Трансчеловек - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Никитин cтр.№ 51

– Не совсем, – согласился я. – Не совсем.

Светлана наклонилась ко мне, коснувшись упругой грудью, по моему телу пробежал сладкий щекочущий разряд, а смеющийся голос шепнул в ухо:

– Не сдаются?

– Это хорошо, – прошептал я в ответ.

– Почему?

– Им важно чувствовать себя значительными…

– А тебе?

– Нет, – ответил я честно.

Она чмокнула меня в ухо, я понял ее невысказанную мысль, что я без того сама круть, но для всех за столом выглядело так, что Светлана со мной заигрывает, а я начинаю оттаивать и уже хоть и слабенько, но отвечаю. Жанна и Настена многозначительно переглянулись и начали многословно распространяться о преимуществах семейной жизни примерно в тех же терминах, как раньше говорили о преимуществах социалистического строя, а мужчины, которые не такие приземленные, заговорили о самом злободневном: здоровье, долголетии, возможности бессмертия и как все это коррелирует с морально-этическими установками, ведь умирать нужно, умирать правильно, умирать глубоко этично, а вот желать долгой жизни и даже бессмертия – кощунство, плевок в лицо религии. Причем любой, так как все религии держатся на вере в загробную жизнь. Отними эту веру – рухнут основы религии.

Я помалкивал, не люблю пустой болтовни, а для меня, профессионала, все эти наивно-туповатые рассуждения… ну, проходят мимо. Я даже могу их слушать краем уха, только бы не приглашали настойчиво участвовать. Но почему-то дилетанты, завидев композитора, начинают говорить с ним о музыке, с банкиром – обсуждать, как повысить валовой продукт, а с медиками – как лечить все болезни. Единственное, кому ничего не советуют, – математикам. А в медицине, политике, искусстве и направленной технологии – все знатоки.

Однако же диапазон тем, которые со смаком обсуждает простой человек, даже очень простой, постепенно расширяется. Раньше были футбол и Чубайс, а теперь вот уже и до низов дошли новости, что человечество ждут большие перемены. Когда-то шла война между электронно-лучевыми телевизорами, плазменными и жидкокристаллическими, между приставками Х-box, Playstation и Nintendo, между форматами СD, DVD, HD-DVD, сейчас идет такая же ожесточенная война между форматами возможного бессмертия человека. Их много, куда больше, чем вариантов записи информации на хард, но все сводятся к двум основным направлениям: биологическому и техническому.

Первый – это все варианты омоложения органов, клеток и пр., отключение «гена смерти», увеличение работоспособности мозга, клонирование, будь то частичное или полное, а второй вариант, увы, менее компромиссный и потому более шокирующий и вызывающий протесты. И чем человек проще, ближе к низам, которые блюют на тротуаре, тем больше они нападают на вариант постепенного перехода с биологии на другую основу. Точнее, с органики на неорганику, что дает куда более широкие перспективы, чем биологический вариант. Ведь сколько ни говори, что человек использует мозг только на треть, на десять процентов, на пять, а самые отчаянные договариваются и до одного процента, а остальное якобы просто в резерве, но понятно, что все равно такой мозг имеет ограничения, даже по скорости передачи нервных сигналов, в то время как в неорганике это осуществлялось бы со скоростью света.

Однако если даже человек с отключенным «геном смерти» уже не совсем человек, во всяком случае не прежний, который знает, что лет в восемьдесят-девяносто придется помирать, и потому не старается научиться чему-то долговременному, то ступивший на путь замены органов механическими… гм, этот даже сам не знает, и никто не знает, куда эта дорожка приведет.

Конечно, пока что это только все рассуждения, фантазирования, смутные грезы, так полагает этот простой и даже очень простой, потому его любая техническая революция застает врасплох. Правда, он ее обычно все равно не замечает, а продолжает работать лопатой по принципу «бери больше – бросай дальше», как научился еще на строительстве пирамид и месопотамских каналов.

Потом, когда Светлана подняла меня из-за стола и утащила танцевать, а мужчины вышли на балкон, я все еще слышал обрывки разговоров об этом «высоком». Как принято у русских интеллигентов, все, что касается науки, – плохо, мерзко и аморально, а все, что относится к культуре, – это вершина вершин, даже если это культура ацтеков, совершавших массовые человеческие жертвоприношения, или культура плесени в пробирке.

Светлана хитренько поглядывала на меня в танце, прижималась то грудью, то бедрами, от нее пахнет призывными духами, действующими на меня, как цветок на бабочку, даже как половые гормоны самки на самца, нюхая которые он летит километры, держа нос на ветру. Я слышал, что поступили в продажу духи, действующие избирательно на определенные группы мужчин, а на месте покупки их можно запрограммировать еще более узко, совсем узко…

Я чувствовал обволакивающий запах и начинал догадываться, что именно я и являюсь очень узкой мишенью ее духов. Воля начала слабеть, в голове появились и начали укрепляться соглашательские мысли, почти как у Зиновьева или Каменева, ну совсем меньшевик, я заставил себя сказать заплетающимся голосом:

– Что-то танец наш… какой-то…

– Что не так? – прошептала она.

– Все так, – ответил я слабо, – только мы… не в ритм…

– Теперь так танцуют! – заверила она и прижалась грудью.

– А я… старомодный, – ответил я, собрав волю в кулак. – Я танцую… по старым правилам.

Она не произнесла ни слова, когда я остановился и расцепил руки на ее заднице, но я чувствовал ее сильнейшее разочарование и недоумение: как же, почему такие дорогие духи не сработали?

Через открытую дверь на балкон видно, как Аркадий стоит, прислонившись спиной к оградке и, надувая щеки, говорит Леониду веско и внушительно:

– Бессмертие само по себе глубоко аморально, как этого не могут понять ученые…

Совсем недавно они говорили «эта страна», мелькнуло у меня в черепушке, тут же услышал голос Леонида:

– Ты абсолютно прав, Аркадий. Это и неэтично, и опасно…

– Аморально, – повторил Аркадий с пафосом, – к бессмертию могут стремиться только ущербные души!

– Да-да, – поддержал Леонид, – именно ущербные. И вообще, это будут даже не люди, а… даже не знаю, кто это будет.

А вот тут ты прав, мелькнула мысль. Но я не вижу ничего страшного в том, что перестанем быть всего лишь людьми, а станем чем-то лучше. Это гусеница уверена, что лучше гусеничности нет состояния, она не понимает, что является всего лишь переходным звеном к чему-то намного выше, но человек не гусеница, должен учитывать такую возможность…

Светлана вздохнула:

– Ты где?.. Вижу, уже мыслями там. Ладно, пока оставлю тебя. Но не ликуй, не навсегда!

Я перевел дыхание, ноги сами вынесли на балкон, глотнул свежего воздуха. С Аркадием неизменные Леонид и Михаил, трое интеллигентов, в свое время получившие дипломы престижных вузов и на этом основании сразу посчитавшие себя лучше тех, кому на фиг эти цветные бумажки. Михаил кивает, Леонид сказал чувственным баритоном, похожим на толстый-толстый слой орехового масла на бутерброде: