Авария, дочь мента - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Коротков cтр.№ 42

– Ты теперь без умолку будешь так орать? – спокойно спросил Еремей…

Все пять дней пути с утра до ночи Еремей молча сидел у окна, глядя на неведомый мир. Смотрел без любопытства, спокойно, исподлобья, как лазутчик в стане врага. Если бы на его месте оказались Лука или Петр, ни разу в жизни не покидавшие Белоозера, все было бы сложнее. Еремей же видел в Рысьем самолет и снегоходы, электрический свет и радио и множество других неизвестных озерчанам вещей. Поражали его только масштабы – Чита и другие большие города, многоэтажные дома, бескрайняя гладь Байкала, а особенно людские толпы, скопление случайных людей в одном месте. Он не сразу осознал, что в их поезде, в этих избах на грохочущих железных колесах живет в десять раз больше народу, чем во всем Белоозере, и все эти люди случайно оказались вместе и вовсе не знают друг друга.

Бегун тоже смотрел на мир за окном и невольно видел его глазами Еремея. Он так же, как и Еремей, забеспокоился, увидав Красноярск, накрытый ядовитой мглой, и сотни труб, исторгающих бурый дым; так же тоскливо проводил взглядом бесконечное кладбище кораблей на берегу Оби, сквозящее ржавыми скелетами; пережил смертный ужас, когда проезжали нефтяные края за Волгой и до горизонта раскинулась мертвая степь, оплетенная щупальцами нефтепроводов, и тысячи качалок размеренно задвигали стальными локтями вверх и вниз, без устали высасывая сок из земли; так же истово перекрестился за Сызранью, учуяв просочившийся в вагон сатанинский серный запах от перегонных заводов…

Но, в отличие от Еремея, Бегун понимал, что самое страшное еще впереди – Москва.

Поезд подошел к Казанскому вокзалу рано утром. Он долго тащился по лабиринту подъездных путей мимо закопченных пакгаузов, товарных станций с колченогими козловыми кранами. Здесь еще не было снега – неуютное, безнадежное предзимье, редкие деревья тянули голые, будто обгорелые ветви к низкому небу. Серая вязкая дымка висела над городом, обволакивая шпиль высотки у трех вокзалов.

Бегун и Еремей стояли в тесном тамбуре за спиной мрачной проводницы в черном форменном пальто. Бегун сочувственно глянул на охотника – тот молился, прикрыв глаза, прося Господа дать силы в грядущих испытаниях. Вонючий тряский вагон хоть как-то связывал его с Белоозером, теперь ему предстояло сойти прямо в царство Антихриста.

Испытания начались с первого шага. Был час пик, тысячи злых, невыспавшихся серых людей перли с пригородных электричек плечом к плечу, навстречу с матом ломились носильщики с грохочущими тележками, кто-то лез поперек, волоча отставший чемодан, тысячи ног шаркали по асфальту, над головами гремела в динамиках неразборчивая скороговорка, с площади ревели клаксоны машин.

– Держись крепче! – крикнул Бегун.

Толпа вынесла их на площадь. Здесь опаздывающий на поезд мужик с безумными глазами вклинился между ними и разорвал их руки. Еремея закружило в людском водовороте и выбросило на дорогу. Отъезжающее такси рявкнуло на него в упор. Вместо того чтобы отступить обратно на тротуар, Еремей кинулся дальше, чудом выскочил из-под колес другой машины. Мгновенно образовалась пробка, Еремей в ужасе метался между раскаленных рычащих капотов, потом воздел руки к небу и, крича неслышимую в визге тормозов и реве сигналов молитву, упал на колени на дрожащий асфальт. От светофора пробивался к нему постовой. Бегун, расталкивая людей, лавируя между машин, успел раньше, схватил его за руку и потянул к метро.

Воздух, насыщенный выхлопами, осязаемо струился, перетекал над площадью, колыхал очертания зданий, как миражи. Еремей задыхался. Они спустились под землю. Перед эскалатором, глядя в уходящий вниз бесконечный тоннель, он обреченно спросил:

– Я должен сойти туда?

