всегда будет таиться на заднем плане, готовый вцепиться в меня при первой возможности.

Что может сделать психотерапевт, если одна из предпосылок 65 %-го барьера – генетическая предрасположенность к дисфориям? Удивительно, но психотерапевту нелишне знать, как готовят снайперов и летчиков-истребителей. (Кстати, я не одобряю стрельбу. Я всего лишь хочу рассказать о методах подготовки.) Снайперу нередко нужны 24 часа, чтобы занять позицию, и еще 36 часов, чтобы сделать первый выстрел, а значит, снайперам часто приходится бодрствовать по двое суток до начала стрельбы. Они смертельно устают. Теперь представим, что военные обращаются к психотерапевту, чтобы он разработал методику подготовки снайперов. Психотерапевт порекомендовал бы либо препараты против усталости (хороший вариант – провигил) либо психологические приемы против сонливости (хороший вариант – резиновая повязка на запястье, которая возвращает снайпера в состояние боевой готовности).

Но снайперов тренируют иначе: они бодрствуют по трое суток и стреляют, несмотря на смертельную усталость. То есть снайперов учат справляться со своим негативным состоянием и функционировать вопреки усталости. Будущие летчики-истребители тоже парни не робкого десятка. Но с ними может случиться такое, что даже у самых крепких волосы встанут дыбом. Опять-таки инструкторы не обращаются к психотерапевту, чтобы стажеров научили бороться с тревогой при помощи многочисленных трюков и превратили в расслабленных летчиков-истребителей. Вместо этого инструкторы бросают самолет к земле, а курсанты, несмотря на ужас, должны вывести его из пике.

Отрицательные эмоции и негативные индивидуальные особенности накладывают очень сильные биологические ограничения, и лучшее, что может сделать врач, – научить пациента жить настолько хорошо, насколько это возможно при его уровне депрессии, тревожности или раздражительности. Вспомните Авраама Линкольна {19} и Уинстона Черчилля {20}, страдавших депрессиями. Оба прекрасно функционировали, справляясь со своей черной тоской и суицидальными мыслями. (В январе 1841 года Линкольн был близок к самоубийству {21}.) Оба научились предельно отлаженно действовать, даже находясь во власти депрессии. И в свете того, что мы знаем об упорстве врожденных патологий, клиническая психология должна развивать в пациентах способность «справляться». Нужно говорить пациентам: «Послушайте, правда заключается в том, что, какой бы успешной ни была терапия, вы часто будете просыпаться с ощущением грусти и безнадежности. Вы должны не просто бороться с этими чувствами. Вы должны жить мужественно, нормально функционируя, даже когда вам очень тяжело».

Итак, я считаю, что все лекарства и большинство методов психотерапии оказывают только вспомогательное действие и приносят облегчение в лучшем случае 65 % пациентов. Добиться лучшего результата можно, научив пациентов справляться со своим состоянием. Но, что еще важнее, при помощи позитивной психологии можно преодолеть 65 %-й барьер и вывести психотерапию на новый уровень – от вспомогательного симптоматического лечения к исцелению.

Сегодня психотерапия и лекарственные препараты используются недостаточно эффективно. Изредка, в случае полного успеха, они избавляют пациентов от страданий, отчаяния и негативных симптомов, то есть устраняют внутренние неблагоприятные условия. Устранить неблагоприятные условия, однако, совсем не то, что создать благоприятные. Если мы стремимся к процветанию и благополучию, страдания действительно нужно свести к минимуму, но кроме того в нашей жизни должны быть положительные эмоции, смысл, достижения и хорошие взаимоотношения с людьми. Навыки и упражнения, которые помогут нам обрести все это, совершенно отличны от навыков, требующихся, чтобы свести к минимуму страдания.

Я выращиваю розы. Я подолгу прореживаю кусты и выпалываю сорняки. Сорняки вырастают на пути у роз. Сорняки – неблагоприятное условие. Но, если вы хотите вырастить розы, прореживать и пропалывать недостаточно. Нужно обложить почву мхом, посадить хорошую розу, поливать и подкармливать ее. (В Пенсильвании также приходится прибегать к последним достижениям агрохимии.) Нужно создать благоприятные условия для процветания.