Лютер - читать онлайн книгу. Автор: Иван Гобри cтр.№ 97

Но остается еще один, последний, аргумент, приводимый Эразмом, который Лютер также спешит опровергнуть. Поскольку Бог добр и всемогущ, Он по самой своей природе не может не одарить спасительной благодатью всех людей до единого. И в Писании говорится, что Богу угодно всех людей привести к спасению. Не так все просто, возражает Лютер. Божественная воля бывает двух видов. Есть явная воля Божья, о которой и говорится в Писании. Проявляя эту волю, Бог «ищет спасения для всех людей, привлекает их к себе и внушает им доверие к себе». Но помимо этой очевидной воли Божьей «есть и другая, несоизмеримая с первой и представляющая собой непостижимую тайну. Этой волей творится жизнь и смерть людей, этой же волей изначально решается, кому из людей будет даровано спасение, а кого ждет вечное проклятие».

Таким образом, главный вывод, к которому подводит учение о порабощенной воле, заключается в том, что наряду с ясной истиной Писания существует еще одна, сокрытая от человека, истина, оставшаяся неведомой и Отцам Церкви, и Эразму, но тайно открытая ему, Лютеру. Иначе говоря, есть лживый Бог, который говорит с нами через Писание, и есть настоящий, правдивый Бог, тщательно прячущий свою волю от людей. Тогда зачем изучать Писание? И стоит ли строить в соответствии с ним свою жизнь?

Лютер уходит от ответа на этот вопрос, зато предвосхищает другой, относящийся более к сфере морали, нежели к чистой теологии, а потому более животрепещущий. Почему Бог, который добр и располагает властью для спасения всех людей, лишает их свободы выбора между добром и злом, но не обещает спасения каждому? Разве можно вменять человеку в вину грехи, совершенные помимо собственной воли? Как может Бог осуждать невинных? На этот вопрос Лютер находит ответ в Писании: «Кто ты таков, человече, что хочешь подняться против Бога? Разве глиняный горшок спрашивает у горшечника, почему ты сделал меня таким?» Бог не обязан перед нами отчитываться. Что касается нас, то мы превратно понимаем самую сущность добра. Добро — это то, что угодно Богу. Нам же не остается ничего иного кроме поклонения Его загадочной воле.

В начале своей книги Лютер упрекал Эразма в том, что, найдя отдельные отрывки из Библии туманными и не сумев их прояснить, он спрятался за авторитет толкований, принятых Церковью. Сам же он, объявив ясность Писания ложной, а истину непостигаемой, пришел к окончательному выводу, что у человека остается единственный выход — отказаться от всяких попыток понять себя. «Наш природный разум возмущается, но вера и дух говорят нам: Аминь! Нам не дано знать. Это тайна, которая будет нам открыта только в будущей жизни. Тогда все загадки, сегодня кажущиеся нашему уму неразрешимыми, внезапно обретут полную ясность».

Лютер немедленно отправил Эразму экземпляр своей книги, сопроводив ее письмом, в котором обращал особое внимание гуманиста на сдержанный тон своего произведения, рассчитывая на взаимную признательность. Вскоре он получил и ответ. Три месяца спустя вышел в свет «Гипераспистес», что по-гречески буквально значит «воин со щитом». На сей раз Эразм решил не ограничивать поле сражения Священным Писанием и яростно бросился в полемику, так что у его «воина» кроме «щита» оказался еще и острый меч. Эразм признал, что поначалу отнесся к новому Евангелию с искренней симпатией, но тут же показал всю несостоятельность его апостолов, поправших все христианские ценности, ввергнувших в заблуждение людей несведущих, приведших Церковь к расколу. Не отказал он себе и в удовольствии воспользоваться лексиконом своего оппонента: «Я предпочитаю оставаться овцой в отаре, нежели стать вожаком в стаде свиней». Он даже высказал подозрение, что для сочинения столь пространного труда Лютер воспользовался посторонней помощью, и попутно подверг беспощадной критике окружение последнего.

