Ключ от миража - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Степанова cтр.№ 60

— Ну, тут у нас разговоры идут, что на первых этажах какой-то банк свои офисы разместит, — сказал Сажин. — Он вроде бы арендовал там помещения.

— А вы как к этому относитесь?

— Да пусть, там все равно в цоколе — магазины. А так шума меньше будет — банковское дело тихое. И потом, охрана круглосуточная.

— Это верно, — согласился Никита. — Да, если бы не эта кровавая история, с удовольствием поздравил бы вас с новосельем.

— Какая кровавая история? — спросил Сажин. Колосов удивленно поднял на него глаза.

— Ах эта, конечно, — Сажин кивнул, — Что-то я… Я ж говорил — водки надо было сначала выпить, а потом с милицией беседовать.

— Ну, спасибо вам за помощь, не буду больше занимать ваше время, — Никита поднялся. — Мне еще с соседкой вашей, Гринцер, хотелось бы встретиться сегодня. Я сейчас на площадке у лифта слышал — там у них кто-то так поет, как солист Большого театра прямо.

— А, это к Надежде Иосифовне и к ее дочери вечно ученики приходят из консерватории, — сказал Сажин. — Старуха-то очень известный в Москве музыкальный педагог. Сама мне рассказывала — ставит голоса. Вы вот что, вы им смелее звоните, настойчивее, а то она глухая как тетерев — когда с этими своими тенорами занимается, не слышит ни фига.

Однако предупреждения эти не оправдались, Колосову открыли сразу, едва он нажал кнопку звонка. На пороге его встретили сама Надежда Иосифовна и какой-то субтильный миловидный юноша в длинном, до пят, черном приталенном пальто, с нотной папкой под мышкой.

— Ну вот, видите, как славно, один гость за порог, а другой уже в дверь, — сочным старческим баском провозгласила Надежда Иосифовна, ободряюще улыбаясь удивленному Колосову. — А мне как раз звонила Розалия Тихоновна и говорила о вас. Но, милый мой, дорогой, как же можно! — Она вдруг трагически повысила голос, подступая к Никите. — На улице лютый мороз, а вы без головного убора, даже без шарфа, куртка вон нараспашку. Вы совершенно не бережете свой голос. Разве можно так по-варварски себя…

— Надежда Иосифовна, а я не… — Никита посмотрел на парня в пальто. Тот старательно обматывал свою тонкую шейку черным кашемировым шарфом.

— Всего хорошего, Надежда Иосифовна, — сказал он быстро и любезно. — Значит, как договорились, в пятницу в шесть? — Он устремился к лифту.

— Свидание назначено, — шутливо крикнула ему Надежда Иосифовна. — Но надо усиленно заниматься, работать над собой, вы меня поняли, а исходный материал очень, очень хорош. Ну, а вы что же стоите? Раздевайтесь, проходите, — без паузы приказала она Никите. — Смелее, молодой человек, к роялю, к роялю, прошу. Что же вы так оробели? Вон вы какой крепкий, сильный, настоящий Геркулес, а тут вдруг… Розалия мне сказала — вы с ней репетировали партию Атиллы. Похвально, молодой человек, что рискнули. Обычно ваши юные коллеги выбирают для конкурса что-нибудь более привычное для непритязательного слуха. Порядком уже запетое… Ну-с, а вы захотели быть оригинальным. Что ж, прошу, — она хлопнула Колосова по плечу, подталкивая его в комнату. — К роялю!

— Надежда Иосифовна, я не певец, — сказал Никита. И после чисто гоголевской немой сцены предъявил (в который уж раз) удостоверение. Надежда Иосифовна читала его, сдвинув Очки сначала на кончик носа, а затем на лоб, словно глазам своим не верила.

— Так вы из милиции, — произнесла она. — Ну, надо же… А у вас, молодой человек, весьма неординарная внешность. Какая жалость! А я-то подумала: наконец-то на нашей многострадальной оперной сцене появится молодой артист, которого будут не только слушать, но на которого будут ходить смотреть, как когда-то ходили на Огнивцева, Рейзена, Пирогова. Оперный бас, дорогой мой, это, конечно, в первую очередь — голос, неповторимый его тембр, но это и фигура, внешность, стать мужская. Такие вот плечи, мужественность. В костюме Атиллы вы бы великолепно смотрелись. Но… Ах ты боже, а про кого мне тогда Розалия-то говорила? Ума не приложу. Ну ладно, пустое, у вас ко мне, наверное, важное дело, молодой человек, а я вас совсем смутила, заговорила… Ну-с, прошу садиться, — Надежда Иосифовна царским жестом указала на кресло у рояля. — Вы, наверное, все по тому нашему ужасному происшествию? Так вы знаете, это ведь не кто иной, как я, первая обнаружила тогда на лестничной клетке…

