Письма императора - читать онлайн книгу. Автор: Валерия Вербинина cтр.№ 60

– Время – непозволительная роскошь для меня, – возразил незнакомец.

– Тогда у вас есть еще один путь, – заметил Готье, и глаза его колюче блеснули.

– Какой? – быстро спросил человек в маске.

– Попробовать отгадать загадку самому.

– Мне кажется, – холодно сказал незнакомец, – вы издеваетесь надо мной.

– О нет, месье, – учтивейшим тоном отозвался молодой инспектор. – Я лишь беру на себя смелость указать вам возможный выход из положения.

– А вы наглец, – уронил человек в маске. – Редкий наглец. Берегитесь, месье. Я не люблю наглецов. И запомните: если я нуждаюсь в вас и плачу вам деньги, это вовсе не значит, что вы можете безнаказанно потешаться надо мной.

– Я учту, – смиренно ответил Готье. – Но, право же, я не понимаю, чем мои слова так разгневали вас.

Незнакомец отвернулся.

– Мне очень нужно то, что спрятал Антуан д’Альбер, – сказал он. – Если вы найдете это, я вас озолочу. Если вы сумеете сделать так, чтобы я нашел спрятанную вещь прежде баронессы Корф, я тоже вас озолочу. Не забывайте об этом.

– Я никогда ничего не забываю, – спокойно промолвил Готье.

– Вот и хорошо, – одобрил человек в маске. – По правде говоря, я рад, что вы перешли на мою сторону. Люди, с которыми связалась мадам Корф, – самый настоящий сброд. С трудом могу представить себе, чтобы мне удалось найти с кем-нибудь из них общий язык. – Он повернулся к Готье и с улыбкой добавил: – А с вами можно иметь дело. Вы умны и умеете принимать верные решения. Только между нами… Я понимаю, отчего вы вначале колебались, когда я попросил вас о помощи. Баронесса – очаровательная женщина, и у нее свои методы привлечения сторонников. – Готье потемнел лицом. – И тем не менее чары золота всегда оказываются сильнее чар даже самой прекрасной из женщин. Такова жизнь, сударь, такова жизнь!

Готье отвернулся. Незнакомец снисходительно улыбнулся и, приподняв шторку, выглянул в окно.

– Ого! Кажется, мы уже недалеко от префектуры. Вас подвезти прямо к ней?

– Нет, спасибо, – поспешно ответил Анри. – Я выйду здесь.

– Как вам будет угодно, – отозвался незнакомец. – Мартен! – крикнул он кучеру. – Останови карету.

Готье вышел. Мешок с золотом оттягивал ему руки, и он не знал, куда девать его.

– Как только у меня будут новости… – начал он.

– Я сам найду вас, – закончил за него незнакомец.

Карета покатила прочь. Стоя на мостовой, Готье проводил ее мрачным взглядом. По правде говоря, чувствовал он себя прескверно, и то, что он заработал две тысячи франков, вовсе не радовало его. Он был почти готов возненавидеть себя за то, что ему пришлось сделать. Однако было слишком поздно предаваться сожалениям, и, спрятав деньги, он зашагал в префектуру, где его ждала работа.

* * *

Пока инспектор Готье беседовал в черной карете с незнакомцем в маске, Амалия со своим спутником уже почти дошли до банка, в котором баронесса Корф намеревалась оставить подделанные ею письма. Учитывая последние события, дома их хранить было более чем небезопасно, и Амалия решила, что банк куда надежнее.

На одном из оживленных перекрестков их окликнули, и Амалия, подняв голову, увидела Люсьена де Марсильяка, который ехал в открытой коляске.

– Госпожа баронесса, как я счастлив вас видеть! Когда я услышал вчера, что на ваш дом напали грабители, я просто места себе не находил! Надеюсь, вы не пострадали? Это было бы ужасно!

Амалия заверила его, что все прекрасно, и, чтобы избежать дальнейших расспросов о себе, начала расспрашивать Люсьена о его делах. Но тотчас же пожалела об этом, потому что главным делом Люсьена была его партия, и за десять минут, что длилась беседа, он успел в изящнейших выражениях обругать десяток роялистов, полсотни республиканцев и даже одного сенатора. Франция, по словам Люсьена, катилась в пропасть, потому что ею управляли люди, вовсе к тому не предназначенные.

– Смехотворно, просто смехотворно! Эта несчастная конституция 75-го года… Вы знаете, мадам, что она – самая короткая из всех конституций, когда-либо принятых во Франции? В ней всего тридцать четыре статьи, и, разумеется, она даже не объясняет важнейших принципов государственного устройства. Взять хотя бы президента: человек, который имеет все права, не может пользоваться ни одним из них без согласия правительства! То же самое и с правительством: ему предоставлена полная власть, но если парламенту придутся не по вкусу его действия, правительство тотчас же отправится в отставку. Неудивительно, что при таком положении дел мы ложимся спать с одним правительством, а просыпаемся с другим. – Ален фыркнул. Последняя фраза показалась принцу воров более чем двусмысленной, но, разумеется, Люсьен, увлеченный своей речью, ничего не заметил. – Вон она, республика! Хваленая республика, которая, я убежден, никогда не имела и не будет иметь у нас ни малейшего успеха. Чем закончилась Первая республика? Приходом Наполеона, который сделался императором и смел прочь всю республиканскую мишуру. А Вторая? Появлением его преемника, недавно скончавшегося императора. – Люсьен еще больше воодушевился. – Говорю вам, госпожа баронесса: и Третья республика тоже закончится тем, что к власти придет один из Бонапартов! Вы только посмотрите: при голосовании в палате при вопросе о республике она прошла большинством всего в один голос! Вот увидите: пройдет пять-шесть лет, и Франция снова станет империей. Потому что наша судьба – быть великими!

– Ну почему обязательно империей? – возразила Амалия. – Некоторые, к примеру, считают, что ею должен править король, а не император.

Люсьен скривился так, словно его только что заставили проглотить натощак дюжину лимонов, политых уксусом.

– Умоляю вас, мадам! Я понимаю, принц Луи сумел произвести на вас впечатление, но… Посмотрим правде в глаза! Монархия во Франции изжила себя, более того – она себя дискредитировала. Когда вы произносите «Наполеон», то, хотите вы того или нет, перед вашими глазами возникает образ чего-то могущественного, величественного, грандиозного! А теперь вспомните наших последних королей. Старый брюзга Людовик XVIII, ограниченный Карл X, Луи Филипп… Скажите, чем прославился Луи Филипп? Абсолютно ничем! А ведь он, я готов признать, был куда лучше предыдущих королей, своих кузенов. Все они оставили после себя бесславие, и только после Бонапартов осталась их слава. А слава, госпожа баронесса, такой фундамент, на котором можно выстроить все что угодно!

– Насколько мне известно, – заметила Амалия, – слава осталась лишь после одного Бонапарта, а что до его племянника-императора, то не зря же господин Гюго назвал его Наполеоном Маленьким. Недостаточно иметь славное имя, месье Марсильяк, – надо его и оправдывать.

Люсьен сокрушенно умолк и покачал головой:

– Право же, дорогая мадам, вы меня поражаете! Вы – подданная царя, который правит, как хочет, в стране, где даже нет парламента… и вдруг такие взгляды! Уж не являетесь ли вы тайной республиканкой?