29 отравленных принцев - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Степанова cтр.№ 54

— Давай тогда завтра там и встретимся, напротив «Макдоналдса», — в голосе Анфисы послышался смех. — Помнишь, ты говорила, что хочешь посмотреть, как я снимаю?

— Во сколько встретимся? — бодро спросила Катя, следя за тем, как на экране дуэлянт и бретер Долохов чувственно и нагло разглядывает дам в ложах театра.

— Ну, я уже насчет машины договорилась, и освещение мне надо нужное поймать. Встретимся в пять. Утра. Что, слабо?

—Н-нет, отчего же слабо, — Катя, хотя голос ее звучал не совсем уверенно, как раз в этот самый миг представляла себя тоже кем-то в гусарском ментике, лихо стреляющимся на дуэли с обидчиком, — ради вас, прелесть моя, все, что угодно.

— Анфиса, что молчишь? Хочешь что-то спросить еще, нет?

— Ты меня все еще подозреваешь в убийстве Студнева?

— Я о тебе часто думаю, Анфиса.

— Ладно, — Берг вздохнула, — тогда до завтра. Смотри не проспи.

И Катя решила больше ни о чем не думать. Пусть все идет как идет. Самое лучшее в этот летний субботний одинокий вечер смотреть киноклассику до самого конца: кони, знамена, кивера, эполеты, ядра, пули, лафеты орудий, свечи, карты на зеленом сукне, собольи шубы, персидский ковер, дуэльный пистолет на мавританском столике на волчьей шкуре у русской печки…

Звонок будильника. Сон кончился. Это был только сон…

Кате крупно повезло: прямо у дома на сонной набережной в пятом часу утра в воскресенье ей попалась патрульная милицейская машина. Катя остановила коллег, показала свое служебное удостоверение, наврала с три короба, и патрульные, поверив, великодушно подвезли ее. Они как раз объезжали свой участок Садового кольца.

Анфису Катя увидела… Нет, глазам своим даже не поверила сначала — в кабине грузовой «аварийки»: желтого рыдвана с выдвижной корзиной-лестницей и надписью на борту «Мосгорэнерго».

— И ты с мигалкой, и я с мигалкой, — объяснила Анфиса. — Блеск! Умничка, что не опоздала. Вон, гляди, уже почти все готово, смотри, какие декорации.

Катя задрала голову: прямо над ними высился серый дом. Такие дома, похожие на вздыбленные огромные утюги, строились в Москве в начале тридцатых. Глухую стену дома, обращенную к Добрынинской площади, закрывал гигантский рекламный плакат мюзикла «42-я улица».

Анфиса схватила Катю за руку и потащила к «аварийке». На груди ее на ремнях болтались две фотокамеры с длинными объективами, из карманов жилета торчали зарядные устройства, дополнительные кассеты, лампы, какие-то коробки, провода.

— Сейчас солнце взойдет, — воскликнула Анфиса, — и начнем! Смотри, эти уже начали!

К дому со стороны Полянки подъехала еще одна грузовая машина: бело-желтая и тоже с выдвижной корзиной-лестницей. Двое рабочих запрыгнули в корзину и точно на лифте медленно поехали вверх. Где-то на уровне шестого этажа корзина остановилась, и они неторопливо и осторожно начали разбирать рекламное панно фрагменту фрагментом.

Анфиса жадно следила за ними, одновременно лихорадочно проверяя и настраивая свою аппаратуру. И вот из-за «42-й улицы» показался кусок бурой облезлой стены, затем что-то белое — чья-то гигантская рука, буквы.

— Вот уже лучше, — Анфиса нырнула в кабину, что-то с жаром начала объяснять шоферу. Рыдван-«аварийка» тронулся с места и вырулил на пустое Садовое кольцо, остановился в самом центре площади.

