Реликт. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Василий Головачев cтр.№ 120

— Сядем. — Ратибор кивнул на скамейку в подкове кустов.

Вечерело, воздух был напоен ароматом луговых трав и цветов — рядом, за стеной деревьев начиналась пoйма Десны. По аллеям бродили влюбленные пары, быстро пробегали стайки ребят или проходили группы молодых людей, спешащих в сенсотеки или на танцверанды.

— Вы считаете, что мне можно помочь? — голос почему-то стал хриплым, и Ратибор вынужденно откашлялся.

— Габриэль сказал, что вы интуитив с потенциями интрасенса, и вам можно помочь. Если хотите, я поговорю с ним.

— Я подумаю. — Настроение у Ратибора упало; к помощи Грехова прибегать не хотелось, к тому же оставалась невыясненной связь этого патриарха, знавшего Конструктора «в лицо», с Настей. — Вот что, Анастасия…

— Зовите меня Стасей, хорошо?

Вспомнилось: «друзья и близкие называют меня Стасей или Таей». Интересно, как прикажете вас понимать? Близким я стану не скоро… если вообще это возможно, но тогда значит ли это, что меня приняли в круг ваших друзей?

— Благодарю, Стася. Хочу предложить вам участвовать…

— Согласна, — кивнула девушка. — Если не будет возражать ваш «роденовский мыслитель».

Ратибор был ошеломлен, но постарался не терять лица.

— Я убедился, что вы много знаете о Конструкторе, да и Грехов — ваш друг, и в качестве эксперта…

— Сказала же — согласна, не теряйте времени на уговоры, у вас его нет. — Она кивнула на выглядывавший из-за уха собеседника аолотой усик антенны.

— В таком случае Железовский не возражает.

Взгляд Анастасии стал задумчивым.

— Да, Аристарх ваш все-таки молодец. Давно известно, что деятельность коллектива творческих работников должна координироваться людьми такого же класса, но специалистами в области управления и организации, и Аристарх в качестве комиссара космосектора вписался в отдел безопасности идеально, несмотря на плохое знание научных дисциплин и полное отсутствие технических знаний. А ведь отдел безопасности — на самом деле «банк интеллектов», как его прозвали в народе.

— Уж слишком он спокоен, — произнес Ратибор, — непоколебим. Иногда это раздражает… не меня, некоторых.

— Но это же чепуха! Чем выше творческие способности — в любой области, — тем выше эмоциональная устойчивость и душевное здоровье.

— Тогда мне еще далеко до потолка.

— Слава бегу, еще далеко, — сказала серьезно Анастасия. — У вас еще есть вопросы по-существу?

— Вы торопитесь?

— Не я — вы.

— У меня еще почти полтора часа времени.

— Тогда пойдемте потанцуем.

Они выбрали танцверанду на берегу Десны и поплыли в танце под музыку, включенную психоадаптером: в зоне танца каждый мог танцевать соответственно настроению то, что хотел. Прижавшись друг к другу, они протанцевали целый час, делая трехминутные передышки за столиком с напитками, разговаривая обо всем, что интересовало обоих; об искусстве антиабстрактов и школе живописи Шилова, о музыке классицизма и психоделитиках, о балете «супер» и сенсоклипах Роберта Иван-да-Марьи Джойс-Павленко, о литературе неореализма и о спорте, и судьба на этот час была благосклонна к Ратибору,по рации никто его так и не потревожил.

А прощаясь у входа в метро, Анастасия вдруг прочитала стихи старинной поэтессы Анны Ахматовой, прозвучавшие как тонкий намек:

И странный спутник был мне послан адом.

Гость из невероятной пустоты,

Казалось, под его недвижным взглядом

Замолкли птицы, умерли цветы.

В нем смерть цвела какой-то жизнью черной.

Безумие и мудрость были в нем тлетворны…

— Безумие и мудрость, — повторила Анастасия, в глазах которой задумчивость вдруг сменилась тревожным блеском. — Берегись, мастер, тебе предстоит схватка, равной которой не приходилось пережить никому. Будь осторожен.

— Я постараюсь, Стася, — ответил Ратибор.

Девушка покачала головой, быстро поцеловала его и скрылась в толпе заходящих в зал метро людей. А у Ратибора остался на губах привкус земляники.

* * *

Две недели оператор тревоги по режиму «Шторм» Ратибор Берестов мотался по Земле, планетам Системы, поселениям людей на планетах других звезд и погранпостам в космосе на дальних подступах к Солнцу, координируя работу секторов и отделов Управления аварийно-спасательной службы, погрануправления и технических служб человечества, участвуя в оперативных совещаниях Совета безопасности, СЭКОНа и научного комитета, соединившего в одну творческую лабораторию все физические институты Земли, подготавливая линию технического обеспечения будущим строителям «ловушки для Конструктора», как стали называть конечную цель поиска ученых.

За это время ни в жизни отдела, ни в жизни всего человечества ничего существенного не произошло, не считая того, что «пуля» Большого Выстрела преодолела почти одну пятую расстояния, оставшегося до встречи с Солнечной системой. «Дельфийский оракул» звенил дважды, но Ратибор не разговаривал с ним лично, ему просто передавали слова неизвестного доброжелателя. В конце концов ему это надоело, и он дал было задание своей обойме отыскать «оракула», но потом решил сделать это сам, вспомнив, что дребезжащий звук «расколотого колокола», сопровождавший голос «оракула», похож на крик скалогрыза с планеты Эниф. Отыскать в Такла-Маканском заповеднике вольеру со скалогрызами не составляло труда.

С Анастасией Демидовой Ратибор встречался каждый день, она теперь работала в его оперативной группе, сообщив немало интересных подробностей из истории столетней давности охоты на сверхоборотня, спору Конструктора, и попыток людей приручить ее или отыскать пути взаимопонимания. Грехова Ратибор видел лишь однажды, но чувствовал, что тот где-то поблизости и не выпускает его из поля зрения.

Железовский почти не вмешивался в деятельность оператора «Шторма», у него хватало своих забот по разворачиванию сил человечества для отражения грядущей опасности, а сам Ратибор потревожил его только раз, спросив, зачем ему список людей, похищенных когда-то сверхоборотнем.

— Я думал, ты уже сам разобрался. — Встретились они на базе УАСС «Оймякон-3» случайно, и комиссар-два смотрел на Берестова хмуро и с неудовольствием. — Есть данные, что эти люди на Земле.

— То есть как?!

— Конструктор выпустил их… хотя, скорее, не их, а так называемые информационные копии, идентичные оригиналам во всем, кроме одной вещи: у копий отсутствует механизм старения.

— Лабовиц, — вспомнил Ратибор.