Родео для прекрасных дам - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Степанова cтр.№ 63

— Ну, здравствуй, Олег. Что, вижу готов, созрел, — Марьяна пересекла палату. — Созрел, да? Осознал ситуацию?

Буркин нахмурил свои белесые брови.

— Что ж, — сказал он, — что я, пацан, что ли? знал — просто так вы не отвяжетесь.

Марьяна тихим ангелом села у его изголовья.

— Конечно, не отвяжемся, — сказала она. Катя села на стул у кровати.

— Как ваша нога, Олег? — спросила она. — Болит?

— Заживает, — Буркин хотел было сесть.

— Лежи тихо, — Марьяна приложила палец к губам. — Тихо. Вообще-то хотелось поговорить с тобой без свидетелей.

Ходячие, оценив ситуацию, заковыляли в коридор. Лежачие отвернулись.

— Давай сделку заключим обоюдовыгодную, — Марьяна склонилась к Буркину. — Ты скажешь нам, на ушко шепнешь, у кого ты и твой дружок Мамонтов достали пистолеты. И будем считать, что все плохое и гадкое нам обоим действительно приснилось. Что это и правда был досадный несчастный случай.

— Так я ж так и этак под статью попадаю, — Буркин вздохнул. — Мне Вован, кореш, ну адвокат, полный расклад сделал. Пушку-то у меня вы взяли из кармана. Так и так статья.

— А ты бы ее сбросил по дороге, как дружок твой, — сказала Марьяна. — Что, не догадался? Он-то вот догадался.

— Не бросал Мамонт свой ствол. И вообще не было ничего у нас, ни при чем он.

— Было, было, Олег.

— Было, — подтвердила и Катя. — У нас показания Долидзе — ты ведь знаешь такого, есть.

Буркин криво усмехнулся. Уши у него стали рубиновыми — хоть прикуривай от них.

— Ну что, поладим, Олег? Мне надо знать точно, кто снабдил вас газовыми «Макаровыми», переделанными под боевые калибра девять, — Марьяна заботливо, как сестра милосердия, поправила на Буркине одеяло. — Скажи мне это без протокола. Видишь, у меня ни блан-ка, ни ручки. А потом на допросе, когда выздоровеешь, снова можешь лапшу вешать, меня это не колышет.

— Как же это? — прищурился Буркин.

— Это совсем по другому делу будет информация, — Марьяна даже снизошла до объяснений. — По делу о двух убийствах. Понял, нет? Лично ты и ваша дуэль у деревни Луково к этому отношения никакого не имеют. Катиться может к такой-то матери, понял?

— Нет, кое-что в этой дуэли нас интересует, — Катя забыла свое обещание не вмешиваться в разговор. — Олег, признайся, из-за кого вы с Мамонтовым поссорились? Из-за Авдюковой Светланы Петровны — ведь так?

Буркин сощурился так, что глаза его стали совсем щелочками.

— Не знаю я никакой Светланы Петровны, — буркнул он. — Вы че?

— Ну брось. Мне Долидзе все рассказал, — Катя махнула рукой. — Мамонтов и то проговорился — мол, из-за женщины стрелялись. Мне надо, чтобы и ты это подтвердил. По-твоему, в каких отношениях Мамонтов со Светланой Петровной?

— Понятия не имею, — Буркин пожал плечами. — И вообще я ни хрена не помню, что было. Бухой я был. Слышали? Бухой!

— Слышали. Уж это мы слышали сто раз, — Марьяна выпрямилась. — Ну? Сколько раз мне повторять? У кого достали стволы? Только без Митинского рынка давай. Митинский рынок не пройдет. Ну, кто вам их продал?

— Слушай… Слушайте вы обе, птицы-синицы, — Буркин окинул их оценивающим взглядом, — что-то не усеку я, куда вы клоните. Но подвох явный. Сказал бы я вам по этому поводу, да вежливость врожденная не позволяет. В общем, не будет у нас торга, девчонки. Не будет разговора.

