Люблю твои воспоминания - читать онлайн книгу. Автор: Сесилия Ахерн cтр.№ 21

В шестьдесят пять лет он был слишком молод, чтобы потерять жену. В двадцать три года я была слишком молода, чтобы потерять мать. В пятьдесят пять она не должна была потерять свою жизнь, но рак, похититель секунд, обнаруженный слишком поздно, украл эту жизнь у нее и у всех нас. Папа женился по тем временам довольно поздно, и ему было уже сорок два года, когда появилась я. Мне кажется, в юности какая-то девушка разбила его сердце, но он никогда не говорил об этом, а я не спрашивала. Зато он неоднократно повторял, что провел больше дней своей жизни в ожидании мамы, чем вместе с ней, но что каждая секунда, проведенная в поисках ее, а после — в воспоминаниях о ней, стоила вечности.

Мама так и не познакомилась с Конором, и я не знаю, понравился бы он ей или нет. Даже если бы и не понравился, она была слишком вежливой, чтобы эго показать. Мама любила всех людей, но особенно веселых и энергичных, людей, которые жили взахлеб и чем-то отличались от всех остальных. Конор милый. Бурное проявление чувств ему не свойственно.

«Милый» — всего лишь еще один синоним слова «приятный». Замужество с приятным человеком дает вам приятный брак, но ничего больше. Быть приятным неплохо, но лишь когда это качество — одно из многих, а не единственное в человеке.

Папа не из тех людей, которые осуждают своего ближнего. Единственная негативная характеристика, данная папой Конору, была такая: «Что это, черт возьми, за мужчина, который любит теннис? Истинный фанат Гаэльской спортивной ассоциации и футбола, папа выплюнул это слово так, как будто оно пачкало ему рот.

Наша неспособность произвести на свет ребенка не слишком изменила папино мнение. Всякий раз, когда тест на беременность отказывался показать две полоски, папа винил в этом теннис и особенно маленькие белые шорты, которые Конор иногда носил. Я знаю, он говорил все это для того, чтобы заставить меня улыбнуться, иногда это срабатывало, иногда — нет, но это была безопасная шутка, потому что мы все понимали, что проблема не в теннисных шортах и не в мужчине, который их носит.

Я сажусь на купленное мамой покрывало, боясь его помять. Комплект из двух подушек и покрывала, приобретенный в супермаркете «Даннес» вместе с узорной ароматической свечой, которую так никогда и не зажигали и которая уже утратила свой аромат. На ней собралась пыль — доказательство того, что папа не справляется с домашними делами. Но ведь папе семьдесят пять, ему бы справиться с уборкой пыли из собственной памяти! А свеча — бог с ней, со свечой.

Я включаю мобильник, который выключен уже много дней, и он начинает пикать, оповещая о наличии дюжины сообщений. Родным и друзьям я уже позвонила. Решительно, как делаешь, когда срываешь пластырь: не думай об этом, быстро дерни, и больно почти не будет. Открой телефонную книжку, и — бам-бам-бам — по три минуты на каждого. По три, не больше. Короткие остроумные телефонные звонки от странно оптимистичной женщины, которая на мгновение поселилась в моем теле. Это и правда была потрясающая женщина: уверенная в себе и веселая, хотя в нужные моменты взволнованная и мудрая. Она даже пытается немного шутить, что некоторые родственники и друзья воспринимают с пониманием, тогда как другие кажутся чуть ли не оскорбленными, хотя ей на это наплевать. Это ее дело — шутить или плакать. Конечно, я встречала эту женщину и раньше, она со свистом влетает в окно в самые тяжелые минуты, становится мной и берет самое трудное на себя. Без сомнения, она еще вернется.

Да, еще много времени должно пройти, пока я смогу говорить своим собственным голосом с остальными людьми, за исключением той женщины, которой звоню сейчас.

Кейт поднимает трубку на четвертом гудке.

— Алло! — кричит она, и я подпрыгиваю. На заднем фоне раздаются жуткие звуки, как будто началась небольшая война.

— Джойс! — кричит она, и я понимаю, что говорю по громкой связи. — Я тебе сто раз звонила! Дерек, сядь на место, мамочка недовольна! Прости, я везу детей из школы. Должна привезти шестерых детей домой и быстро покормить, перед тем как отвезти Эрика на баскетбол, а Джейду в бассейн. Хочешь, встретимся там в семь? Джейда получает сегодня значок за то, что приплывет десять метров.

На заднем плане Джейда кричит, что ненавидит значки за заплыв на десять метров.

— Как ты можешь их ненавидеть, когда у тебя никогда ни одного не было! — огрызается Кейт. Джейда кричит еще громче, и мне приходится отодвинуть телефон от уха. — Джейда! Оставь мамочку в покое! Дерек, пристегнись! Если я неожиданно заторможу, ты вылетишь через лобовое стекло и разобьешь себе лицо. Подожди, Джойс.

Я жду в наступившей тишине.

— Грейси!! — кричит папа. В панике я бегу на лестницу, я не помню, чтобы он так кричал с тех пор, как и пыла ребенком.

— Да? Папа! Ты в порядке?

— Я угадал семь букв! — кричит он.

— Что ты угадал?

— Семь букв!

— Что это значит?

— Семь букв в «Обратном отсчете»!

Я перестаю паниковать и в раздражении сажусь на верхнюю ступеньку. Неожиданно голос Кейт возвращается и звучит так, будто порядок восстановлен.

— Так, ты больше не на громкой связи. Меня, наверное, арестуют за то, что я держу в руке телефон, не говоря уже о том, что вычеркнут из списка родителей, поочередно развозящих детей в школу, как будто мне на это не насрать.

— Я скажу своей мамочке, что ты сказала это слово, — слышу я детский голос.

— Отлично, я уже многие годы хочу ей это сказать, — шепчет мне Кейт, и я смеюсь.

— Насрать! Насрать! Насрать! — слышу я пение детей.

— Господи, Джойс, мне нужно заканчивать. Увидимся в центре досуга в семь? Это мой единственный перерыв. Или могу еще завтра. Теннис в три или гимнастика в шесть? Я узнаю, сможет ли Фрэнки тоже с нами там встретиться.

Фрэнки. Крещенная Франческой, она отказывается отзываться на это имя. Папа не прав насчет Кейт. Хотя Кейт раздобыла бутылку, но формально виновата именно Фрэнки: это она держала открытым мой рот и залила туда виски.

Поскольку эта версия так никогда и не была обнародована, папа считает, что Фрэнки святая, к большой досаде Кейт.

— Я выбираю гимнастику завтра, — улыбаюсь я, слыша, что пение детей становится все громче. Кейт замолкает, и наступает тишина.

— Грейси! — опять кричит папа.

— Папа, меня зовут Джойс.

— Я разгадал загадку!

Я иду обратно к своей кровати и накрываю голову подушкой.

Через несколько минут папа появляется в дверях, испугав меня до смерти.

— Только я разгадал загадку, участники даже не догадывались. Саймон все равно выиграл, будет участвовать в завтрашней передаче. Он уже три дня подряд проигрывает, и мне уже немного надоело на него смотреть. У него смешное выражение лица, ты бы посмеялась, если бы увидела. Ты хочешь печенье? Я собираюсь выпить еще чаю.

— Нет, спасибо. — Я снова накрываю голову подушкой. Он говорит так много слов.