Нелегкий флирт с удачей - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Разумовский cтр.№ 23

Амбал тем временем оторвался от манекенов и принялся катать по полу здоровенный, как в боулинге, деревянный шар. Причем не просто катать, а еще и попадать в него ножом-бабочкой. Когда отточенная сталь втыкалась в пол, он переживал и виновато оглядывался. Словно нашкодивший школяр…

— Теперь слушай внимательно. — Лысый проследил за полетом «бабочки» и укоризненно вздохнул. — Ты, может, даже сам видел — мозг состоит из двух полушарий. Функция правого — оперирование образами, координация движений, распознавание цвета, формы, то есть оно отвечает за первые два вида мышления. При этом оно обрабатывает информацию в режиме текущего времени и отражает все свойства объектов восприятия в их целостности. Левое же полушарие отвечает за абстрактно-логическое мышление и работает в прерывистом поэтапном режиме. Понятно хоть, зачем я все это рассказываю?

Он с надеждой посмотрел на Прохорова, и тот надежде пропасть не дал:

— Наверное, левое полушарие в бою не нужно.

— Верно. — Лысый кивнул. — И существует эффективная методика по торможению деятельности левого полушария и усилению функций правого. Это дает бойцу огромные возможности — рамки ощущения времени как бы раздвигаются, и внешне это выражается в ускорении ответных реакций тела, снижается болевой порог, появляется удивительное бесстрашие. Однако этого мало, в бою еще требуется автоматизм движений. Человек ведь биоробот, и память тела запускает только те двигательные схемы, которые заложены в подсознании. А чтобы загнать их туда, требуется многократное повторение каждого приема. То есть автоматизм в бою требует наработки определенных матриц движения. Правда, с этим у тебя все в порядке. Важно также поместить в подсознание чувство безразличия к смерти, готовность к встрече с ней, чтобы стать полностью независимым от инстинкта самосохранения. Если этого нет, начнешь цепляться за жизнь и погибнешь.

Складно вещал лысый, видно, говаривал все это не впервой. Казалось, на плечах у него серебрятся три большие звезды, а дело происходит в балашихинской школе КГБ: «Товарищи курсанты, тема нашего занятия…»

Однако ничего особо нового для себя Прохоров не извлек. В свое время он наслушался всякого — начиная со сказок о кодексе чести, являвшем собой основу «пути воина», и кончая байками о бородатых старперах, при посредстве энергии «ци» якобы ломавших тигриные спины. Ах, энергия «ци»! Энергия «ци»! Прохоров когда-то пробовал гонять ее по «малому кругу» — толку никакого, только получил эффект «пылающей головы», вроде отходняка после нокаута. А что касаемо всяких там теорий, он даже слышал такую фигню, что у крутых бойцов в минуты опасности головной мозг отключается и всю информацию воспринимает спинной, эволюционно более древний. При этом скорость ее обработки существенно увеличивается, соответственно, увеличиваются шансы на выживание. А мозжечок при переключении мозгов служит чем-то вроде рубильника. Интересно, почему не жопа?..

Скоро Тормозу стало не до критических оценок. Вначале лысый загнал его на тренажеры — отбарабанить десять раундов, затем взял в оборот амбал и, спаррингуя, надавал по шее, а потом просто стало интересно. Начались разговоры об эмпатии — методе ролевого поведения. С древнейших времен существуют психотехники, помогающие воинам впадать в боевой транс и благодаря единству духа и тела выживать и побеждать в кровопролитных битвах. Примеров тому в истории не счесть — берсерки, ниндзя, самураи, рыцари, адепты звериных стилей у-шу. Казалось бы, все очень просто — надо выбрать образ для подражания и, воплотившись, вести сражение как бы от его лица. Это может быть великий мастер, мифический герой или хищный зверь, главное, чтобы меч поострей, зубы подлинней и никаких компромиссов — кровь рекой, пленных не берем. Благодаря вхождению в такое состояние становится возможным анализировать ход боя, оценивать происходящее, управлять своими действиями как бы со стороны. То есть можно на какое-то время стать психически тем, чью роль играешь. В результате экран сознания меркнет и поведением начинает управлять подсознание — помещенный туда в качестве эталона образ идеального бойца.