Колосов, осторожненько плюхнувшись в кресло, вежливо перебил, что, мол, нет-нет, он про это как раз все знает, а явился, чтобы задать несколько вопросов совершенно по другому поводу. Украдкой он оглядывал квартиру. По метражу и планировке она вроде бы точно такая же, как и у Сажина, но выглядела совершенно иной. Свободного места, казалось, совсем не было, коридор забит шкафами с книгами, коробками, свертками…

— Надежда Иосифовна, — начал он. — Я вот по какому к вам делу. 28 декабря вечером во дворе вашего дома произошла групповая драка между подростками. Кажется, вы что-то видели из окна и даже пытались остановить дерущихся?

— Вам Клава… Клавдия Захаровна сказала? — живо откликнулась Надежда Иосифовна, и Никита понял, что уж с этой свидетельницей у него проблем не будет. — Мы как раз с ней вчера обсуждали, не надо ли нам от имени нашей общественности еще раз письменно обратиться в правоохранительные органы, присовокупив и этот прискорбный факт к нашей общей жалобе от всего подъезда? Значит, вы не закрыли это дело до сих пор?

— Нет, дело никто и не думал закрывать, его расследовали, правда, преступника пока еще не нашли. Сейчас мы снова тщательно проверяем все факты. А вы — очевидец случившегося.

— Я вам расскажу все, что видела, — Надежда Иосифовна еще больше оживилась. — А то ведь как же? Раньше никто от вас не приходил, не интересовался. А ведь там, я слышала, бедного мальчика то ли убили, то ли покалечили сильно… Вы понимаете, как все было-то? Я сидела на кухне, чаевничала по-стариковски. Дочку ждала. Она у меня иногда допоздна задерживается. Вот как и сегодня. Педагог, увы, раб верный своих учеников. И пока хоть один ученик желает заниматься, педагог свой пост не покинет. Это, наверное, у нас с вами общее в профессии — стойкость, ответственность, — Надежда Иосифовна вздохнула. — Числа, когда это случилось, я, молодой человек, не помню, но знаю, было это перед самым Новым годом и как раз после этого свадьба у нас тут в доме была, первая наша свадьба — так приятно… Молодожены въехали на шестой этаж. Ну, по поводу драки… Пройдемте на кухню, я вам все наглядно покажу, чтобы вы знали. — Она заковыляла на кухню, ведя Колосова за собой. — Вот тут я и стояла, на этом самом месте у окна. Пока чайник грелся, цветы решила полить. Фиалки надо вечером поливать, после заката, и непременно отстоявшейся, не хлорированной водой… И вдруг слышу дикие крики с улицы: «Пусти! Больно, пусти!» Я выглянула — во-он наша площадка детская и фонарь. Все очень хорошо освещалось, и я увидела группу мальчиков разного возраста — одни были постарше, другие совсем маленькие. Так вот, взрослые на моих глазах повалили одного маленького в снег и начали пинать ногами. Ужас! Я начала им стучать в окно, кричать, чтобы прекратили, — видите, какое окно высокое, форточки мне никак не достать. Ну, значит, стучала я, кричала — прекратите, перестаньте! Я тогда подумала, что этот маленький мальчик — сын нашей соседки Светы. Он дошкольник еще, но во дворе часто гуляет один, даже по вечерам. Светлана ему позволяет, гулять с ним ей некогда — она столько работает, бедняжка! Ну, он мальчик вполне самостоятельный, развитой не по годам… Но потом оказалось, что это был не сын Светы, а какой-то другой мальчик из соседнего корпуса. Но все равно — это было так ужасно, бить такого маленького ребенка! Я им кричала через Окно, а они продолжали драться — так остервенело, жестоко, как… Как стая голодных зверенышей. Тут во двор въехала машина, остановилась вон там, — она указала на площадку перед подъездом. — У нее фары ярко горели, свет прямо по окнам прошел, я даже ослепла на мгновение. Ну, я подумала, что шофер выйдет из машины, разнимет их — они же в трех шагах от него колотили друг друга. Но когда я снова обрела способность видеть, драка по-прежнему продолжалась. Причем к мальчишкам прибежали какие-то совсем уже взрослые парни. Они дико орали, нецензурно выражались, кто-то визжал от боли… И тогда я… Ну, надо же было что-то делать, раз тот, в машине, не вмешивался? Я открыла окно, высунулась и как можно громче закричала, что немедленно вызываю милицию, если они тотчас же не прекратят. И знаете, это подействовало! Они сразу же все куда-то разбежались. Их как ветром сдуло.