Звезда Вавилона - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Солнцева cтр.№ 19

– Какой любопытный замысел…

– Вам нравится? – обрадовался Никодим Петрович. – Признаться, Лидия была не в восторге. Наши друзья выражали недоумение по поводу идеи картины. Они ничего не поняли.

«Я тоже!» – чуть не вырвалось у нее.

– Я написал Лидию в образе Инанны, шумерской богини, которую в Вавилоне называли Иштар. Она была царицей неба, утренней и вечерней звездой, матерью всех людей… Как астральное божество, олицетворяла планету Венеру…

Астра не упустила случая поддеть его:

– Не боялись, что богиня разгневается?

Профессор смерил гостью долгим пристальным взглядом.

– Я был слишком молод и беззаботен, чтобы бояться. Вы правы! Мне следовало быть осторожнее. Лидия покинула меня…

– С ней что-то случилось?

– Она умерла…

Семнадцатый век до нашей эры. Месопотамия, древний город Ур

«Буря, вызванная разгневанным Энлилем, [9] буря, уничтожившая страну, накрыла Ур, словно платком, окутала его, словно саваном… город превратился в развалины!»

Из «Скорбной песни Ура».

Свирепый Хаммурапи, царь вавилонский, возжаждал низвергнуть старых богов и установить повсюду власть бога солнца Шамаша, а заодно и прихватить плодороднейшие земли Ура, покрытые жирным илом, способные прокормить целые сонмы людей и животных.

Ур не собирался сдаваться без боя. Из неведомых далей пришел на эту болотистую равнину народ шумеров и заложил свои поселения. С одной стороны наступала пустыня, с другой – необозримые, заросшие камышом болота дельты, кишащие ядовитыми гадами и тучами мошкары. Пядь за пядью люди отвоевывали у суровой природы землю, которая могла давать обильный урожай, приспосабливали среду обитания к своим нуждам, осушали болота, боролись с чудовищными разливами Евфрата, рыли каналы и возводили дамбы… И теперь отдать это все чужеземцам, храмы коих не простояли и тысячи лет?

Видимо, мало жертв приносили шумеры богам-покровителям, мало построили святилищ, где мудрые жрецы и девственные жрицы служили им, возносили молитвы и устраивали ритуальные песнопения. Отвернулись боги от Ура, бросили его жителей на произвол судьбы, на расправу жестоким завоевателям…

Ур оборонялся изо всех сил, но не устоял. Через проломы в стенах хлынули на улицы города воины Хаммурапи, все сокрушая на пути, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей… Защитники Ура и безоружные горожане падали под ударами мечей и копий, устилая улицы мертвыми телами. Кровь человеческая бежала по выдолбленным в мостовых желобкам, словно дождевая вода в час ливня…

Но не дождь то был, – горячая алая кровь вскипала на палящем солнце. С раскаленного добела неба лился на гибнущий город невыносимый зной. Не иначе как сам бог Шамаш сражался на стороне Хаммурапи, насылая на противника смертоносные огненные стрелы.

Вавилонское войско по приказу своего царя рвалось к сердцу Ура – башне-зиккурату, где укрылась дочь правителя, девственная жрица храма в окружении своей свиты. Золотые звезды покрывали святилище, ослепительно сверкая в солнечных лучах, вызывая восторженные крики победителей. Но богиня все же вступилась за жрицу, избавила ее от жуткой и позорной участи быть растерзанной воинами чужого царя, отданной на поругание его солдатам. В одно мгновение запылала священная ступенчатая башня Ура, занялась пламенем, от нее огонь перекинулся на другие дома, и скоро весь город был охвачен пожаром… Пелена черного дыма повисла в воздухе. Сажа и копоть забивали дыхание как обороняющихся, так и захватчиков. Ур содрогался в предсмертной агонии…

Чудом оставшиеся в живых жители спасались бегством, кто как мог: одни пускались вплавь по реке, другие в дыму, спотыкаясь о трупы, пробирались к проломам в стенах. Шум боя затихал, оставался позади…

В те страшные часы Авраам, [10] которого Господь уберег от гибели, в последний раз оглянулся на пожираемый огнем родной город. С ним были отец Фарра, племянник Лот и жена Сара. Им всем посчастливилось в тот судный день благополучно покинуть Ур…

С такими же, как они, беглецами спаслась от неминуемой смерти молодая женщина, с головы до ног укутанная в испачканное кровью и сажей покрывало. Никто не спрашивал ее, кто она и куда направляется. Никто не интересовался ее именем и происхождением… Люди все еще пребывали в ужасе от того, что им пришлось увидеть. Должно было пройти время, прежде чем они снова смогут радоваться жизни и думать не о кошмарном прошлом, а о светлом будущем.

Впрочем, только богам известно, какое кому уготовано будущее…

Ур халдейский не раз погибал и возрождался из пепла. Его не сломили ни разрушительные наводнения, ни нашествия врагов, ни страшные пожары. Он снова восставал из руин, расцветал, богател и молился своим богам…

Но тогда бежавшие из поверженного Ура Авраам со своим семейством и молчаливая женщина, прячущая под грязным покрывалом свое сокровище, не могли знать об этом. Им казалось: всему, что они любили, пришел конец…

* * *

Москва. Наше время

Марина разливала чай, отсчитывала сдачу, подавала чашки, ища глазами Апреля.

В такие холодные вьюжные вечера, как этот, он обычно приходил поздно, болтал с кем-нибудь из знакомых парней о горных походах, бренчал на гитаре, потом садился за угловой столик в «Буфете» и о чем-то размышлял в одиночестве. Его красивое лицо было грустным.

Марина сама приносила ему крепкий травяной чай без сахара, как он любил, садилась напротив, подперев ладонью щеку, и спрашивала:

– Тоскуешь, Апрель?

– Ага… в этом состоянии хорошо пишется. Стихи так и льются, легко ложатся на музыку.

– Серьезно?

– Не веришь? Вот, послушай…

И он вполголоса напевал ей простенький мотивчик, берущий за душу, декламировал такие же незатейливые стихи, от которых Марине хотелось плакать.

– Нравится?

– Очень!

– Еще полчаса посижу, и будет песня.

– Маринка, ты куда подевалась? – кричала из-за стойки Соня, словно не видела сестры. – Иди работать!

Сегодня Апрель пришел чернее тучи, сразу заглянул в «Буфет» и заказал водки. Небывалое дело! Не то чтобы он совсем не пил – выпивал понемногу, но всегда по поводу и с ребятами. То чей-нибудь день рождения отмечали, то обмывали удачное выступление, то новый альбом, то… словом, спиртным Апрель не баловался, разве что за компанию.

Марина молча плеснула в стакан из бутылки с бело-зеленой этикеткой и горлышком «советского» образца, подала.