29 отравленных принцев - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Степанова cтр.№ 46

Молодой священник размеренно кадил и пел молитву. Процессия направлялась к кладбищу пешком. Катя и Колосов пристроились в хвост, Катя чувствовала себя скверно. День был такой ясный, праздничный, летний. И здесь за городом, на Клязьме, не чувствовалось ни га-риг ни смога. Березки вдоль дороги к кладбищу выглядели карнавально-пестрыми, радуя глаз. С водохранилища долетал гул скутеров и моторок, обрывки музыки — там веселились, купались, отдыхали люди. А тут в роще люди шли скорбно и молчаливо, шаркая подошвами, всхлипывая, сморкаясь в носовые платки.

Колосов тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Глухо кашлял, теребил букет георгинов. Потом взял Катю под руку, точно обрел в ней некую опору.

— Не вздумай сейчас приставать с расспросами к ее матери и сестрам, — шепнула ему Катя, — потом приедешь, через несколько дней.

— Да знаю я: А старшего брата-монаха что-то не видно. Наверное, не очень-то и уедешь из монастыря.

— Мне кажется — вон ее брат, младший, — сказала Катя, — тот, что рядом с Моховым идет, гроб несет. И плачет. Он на мать с девочками лицом очень похож. С ним можно будет познакомиться, соболезнования выразить.

Венков и цветов несли много. Дело было в августе, и цветы — первые астры, георгины, яркие гладиолусы, левкои, настурции и турецкие гвоздики — были в избытке. Среди пестрого вороха выделялся огромный роскошный венок из пурпурных роз и можжевельника, перевитый траурной лентой с надписью: «Дорогой Елене от друзей и коллег». Венок этот уже на кладбище вместе с большой фотографией Воробьевой поставил на могилу Лев Сайко.

Похороны шли своим чередом. Священник прочел молитвы, гроб опустили в могилу, родные и близкие начали бросать горсти земли и цветы на дубовую крышку. Могильщики резво взялись за лопаты. И вот вырос песчаный невысокий холмик, покрытый цветами и венками.

В кронах берез прошумел ветерок с реки. Где-то в лесу за кладбищем стрекотали сороки. Со стороны дороги послышался шум мощного мотора. Катя присела на деревянную скамейку у ограды какой-то могилы. Вот и все. Как быстро… Жила-была Лена Воробьева — дочь священника, официантка и красавица, и вот уже ее похоронили. Зарыли в песок.

Колосов подошел к Мохову. Тот тихо разговаривал с пареньком, которого Катя посчитала братом Воробьевой. Катя видела, как с ним поздоровался и заговорил Никита. Молодой священник бережно подвел к могиле мать Воробьевой. Уговаривал ее, утешал, призывал крепиться, мужаться, терпеть, молиться за упокой.

Со стороны дороги послышались шаги. Катя оглянулась. Среди березовых стволов мелькнула высокая фигура. Молодой мужчина в джинсах, джинсовой куртке, темных очках с букетом роз. Катя привстала — незнакомец явно колебался: подойти к могиле или остаться незамеченным. Он сдернул темные очки. Жест выдавал сильное волнение. Прислонился спиной к березе. Катя никогда не видела этого человека. Но внешность его была яркая, запоминающаяся — мощная фигура, широкие плечи, мужественные черты лица.

«Кто такой? — подумала Катя, испытывая отчего-то сильную тревогу и жгучий интерес. — Что ему надо? И почему он не подходит, прячется?»

По двое, по трое народ потянулся с кладбища к автобусам. Катя видела, что Колосов идет вместе с Моховым и высоким пареньком. Она не стала— подходить — не нужно мешать их чисто мужской беседе. Она оглянулась, ища незнакомца с букетом. Но его не было, он исчез.

У могилы прощались, отдавая покойнице последний долг. Катя видела, как Лев Сайко подошел к матери Воробьевой, что-то тихо говорил ей, потом наклонился и поцеловал ей руку. На кладбище он единственный представлял коллег Воробьевой по ресторану. Катя так и не поняла, что это — случайность или же не случайность, что приехал именно он.

У церкви все начали снова рассаживаться в похоронные автобусы, чтобы ехать на поминки. Колосов ждал Катю у машины.

— Вот и все, — сказал он, — да, дела… А это действительно ее брат оказался, младший. Юрием зовут, ничего пацан. Переживает, сестру жалеет, плачет. Я уж успокаивал его, как мог.

— Он не семинарист случайно? — спросила Катя.

— Нет, я тоже его спросил. Он сказал, что учился в институте геодезии, а сейчас работает.

— Где?

— На каком-то предприятии. Катя, ты же сама говорила: тут не место следствие проводить!

— Значит, ее отец служил в этой самой церкви? — Катя смотрела на купола-луковки. — Почему же все-таки приход не отдали ее брату?

— А разве приходы передаются по наследству?

— Я не знаю, Никита. Я думала, что все дело в его возрасте. Но этот батюшка здешний, новый, тоже совсем молодой и дьякон тоже. Значит, дело не в возрасте священника. Церковь часто поступает мудро, — Катя смотрела на открытые настежь церковные двери, — и в этом случае они посчитали необходимым передать приход другому настоятелю. И какие-то причины, видимо, для этого были.

— Я не понимаю, куда ты клонишь, — сказал Колосов, — я в церковных вопросах не разбираюсь. Ты Сайко видела? Ну и как он тебе показался?

— Ничего, симпатичный. Как яблочко наливное. Он матери Воробьевой руку поцеловал… Да вон он, кстати, идет. Надо же, какая у него машина крутая.

Сайко медленно подошел к стоявшему у ограды «БМВ». Пискнула сигнализация. Соскучившийся по хозяину бульдог выпрыгнул из машины. Сайко потрепал его по голове. Он не торопился уезжать, видимо, собираясь остаться и на поминках.

— Значит, он приехал проститься с ней, — тихо сказал Никита, — не проигнорировал, как остальные, Печальное событие… Надо снова потолковать с этим поваром. Ты не заметила — он крестился, нет?

— Крестился?

— Ну на церковь, на купола?

— Нет, я не видела, — удивленно сказала Катя. — А что?

— Да так. Интересно просто. Ходят слухи, что он мусульманин.

— Сайко? — Катя смотрела на повара «Аль-Магриба». К нему подошел Мохов, сел на заднее сиденье «БМВ», отпихнул ластящегося бульдога. Видимо, с Сайко они были давние знакомые и приехали вместе.

— Тихие похороны, скромные, надо же, — сказал Колосов, — совсем обычные. Я думал, дочерей священников как-то по-особенному хоронят.

— Скажешь тоже. Там все равны, — Катя кивнула в сторону кладбища. — Тут приезжал какой-то тип странный, он….

Она не договорила — мимо церкви проехал серебристый внедорожник.

— Классная тачка, — Колосов проводил машину взглядом, — «Рейндж-Ровер». Браток, наверное, какой-нибудь местный разжился. Шикует.

Автобусы тронулись в путь. За ними последовали «БМВ», «Жигули» и «Москвич». Колосов ехал последним. Они с Катей проводили печальный кортеж до поворота на Дмитровку. Похоронные автобусы проехали мимо «Ровера», припаркованного на обочине. Катя, когда они поравнялись, увидела за его рулем того самого незнакомца в джинсовой куртке. Он сидел, устало откинувшись на подголовник, смотрел вслед похоронной процессии, словно ждал, когда же она наконец уедет.