– Только не стой – затопчут! – Бегун втащил его на зыбкие ребристые ступени.

С грохотом вылетел из черного провала поезд. Бегун вдавил Еремея в переполненный вагон и втиснулся следом, выдохнув, прогнувшись, чтобы дверь закрылась сзади.

Замелькали огни в кромешной тьме за окнами. Еремей осторожно оглядывался по сторонам. Мертвые люди окружали его. Они безжизненно колыхались в такт движению, глядя в пространство пустыми плоскими глазами, с расслабленными, ничего не выражающими лицами. Парень и девка застыли, обнявшись, они смотрели друг на друга в упор, но не видели друг друга. Мать сидела с полуоткрытым ртом, как уснувшая рыба, окаменевший младенец у нее на коленях таращил немигающие глаза, выронив пустышку…

Во дворе те же мужики сидели за столом и забивали козла с той же, кажется, костяшки, которой замахнулись полгода назад. «Единичка» так же стояла у подъезда, за лето она покрылась толстым слоем пыли и копоти и превратилась в доску объявлений: «Лялька! Мы ушли в кино!», «Матюха – козел!», «Ельцину – нет!», «Цой жив!». Шины спустили, колеса стояли на ободах, и казалось, что машина вросла в асфальт.

Комната была опечатана.

– Быстро у нас из жизни вычеркивают! – Бегун разорвал бумажку с печатью, нашарил на притолоке ключ и открыл дверь.

На полу лежали подсунутые под дверь два тетрадных листа с крупными детскими буквами:

«Папа! Мама говорит, что ты умер, но я знаю, что ты скоро вернешься. Приезжай скорее и забери меня у них! Павел». Адрес. Телефон. «Я жду тебя и всегда первый поднимаю трубку».

«Папа! Где же ты! Они увозят меня 31 октября! Если ты не успеешь, приезжай за мной в Америку». Адрес по-английски: «Лос-Анджелес, штат Калифорния»…

Бегун глянул на электронные часы-календарь на столе:

30.10. 9 ч. 30 мин.

Достал из стола ключи от машины, документы.

– Жди меня здесь, – велел он Еремею. – Никуда не выходи, никому не открывай…

– Я пойду с тобой, – спокойно ответил Еремей.

– Только тебя мне там не хватало! – досадливо сказал Бегун, он с ходу включился в бешеный ритм московской жизни, его раздражала обстоятельная медлительность Еремея, как тому докучала суета Бегуна в лесу. – Не надо, чтобы тебя видели, понимаешь? Я вернусь через два часа!

Еремей решительно помотал головой. Понятно было, что спорить бесполезно, он не отпустит Бегуна ни на шаг.

– Черт с тобой, – сдался Бегун. – Только учти: ни одного движения без моей команды. Что бы я ни делал, что бы ни говорил, как бы ни врал – молчи! Здесь я охотник.

У Левы была гульба в разгаре, пьяный галдеж, визжали девки. Бегун звонил минут пять, пока его, наконец, услышали. За дверью раздались нетвердые шаги, Лева, с бритой физиономией, в прихваченной в Белом Озере бисерной коруне набекрень, распахнул дверь. Не успел Бегун сказать слова, как он с радостным воплем кинулся обниматься, мусолить его мокрыми губами:

– Бегун!!! Вырвался! Ну, с возвращеньицем! А я уж и правда решил, что ты спятил, с концами увяз. Экспедицию хотел собирать, тебя спасать! А я неделю пью, все поверить не могу, что вернулся. На унитаз сажусь – от счастья плачу! – Рубль действительно смахнул пьяную слезу. – Еремей! – захохотал он, увидав охотника. – И ты деру дал! Ну, молодец! Поживешь, как нормальный человек! – он облапил и Еремея, дыша горячим перегаром. Тот стоял неподвижно, играя желваками, готовый, кажется, задушить Рубля на месте. Лева, к счастью, был слишком пьян и счастлив, чтобы заподозрить неладное. – А я рассказываю – не верят! Ни одна сволочь не верит! Смеются! Пойдем, – потащил он их в комнату. – Подтвердите, что Рубль не врет!