Еще через год Эразм в качестве дополнения к этому труду выпустил памфлет, в котором богословский спор оказался круто сдобрен личными выпадами против Лютера. Полемика не затухала до 1533 года, когда базельский мыслитель, перебравшийся во Фрайбург, опубликовал исполненную безмятежной кротости книгу «О восстановлении Церкви и согласия», призывавшую к единству под эгидой Святого престола. Лютеране предприняли против него новую яростную атаку. Эразм им больше не ответил. Он только что закончил новую работу под названием «Подготовка к смерти».

«О лютеранстве, — писал Эразм, — повсюду говорят как о трагедии. Мне же оно больше видится комедией: и тут и там все заканчивается свадьбой».

С тех пор как Лютер причислил монашеские обеты к плотским деяниям, не играющим никакой роли в спасении души, и провозгласил непреодолимость похоти, монахи сделались лишними и никому не нужными; с тех пор, как он объявил священнический сан всеобщим достоянием, а духовное сословие обвинил в узурпации чужих прав, лишними стали и священники. Обет безбрачия, который принимали те и другие, в одночасье превратился в лицемерную папистскую уловку.

К признанию необходимости каждому христианину состоять в браке Лютер шел постепенно. В 1518 году, в «Десяти заповедях» он еще защищал тезис о безбрачии духовных лиц, хотя уже тогда настаивал, что это правило не является божественным установлением. Нарушение этого обета он считал тогда «святотатством, потому что осквернивший свое целомудрие священник оскорбляет Бога, которому принес его в дар. Нарушение обета безбрачия равнозначно осквернению святыни. Однако целибат священников есть скорее церковное, чем божественное установление. Что же касается монахов, добровольно посвятивших себя Богу, а потом нарушивших верность Ему, то для них утрата целомудрия является тягчайшим преступлением». Как видно из этой цитаты, в то время Лютер, несмотря на уроки, почерпнутые из Послания к Римлянам, подсознательно все еще стремился к религиозному совершенствованию путем добровольного личного самоограничения.

Но уже с 1519 года в его речах зазвучали упреки к Церкви, смысл которых сводился к тому, что Церковь, заставляя своих сынов принимать обет безбрачия, ставит их в безвыходное положение. Теперь он уже называл нечестивыми попытки заслужить милость Божью с помощью целомудрия, нищенствования или отправления религиозных обрядов, считая, что оправдание дает одна вера. Тем не менее в этом же году он высказывал по поводу освященного Церковью целибата вполне католические убеждения: «Каждый должен решить для себя, при каких условиях ему лучше всего удастся победить грех и укротить природу. Тот, кто вступает в брак, должен быть готов к трудам и страданиям, свойственным этому состоянию, дабы воздействовать на собственную природу и лучше подготовиться к смерти. Тот же, кто не боится тяжких страданий и хочет как можно быстрее подготовиться к смерти путем несения многих повинностей, дабы скорее осуществить то, что предначертано ему крещением, должен хранить целомудрие и принять духовный сан, потому что принадлежность к духовному сословию, если правильно ее понимать, сопряжена с высшими страданиями и лишениями. Поэтому такой человек скорее сохранит верность крещению, чем тот, кто состоит в браке».

В этом отрывке явственно слышны отголоски мечты о подвигах аскезы, лелеемой Лютером времен послушничества, но впоследствии решительно им отвергнутой. Само монашество он еще расценивает как состояние совершенства и задается вопросом (весьма для него актуальным) о монашеском призвании. Способен ли человек, избравший для себя в жизни эту стезю, навсегда сохранить целомудрие? Все в том же году, рассказывая в одной из проповедей о браке в Кане Галилейской, он утверждал, что Евангелие, рекомендуя целомудрие как непременное условие монашеского существования, оставляет право окончательного выбора свободной воле каждого конкретного человека.