Между прошлым и будущим - читать онлайн книгу. Автор: Карен Уайт cтр.№ 89

Хелена какое-то время молчала, и я уже было решила, что совершила большой просчет.

– А того я сама разбила, – тихо сказала она, разглядывая фарфоровую фигурку в руке. – Нечаянно уронила.

– Да, вы мне рассказывали. Я вовсе не предлагаю заменить ту статуэтку, просто думаю, что эта составит ей хорошую компанию.

Мы с ней встретились взглядами, но я вовсе не была уверена, что она сейчас видит перед собой меня, или Финна, или зал ресторана, который видели мы.

– Той ночью в доме было так темно. Мне было велено не включать свет. Американцы бомбили наш город, и с неба падали бомбы и листовки. Почему мы решились бежать именно в ту проклятую ночь?

Прежде чем я успела ее спросить, о чем она говорит, вернулась Дженн с чаем для нас с Хеленой и виски с содовой для Финна. Тут Хелена вдруг вспомнила, где находится, и откинулась на спинку кресла.

– Я не заметила ее в темноте, вот и разбила. Это была замечательная безделушка, а я ее разбила. – Хелена улыбнулась Финну. – Мама была бы счастлива, что петушок обрел нового приятеля. Благодарю тебя, дорогой. И тебя тоже, Элеонор.

Мне хотелось бы услышать больше о событиях той ночи, и Финну, как я подозревала, тоже, но Хелена уже вернулась из того мира, где был темный дом, падали бомбы, а на полу валялись осколки фарфоровой статуэтки.

Мы заказали выбранные блюда, и Хелена снова запустила руку в пакет и извлекла завернутую в блестящую бумагу фотографию Бернадетт и Бенджамина в рамке. Я помнила, как затряслись ее руки, когда я показала ей эту фотографию, но, казалось, она обрадовалась, когда я предложила поместить ее в рамку, чтобы поставить на прикроватной тумбочке. Однако, вспоминая выражение ее лица, когда она развернула фарфорового петушка, я уже не была так уверена, что поступила правильно.

Бумага упала на пол, но никто из нас не наклонился, чтобы ее поднять. Лицо Хелены слегка побледнело, рот приоткрылся, словно она хотела обратиться к людям, изображенным на фотографии, сообщить им что-то, что давно хотела сказать.

Хелена начала озираться, словно ища бумагу, а потом просто поднесла рамку к груди, прижав фотографию к зеленому шелку платья.

– Что такое, тетя Хелена? – осторожно спросил Финн.

Хелена не спешила показывать ему фотографию, как будто внезапно осознала, по какому поводу мы здесь собрались, а фотография означала возврат к первой главе давно прочитанной книги.

После недолгих размышлений она положила фотографию в рамке на стол, чтобы Финн смог ее разглядеть.

– Элеонор нашла эту фотографию в одном из нотных сборников Бернадетт. На ней Бернадетт со своим Бенджамином.

Он некоторое время смотрел на фотографию, а потом поднял голову и взглянул на Хелену.

– А кто такой этот Бенджамин?

Она медленно подняла на него глаза и произнесла:

– Сейчас это не имеет никакого значения, верно? Слишком поздно менять то, что уже случилось.

Финн взял ее за морщинистую руку, и между ними словно воцарилось молчаливое понимание, от чего у меня мороз пошел по коже, потому что во всем этом было нечто темное, тайное, недоступное для моего понимания.

– Имеет. Для Джиджи, – спокойно сказал Финн. – И для меня тоже. Нам надо знать правду. – Они обменялись взглядами, и мне стало ясно, что они говорят не только о далеком прошлом.

Хелена очень осторожно подняла стакан с холодным чаем и начала потягивать его через соломинку.

– Ты что, думаешь, я скоро умру?

Несмотря на ее легкомысленный тон, Финн поморщился.

