Белая кошка в светлой комнате - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Соболева cтр.№ 4

– Двадцать девять… Это имеет значение?

– Все имеет значение, – многозначительно произнес Щукин, хотя возраст супругов действительно не относился к делу. А напряженность Самойлова значение имела: не пойдет беседа – не выяснится ничего существенного. Архип Лукич предпочитает сначала расположить к себе человека, чтоб тот доверял ему, а потом уж он приступал к опросу. Кстати, незначимые вопросы способствуют размягчению атмосферы. – Вспомнили что-нибудь?

– Вы разговариваете со мной так, будто это я стрелял, – хмуро сказал Валентин, но не грубо. – Что я должен был вспомнить?

– Кто и почему мог стрелять в вас?

– Да, я думал об этом. Постоянно думаю. И… ума не приложу, кто это был.

– Вы занимали крупные суммы?

– Конечно, занимал. Однако на данный момент у меня долгов нет.

– Понимаете, Валентин, вы должны откровенно отвечать на все мои вопросы, даже неприятные для вас, а такие будут. Я обещаю, что ваши откровения останутся в этом кабинете. Обратите внимание, я не веду протокол…

– Думаете, утаиваю от вас свои грешки? – обиделся Валентин. – Вы же наверняка считаете, будто я что-то натворил, кого-то обобрал…

– Но ведь на вас покушались, – мягко и одновременно с нажимом поставил его перед фактом Щукин. – Согласитесь, покушаются далеко не на каждого жителя нашего города. Должны быть причины. Или мотивы, как у нас говорят.

– Я не дуб, что к чему, понимаю. Если бы знал причины, так бы и сказал: этот меня ненавидит за это, а тот за то. Я, извините, заинтересован остаться в живых, а сейчас у меня нет уверенности, что тот человек не придет второй раз.

– Убедили, – сказал Щукин. – А вы уверены, что стрелял мужчина?

Валентин явно озадачился. Было видно, как он как бы прокручивает пленку фильма с покушением на себя, припоминает детали. Наконец он встрепенулся:

– Это был мужчина.

– Точно? – с сомнением спросил Щукин. – Вы утверждали, что тот человек был одет в длинный плащ и шляпу и что лица его вы не видели.

– Это был мужчина, – повторил Валентин. – Не знаю, как объяснить… поступь, движения, фигура были мужские.

– Но вы же его плохо разглядели, – подлавливал его Щукин.

– На что вы намекаете? – вспыхнул Валентин.

– Вы молодой и красивый мужчина, наверняка нравитесь женщинам. Не могла ли отвергнутая вами женщина…

Валентин расхохотался, в его хохоте ясно слышалось отрицание подобной версии. Смеялся Валентин недолго, после чего твердо сказал:

– Пять лет назад я расстался со всеми женщинами. Когда женился. Что же они раньше не отомстили мне, неверному?

Что ж, версия разбилась в пух и прах. Но так же не бывает, чтоб стреляли без причины! Щукин скрыл разочарование, протянув лист и авторучку Самойлову:

– И все же… вот, возьмите… – Валентин все взял, приготовился писать. – Напишите имена и фамилии всех ваших знакомых, друзей, включая женщин.

– Моих друзей подозревать… глупо. – Валентин положил авторучку на стол, отказываясь кляузничать. – Извините.

– Пишите, – настойчиво сказал Щукин. – Я же не советую, как вам строить дом? Разбираться, виновны или не виновны ваши друзья, наша работа. В вас стреляли, мы обязаны проверить всех, кто вступал с вами в контакт. Иногда результаты проверок удивляют потерпевших. Так что пишите, Валентин, пишите. Не забудьте адреса и место работы. Можете курить.

Нехотя Валентин взял авторучку. Щукин подошел к окну, вдохнул запах акации и повернул голову в сторону Самойлова, с интересом изучая его профиль, фигуру. Сейчас мало встретишь молодых мужчин, от которых веет прочностью, чаще веет порочностью или же бесхребетностью. Валентин излучал прочность, основательность, силу. Это неважно, что в данную минуту он был растерян и напуган, другой бы на его месте не дожил до седьмого выстрела – умер бы от разрыва сердца. Просто сейчас ему трудно пережить внезапное, ни на чем не основанное покушение. Хотя так ли уж ни на чем не основанное? Сам Валентин не помнит, с кем у него были серьезные трения. А родственники? Интересно, что они о нем знают?

– У вас есть мать? – начал Щукин.

– Есть.

– Она с вами живет?

– У нее своя квартира, – продолжая писать, отвечал Валентин. – Две хозяйки на кухне – это атомная война, не согласны?

– Полностью согласен. А где она живет?

– На улице Каховского.

– Вы ей говорили о покушении на вас?

– Нет, что вы! Она же перепугается до смерти.

– И отец у вас есть?

– Нет. Отца я плохо помню. Он погиб.

– А что с ним произошло?

– Его застрелили, когда я был маленьким.

– При каких обстоятельствах?

– Не знаю. Мама не любит об этом рассказывать, а я лишний раз стараюсь не тревожить ее. Она не вышла второй раз замуж, так любила отца. Зачем бередить старое?

– Верно, – согласился Щукин и вернулся на свое место. – Ну, а бабушки с дедушками живы?

– Родители мамы не так давно умерли, а мать отца жива и здорова, ей семьдесят девять, отлично выглядит, все делает сама. Деда я вообще не знал, его… тоже убили. – Валентин поднял глаза на Щукина и горько усмехнулся: – Прямо напасть на нашу семью.

Архип Лукич невесело подумал: «Значит, это у них семейное – превращаться в мишень по чужой воле».

– Такое иногда встречается, – заверил его Щукин, а то, чего доброго, парень совсем свихнется и побежит к гадалкам, а те будут рады стараться, наплетут вагон небылиц, дабы выманить побольше денег. – Я в фатальность не верю, но был не раз свидетелем случайных совпадений, примерно как ваш случай. Остается признать, что фатальность все же существует. Но вы не отчаивайтесь. Написали?

– Не всех.

Валентин продолжил строчить, а Щукин задал очередной вопрос:

– С родственниками жены у вас хорошие отношения?

– Нормальные. Сначала они не очень приняли меня… ну, теща и тесть. Я же вроде как рабочий, хотя и окончил институт, строительный. Теща и тесть считают, что в рабочей среде одни пьяницы и лодыри. Потом ничего, смирились. С братом Музы я не очень контачу, а с сестрой подружился с самого начала.

– Вашу жену зовут Муза? – изумился Щукин.

– Да, – наконец улыбнулся Валентин. – Это тесть дал ей такое имя. Она младшая и поздний ребенок, с ее рождением он почувствовал себя молодым и ощутил жажду жить, как он говорит, поэтому и назвал дочь Музой. Мне нравится – необычное имя. Да и вообще жена у меня необычная: всегда у нее есть какие-то идеи, она очень энергичная, за что ни берется, все у нее получается, отличная хозяйка…

– Ревнивая?

– А как же! – протянул он довольным тоном. Видимо, Самойлов и его Муза относятся к ревности играючи, а ведь это чувство заводит некоторых ой как далеко. – И я ревнивый. Правда, она пока повода не давала, а там… посмотрим. Все, написал.