Катя видела, как Анфиса выскочила из кабины, вскарабкалась при помощи шофера сначала в кузов, затем перелезла через железный бортик корзины. Несмотря на всю свою полноту, двигалась она быстро. Что-то заскрипело, засвистело, и вот допотопная корзина с Анфисой, на борту поплыла вверх, навстречу лучам восходящего воскресными крышами солнца.

Катя прислонилась к фонарному столбу — у нее не было слов!

Старый дом-утюг тем временем словно нехотя менялся прямо на глазах: золотисто-черные фрагменты плаката «42-й улицы» спускались рабочими на канатах вниз, в кузов машины, открывая под собой темно-бордовую, местами сильно облупившуюся краску девственной стены. Из-под бродвейской рекламы, точно вековая наскальная роспись, вылезла, проявилась пролетарская агитка: «Мы… строим… коммуни…»

Катя увидела магниевые вспышки: Анфиса со своей верхотуры лихорадочно фотографировала. Через пустынную площадь (ни одной машины — только зеленые светофоры) Катя побежала к «аварийке». Анфиса совсем перевесилась через бортик, ловя нужный ракурс, снимая освещенный пурпурной зарей вновь возникший на старой стене причудливый плакат: вскинутые в итнернациональном приветствии мускулистые рабочие длани над взвихренными в бешеном танце стройными ножками бродвейского канкана и новый, слитный слоган, в котором слова «коммунизм» и «42-я улица» трогательно стояли рядом.

— Анфиса, осторожнее, не упади, держись за что-нибудь! — смеясь кричала Катя.

— Да я держу-у-усь! — кричала в ответ Анфиса. — Ну что, Катя, круто?

— Огонь-девка, — сказал Кате шофер «аварийки» — пожилой мужик в комбинезоне «Мосгорэнерго», — я с ней третий раз вот так уж по Москве катаюсь. Ловка… Высоты совсем не боится, ничего не боится. Моему бы сыну такую бойкую жену! А то нашел себе — а она только знай аборты, курва, делает. Да по телефону трепется по три часа.

— А сын-то у вас кто? — полюбопытствовала Катя.

— Да военный он у меня. Моряк, — шофер вздохнул. — Ну девка, такая девка… За такой на край свете можно. И фигура ничего — богатая, литая.

Корзина с Анфисой поехала вниз.

— Ну ты даешь, — сказала Катя, когда приятельница оказалась снова на земле.

— Я давно этот момент стерегла, когда они плакат начнут на доме менять. Забавно получилось, правда? — Анфиса тяжело дышала. Глаза ее блестели. — Ну, Николай Фомич, — сказала она шоферу, — спасибо, что и на этот раз не уронили меня.

Шофер улыбнулся и показал ей большой палец.

— Прямо влюбился в тебя дед-то, — шепотом сказала ей Катя, — на край свете, говорит, пойду. И сына своего чуть ли не сватал. А сын — моряк военный. Может, даже адмирал.

Анфиса мурлыкала что-то себе под нос, собирая, укладывая камеры в чехлы. У нее, видно, было отличное настроение. «Аварийка» укатила прочь, оставив их на пустой тихой Добрынинской площади.

— Есть хочу — умираю, — пожаловалась Анфиса, — я сегодня всю ночь не спала, снимки проявляла. Пошли перекусим, — она кивнула на «Макдоналдс», — он круглосуточный. А что ты улыбаешься?

— Ничего, так, — Катя мечтательно вздохнула. — Какое утро, а? Молодец, что вытащила меня. Как тихо. Все спят. Вот дураки! А давай крикнем и всех перебудим, а?

— Я часто по утрам снимаю, особенно летом. В сущности, ведь, Катя, обе мы с тобой занимаемся не своим, а чисто мужским делом. Я с камерой болтаюсь, ты убийц разыскиваешь. Не женская это работа, нет, не женская. Тебе муж-то ничего такого не говорит насчет этого?

— А что?

— Так. Вообще. Тут поесть толком некогда, не то чтобы что-то другое… Ой, как же я есть хочу! Возьмем кофе, чизбургеры, соус и картошки…