— Что ж, так сильно в тюрьму хочется? — спросила Марьяна.

— И в тюряге люди живут. Значит, судьба моя это, — Буркин прислушался к радио — эх, кони привередливые! — А вы запомните — я пацанов не продаю. Друзьями не торгую, — он отпихнул Марьяну и решительно потянулся к костылям, стоявшим у изголовья кровати.

— Это Мамонтов ведь пистолеты достал? — в упор спросила Марьяна. — И тебе и себе, да?

Буркин засопел.

— Или он их сам переделал? Нет? Не сам? А у кого же тогда он ими разжился? Не у оружейника ли этого вашего, не у учителя своего Варлама Долидзе?

Катя взглянула на Марьяну — что ж, выводы такие давно витали в воздухе, напрашивались. По логике вещей, по самой простейшей связи логической: есть оружейник-мастер, есть оружие. Кому-то арбалеты, кому-то пистолеты. Рыцарские латы, щиты и мечи — эхма!

— Я друзей не сдаю, — круглая, не осунувшаяся даже от больничного воздуха и рациона физиономия Буркина стала клюквенной. — Вы что, глухие? Не торгую, не продаю. И плевать мне на вашу статью уголовную, на ментовку вашу поганую. Вот костылики свои возьму, и везите меня куда хотите, слова больше не скажу!

— Ой, господи боже, какой же дурак! — простонала Марьяна. — Какой же идиот! Я или закричу сейчас, или же… Валенок чертов! Да пошел ты от меня знаешь куда? Она встала и вышла из палаты. Гнев ли душил ее, смех ли? Катя осталась наедине с Буркиным, его лежачими соседями и затихающими в радиоприемнике «конями».

— Чой-то она? — спросил удивленный Буркин. — Психанула?

— С такими, как ты, психанешь, — Катя остро погрозила ему пальцем. — Ты с ней осторожней смотри. Она, знаешь, месяца не прошло как из «горячей точки».

— Она? — Ее опера здешние стороной обходят, боятся. А ты… А стреляет она знаешь как? Не тебе чета — вот как. В тире тебе надо с малолетками упражняться, а ты на дуэль, — Катя покачала головой. — Ладно, герой иваныч, поправляйся, не кашляй. А в тюрьму не спеши. Там на геройство-то это твое наплевать всем с двадцать пятого этажа. А на парашу садиться хромому неудобно. Не с руки. Так что подлечи сначала свою ножку, а потом ори.

Понял?

— Э, девчонки! — Буркин забыл, кто перед ним, явно забеспокоился. — Эй, чего вы? Я что, не то что-то брякнул? Не то сказанул? Куда вы?

Катя, еле удерживая серьезную мину, вылетела в коридор. Марьяна стояла у окна.

— Все на лице написано, — сказала она. — Вот валенок, а? А туда же еще — противоречить, изворачиваться. А покраснел-то как — как свекла! Я пацанов не продаю, — передразнила она очень похоже. — Болван.

— Жалко его, — вступилась Катя. — Раненый он. Они с Мамонтовым оба какие-то…

— Шизанутые, — Марьяна махнула рукой. — Вот, значит, кого они выгораживают. Газовые стволы в огнестрельные в нашем городишке не кто иной, как этот толстяк, переделывает.

— Долидзе не толстый, просто очень здоровый. С бывшими певцами это бывает, — сказала Катя. — Диафрагму разносит. Слушай, Марьяна, если мы правильно истолковали то, что не сказал нам Буркин, — что же тогда у нас получается, а?

Марьяна обняла ее за плечи.

— Вот тебе и ожидаемый сюрприз, — шепнула она. — Да, тут подумать надо, хорошо подумать, как за этого горца взяться. Только думай не думай, у меня руки связаны. Допрос или обыск — третьего не дано. Допросы эти наши мне осточертели. А санкции на обыск в доме и мастерской Долидзе мне при таком шатком раскладе никто не даст. Так что… думать надо, думать.