Тонкое искусство пофигизма. Парадоксальный способ жить счастливо - читать онлайн книгу. Автор: Марк Мэнсон cтр.№ 8

Более интересный вопрос — страдание. На какое страдание вы готовы пойти? Именно этот трудный вопрос имеет значение. И именно он способен куда-то привести, изменить точку зрения, да и всю жизнь. Он делает меня мной, а вас — вами. Он определяет нас и разделяет нас — а в конечном счете сплачивает.

Большую часть юности и молодости я мечтал стать музыкантом, даже рок-звездой. Всякий раз, слушая какую-нибудь дурацкую песню под гитару, я закрывал глаза и воображал себя на сцене: вот я исполняю ее под рев толпы и люди сходят с ума, слушая мелодию, которая льется из-под моих пальцев. В эти мечты я мог погружаться на целые часы. И даже не задавал себе вопроса: буду ли я выступать перед рукоплещущими залами? Вопрос был лишь: когда. Все было распланировано. Нужно лишь чуть-чуть подождать, когда появится возможность взять быка за рога и оставить свой след в музыке. Скажем, сначала надо окончить школу. Потом накопить денег на аппаратуру. Потом найти свободное время для упражнений. Потом завести знакомства и составить первый проект…

Но ничего не вышло. Я годами об этом мечтал, однако реальность оказалась иной. И я далеко не сразу, а лишь после многих умственных усилий понял почему: на самом деле я этого не хотел.

Мне нравился результат: представлять себя на сцене, как я отрываюсь под крики толпы, вкладываю душу в мелодию — но отнюдь не процесс. Вот почему мне ничего не удавалось. Не удавалось снова и снова. Впрочем, вру: попытки были столь жалкими, что даже о неудачах говорить не приходится. Их и попытками назвать нельзя. Ведь упражняться изо дня в день — это работа на износ. А тут еще надо искать группу, репетировать, придумывать место для выступлений и как сначала завлечь туда людей, а потом заинтересовать их. Струны рвутся, ламповый усилитель ломается. Аппаратуру весом 20 кг надо таскать на репетицию и обратно (машины не было). Короче говоря, надо взбираться на гору и до вершины далеко. И я далеко не сразу понял, что взбираться мне не нравится. А нравится лишь представлять себя на вершине.

Понятно, что мне на это скажут: «Ты — сачок и лузер, который сам во всем виноват. Ты не нашел подход, а может, уступил давлению общества».

Но нет, дело не в этом. Истина куда прозаичнее. И вот она: я лишь думал, будто чего-то хочу. А на самом деле не хотел. Конец истории.

Я хотел награды, а не борьбы. Я хотел результата, а не процесса. Я любил не борьбу, а только победу.

Но в жизни так не бывает.

Кто вы такой, зависит от того, на что вы готовы пойти. Только люди, которым нравятся трудности спортивного зала, бегут триатлон, имеют пресс «кубиками» и лежа отжимают вес с небольшой дом. Только люди, которым нравится работать круглые сутки и следовать политике корпоративной лестницы, взбираются на ее вершину. Только люди, которым нравится терпеть лишения и стрессы голодной жизни, становятся мастерами живописи.

Я говорю не о силе воли и не о выдержке. И это не очередная мораль на тему «под лежачий камень вода не течет». Это самая простая и базовая составляющая жизни: наша борьба определяет наши успехи. Наши проблемы порождают наше счастье, а также гарантируют несколько более позитивный и приятный характер проблем.

Понимаете? Это бесконечный путь по спирали вверх. И если вы в какой-то момент решили, что больше карабкаться не надо, значит, вы упустили нечто важное. Ведь радость — в самом пути.

Был у меня один знакомый. Назовем его Джимми.

Джимми всегда был по уши в делах. Когда ни спросишь, чем он занят, он либо консультируется с очередной фирмой, либо ищет инвестора для перспективной медицинской аппаратуры, либо собирается выступать на благо­творительной акции, либо выдумал новый тип бензоколонки, сулящий миллиарды. Он всегда находился в бешеном движении, и, если вы давали ему хоть пару слов сказать, Джимми заваливал информацией о том, сколь значима его работа и сколь гениальны последние идеи. Он упоминал столько крутых знакомств, что складывалось впечатление, будто общаешься с журналистом бульварной газеты.

Джимми вечно излучал позитив. Вечно обдумывал какие-то планы, старался пробиться, вылезти наверх.

Однако все это — фуфло. Джимми был проходимцем и авантюристом, профессиональным паразитом, который сидел на шее у близких, втирая им байки про будущее технологическое величие. У инвесторов он получал отлуп за отлупом, но это не мешало ему спускать в барах и ресторанах не меньше денег, чем на свои «бизнес-идеи». Иногда он прикладывал символические усилия: скажем, брался за телефон и морочил голову какой-нибудь важной птице, упоминая имена крутых знакомых. Но ничего и никогда не происходило. Ни одно из «предприятий» ни во что не вылилось.

И так продолжалось год за годом, хотя Джимми был уже далеко не юноша. Он жил за счет подруг и все более и более дальних родственников. Отвратительнее же всего то, что ему это нравилось. У него была фантастическая самоуверенность. Он был неколебимо убежден: все, кто смеется над ним и бросает трубку, «упускают шанс своей жизни». Все, кто встречает в штыки его дутые идеи, «слишком невежественны и неопытны», чтобы понять его гениальность. А все, кто ставит ему на вид тунеядство, «ненавидят» его, «завидуют» черной завистью.

Кое-какие деньги Джимми иногда делал, но большей частью плутовато-гниловато: мог выдать чужую бизнес-идею за свою, выцыганить заем или отжать долю в старт­апе. Иногда он уговаривал кого-то заплатить ему за публичное выступление (понятия не имею, на какую тему).

Хуже всего, что Джимми верил в собственное дерьмо. Его самообман был настолько пуленепробиваемым, что скорее забавлял, чем сердил.

В 1960-е гг. в психологии начался бум «высокой самооценки»: положительного самовосприятия и самоощущения. Исследования показали: люди, которые придерживаются высокого мнения о себе, обычно добиваются лучших результатов и создают меньше проблем. А потому ученые и чиновники уверовали, что надо повысить самооценку населения. Дескать, тут-то все и наладится: преступность и дефицит бюджета уменьшатся, а успеваемость и готовность работать — повысятся. В результате начиная с 1970-х гг. людям все уши прожужжали о самоуважении: его проповедовали врачи, политики и педагоги; его внедряли в образовательную политику и семейную педагогику. Произошла инфляция оценок: пусть слабые ученики не комплексуют из-за своего невежества. Изобрели всевозможные награды и призы за участие в будничных мероприятиях. Детям давали бессмысленные домашние задания, вроде сочинения на тему «В чем я уникален» и «Что мне в себе нравится». Священники и пасторы втолковывали пастве, что каждый из них — особенный в глазах Бога и призван выделяться, а не быть середнячком. На семинарах по бизнесу и мотивации звучала одна и та же парадоксальная мантра: каждый может быть исключительным и абсолютно успешным.

Спустя поколение можно подвести итоги. Как выяснилось, не все мы исключительны. А высокая самооценка бессмысленна, когда для нее нет веских причин. Тяготы и неудачи полезны и необходимы: без них невозможно стать толковым, успешным и зрелым человеком. А если учить людей, что они молодцы в любом случае, появятся не миллионы Биллов Гейтсов и Мартинов Лютеров Кингов, а миллионы таких, как Джимми.