— То есть представь, Сергей Иванович, — лысый, похоже, оседлал любимого конька, — у тебя нет никаких эмоций, ни страха, ни сомнений, ни мыслей. Ты бьешься на автопилоте, психологически и поведенчески ты другое существо, и единственное чувство в твоей душе — это ярость, холодная, всесокрушающая, не знающая удержу и пощады. Как хорошо поэт сказал — «есть упоение в бою, у мрачной бездны на краю»! — Глаза у него блестели, щеки раскраснелись, и всем своим видом он выражал зловещий восторг. — Ты счастлив и свободен, ты держишь в руках жизнь врага! Можешь вонзить ему в горло нож и, глядя в глаза, развернуть сталь в ране. Можешь раздавить ему пах, вырвать трахею или раздробить висок, так, что острый осколок кости перережет мозговую артерию… Можешь….

«Маньяк, блин, натуральный маньяк». Прохоров вдруг понял, что замочить человека лысому как два пальца обоссать, — «настоящий полковник». И почему-то совсем не испугался…

— Нет, кругом одно жулье. — Вздохнув, Подполковник насупился, горестно качнул головой и, отрезав от души «телячьей», положил на четвертушку пиццы. — А ведь на коробке написано «с ветчиной». — Он осторожно вгрызся в кулинарный экспромт, хмыкнул оценивающе и принялся яростно жевать. — А где она, ветчина-то? Одно сухое пресное тесто, походная лепешка римских легионеров.

Он решил было сделать сюрприз — побаловать коллег свежайшей «пармезанской пиццей» — и теперь, давясь ею, явственно понимал, что всякая инициатива наказуема.

Майор Блондинка грызла морковку — сегодня у нее был разгрузочный день, майор Брюнетка смотрела на ее губы, Полковник же просто пил кофе и думал о своем. Он только что вернулся от начальства, где его угостили стандартным чекистским обедом — салат, борщ, битки с пюре и переслащенный компот из сухофруктов. Под неприятный разговор о делах, дурно влияющий на процесс пищеварения.

— Может, лучше кабсдохов осчастливишь? — Полковник наконец поставил чашку и соболезнующе глянул на Зама. — Как говаривал поэт, не люби, друг мой, кого попало, и не ешь эту пиццу. Отдай ее собакам, а лучше врагам. Отечества…

Чувствовалось, что настроение у него было так себе. На то имелись причины. Веские. Начальство выразило ему свое неудовольствие по поводу пока что еще здравствующего господина Морозова. Под конец показало рукой на небо и сказало:

— Не тяни кота за хвост, а то оторвут яйца. Не ему оторвут, тебе и мне.

Видимо, здорово кому-то там наверху Морозов встал поперек горла. Скорее всего, забыл поделиться, жаба задушила…

— Значится, так, коллеги. — Полковник мрачно нацедил себе сока, с достоинством отпил и посмотрел на Брюнетку. — Вернее, дражайшая коллега. Необходимо экстренно форсировать активные мероприятия по объекту «М». Промедление смерти подобно. Не сделаем — разгонят, а потом… Тра-та-та, — необыкновенно фальшиво напел он мелодию похоронного марша. — Мы живы, пока мы нужны.

— Спасибо, что напомнили, товарищ полковник. А так мы не знали. — Брюнетка невозмутимо плеснула себе «швепса», с чувством отпила и промокнула губы кружевным платком. — А что касаемо объекта «М», есть одна мысль. Двадцать третьего в двадцать два ноль-ноль в клубе «Занзибар» состоится «праздник тела». — Она строго глянула на воодушевившегося Подполковника и, элегантно привстав, потянулась к лежавшей на диване папке. — Так, читаю. «Внимание, дамы и господа!» Так, это мы уже знаем, «состоится супершоу „Праздник тела", включающий состязания по борьбе без правил и эротический конкурс „У моей девочки есть одна маленькая штучка". Приглашаем к участию силачей и красавиц, отборные туры с пятнадцатого сентября по вечерам в клубе „Занзибар". Относительно условий и призов звоните, звоните, звоните». Ну, мы не гордые, позвонили. — Брюнетка снова приложилась к «швепсу», чмокнула губами. — Для участия в отборочных состязаниях с красавиц дерут по сто баксов, с силачей по двести. Главные призы «тойота» и «форд», не считая всяких там «индезитов», «панасоников» и «шарпов». Желающих наверняка будет достаточно.