– Ну уж нет, тетя Хелена. Джиджи уже подбирает тебе розовое платье, которое ты наденешь на ее свадьбу, а она еще не скоро состоится. – Он ласково улыбнулся. – Но мы с тобой знаем, что поток жизни непредсказуем и мы не силах остановить его течение.

Она положила руку на ладонь Финна и сжала ее, а я поняла, что они думают о смертельной болезни, не щадящей даже детей, которая, словно чудовище, прячется во тьме, следя за жертвой жадными глазами.

– И все же кто этот Бенджамин? – снова спросил он.

Откинувшись на спинку стула, Хелена глубоко вздохнула.

– Бернадетт не хотела больше говорить о нем после того, как… – Она пожала плечами. – Думаю, сейчас это уже не важно. Мертвые ведь не могут причинить нам боль, правда?

– Не знаю, – сказал он. – А ты иного мнения?

Она тяжело дышала, и я посмотрела на Финна, удивленная металлом в его голосе. Мне хотелось напомнить ему, что перед ним всего лишь беспомощная пожилая женщина.

– Он был участником антифашистского Сопротивления.

Финн откинулся на спинку стула, лицо его приобрело задумчивое выражение.

– И они с тетей Бернадетт…?

– Да, они любили друг друга. Это сейчас звучит так просто, а тогда их любовь несла смертельную опасность. Он был евреем и сотрудничал с подпольным движением Сопротивления, тайно переправляя лекарства и еду для членов подполья, которые прятались по всему городу. А она была католичкой, преподавала музыку маленьким сиротам и инвалидам в местном монастыре. Их союз был обречен с самого начала.

Я посмотрела на нее.

– Поэтому вы сказали мне, что лучше бы они никогда не встречались?

Ее губы беззвучно шевелились, словно в сердце скопилось слишком много слов и все они одновременно готовы были вырваться на волю. Однако в последний момент она сдержалась, вероятно, осознав, что эти слова – ее последняя страховка и если начать говорить, то все тщательно скрываемые тайны выйдут наружу.

– Нет, Элеонор. Было еще множество причин.

– А Гюнтер? – спросил Финн. – Он тоже был знаком с Бенджамином?

Глаза Хелены расширились от изумления.

– Откуда ты знаешь про Гюнтера?

Мы с Финном переглянулись.

– Элеонор и Джиджи обнаружили его фотографию, когда искали ноты Бернадетт. Элеонор сказала, ты призналась ей, что Гюнтер был единственной любовью в твоей жизни.

Она посмотрела на свои судорожно сжатые руки.

– Да, это так. Я никогда бы не могла полюбить никого другого. Поэтому так и не вышла замуж. Просто никогда этого не хотела.

Финн, очевидно, ждал, что она расскажет что-нибудь еще, но она ограничилась ответом на его вопрос.

– Бенджамин и Гюнтер были знакомы друг с другом?

В ее глазах появилось жесткое выражение.

– Да, они встречались. Один-два раза, не больше.

– А Гюнтеру было известно, кто такой Бенджамин? – продолжал допытываться Финн.

Я дотронулась до его руки, удивленная тем, что он не замечал бесконечную усталость в глазах Хелены и то, как она пощипывала изуродованными пальцами кожу на ладони.

– Мы это с ним не обсуждали, – сказала она. – Мы с Гюнтером говорили только о его семье, проживающей в городе Линдау в Баварских Альпах у озера Констанца. Он рассказывал, что даже летом мог видеть из окна спальни снега на пиках далеких гор. Его отец был мясником и держал лавку на одной из центральных улиц города. – Выражение ее лица смягчилось. – Мы говорили о том, что после войны он откроет лавку в Америке или же мы сможем жить в Линдау и любоваться луной, поднимающейся по ночам над озером. – Последние слова она произнесла с надрывом, словно прощаясь с последними надеждами. – Мы говорили о детях, которые у нас родятся, и подбирали для них имена. Но мы никогда не обсуждали царящий вокруг нас ужас.