Галльские ведьмы - читать онлайн книгу. Автор: Пол Андерсон cтр.№ 56

Вышли гости, девушки и жрица. Последней появилась королева. Высокая Форсквилис величественно прошествовала мимо толпы, на ее бледном, с классическими чертами лице играла слабая улыбка.

Дахут готова была заплакать.

— Возрадуйтесь! Богиня нас благословила! Возрадуйтесь!

Раздались возгласы и смех. Появились слуги с тяжелыми противнями. Форсквилис ушла в храм. Когда она вернулась, ее темно-золотые волосы украшала серебряная корона, она облачилась в золотое платье. Она предложила выпить за здоровье и счастье новобрачных, и последующие часы свободно говорила с многочисленными гостями.

Веселье, а может, и вино вскоре одержали верх над Будиком. В Исе на всех свадьбах, кроме королевских, веселье подогревалось непристойными шутками. В воздухе витал дух любви. Здесь не считалось зазорным улизнуть с какой-нибудь только что встреченной женщиной. Однако весталкам разрешалось только улыбаться, шутить, танцевать, обмениваться взглядами и намеками. Когда они станут совершеннолетними, большинство из них найдут мужей, некоторые — любовников, и, конечно, Белисама зажжет в их юных сердцах высший огонь. Будика закружил любовный вихрь.

За западными горами скрылось солнце. Зазолотились облака. Форсквилис сделала знак весталкам. Они, приплясывая, встали в ряд и, распевая эпиталамы, проводили Админия и Авонию в Нимфеум. Дахут несла перед новобрачными свечки, освещая им путь в убранную цветами опочивальню.

На улице праздник продолжался недолго. Сгустились сумерки, тускло замерцали звезды, лунный свет посеребрил небо. Зевая, гости пожелали друг другу доброй ночи и разошлись.

Будик проснулся. Он спал недолго. В бараке было темно, душно и жарко. С обеих сторон его сдавливали чьи-то тела, раздавался храп. Он перевернулся на другой бок в надежде снова забыться сном. Захрустел соломенный тюфяк. Он вспомнил свою молодость, проведенную в Британии, и мальчишек, похвалявшихся друг перед другом, когда им удавалось затащить девушку на сеновал. Он подумал, что никогда не испытывал настоящее умиротворение. Волны воспоминаний, голоса, как потоки ручьев, захватили его мысли.

У него вспотели подмышки. Фаллос вздыбился и напрягся. Он простонал: «Господи, не введи меня во искушение и избавь от лукавого!». Бесполезно здесь лежать. Он только разбудит товарищей, и они начнут ругаться. Может, свежий воздух его успокоит. Он на ощупь добрался до двери и вышел.

Как тверда, как мягка под ногами земля. Ночь обмыла его наготу; он почувствовал, как она укутывает его прохладой. От леса струился влажный, пряный аромат. Он прислушался к шорохам, стрекоту цикад, уханью совы, завыванию ветра. Ему показалось, что они его манят. Когда глаза привыкли к темноте, он разглядел дорожку, ведущую к священной земле. Вдали блестела вода. Он почувствовал, что его горло пересохло от жажды. С сожалением он подумал, что не станет пить из пруда, которым его соблазняла похотливая дьяволица. Он подошел к ручью, лег на живот, погрузив руки в густой мох, и ощутил на губах прохладный поцелуй воды.

Он двинулся дальше. Ветки тянулись к нему своими пальцами. В лунном свете поблескивало заросшее лишайником огромное бревно. Оно стояло, как фаллос, как пламя свечи в опочивальне новобрачных. Что это: трель соловья или девичий смех?

Лес расступился. Будик вышел на поляну и остановился.

Полная луна почти затмевала бриллианты звезд. Деревья и трава блестели от росы. У ручья, в тени под липой, стоял мертвенно-бледный идол. На фоне темноты белели груди и бедра. Серебрился пруд. Вокруг него танцевали нимфы.

Это были не весталки, которые сейчас безмятежно спали. Это были женщины, сотканные из тумана и лунного света, они порхали, мерцали, парили, извивались, ласкали, трепетали, словно желая взлететь, вырваться из ночных объятий распустившегося лета. Не столько ушами, сколько душой он слышал их песни, крики и призывный вой. Он не знал, заметили ли они его, но уже готов был броситься туда и затеряться среди них.

Из темноты, окутывавшей северное небо, появился мужчина — огромный, обнаженный. Конь под ним встал на дыбы. В обеих руках извивались змеи. В развевающихся волосах сверкали звезды. У висков раскинулись огромные рога. Он медленно направился к нимфам, и они устремились к нему.

Будику ничего не оставалось делать, как спрятаться за дерево.

Она вышла из портика и пересекла залитую лунным светом лужайку. Ее белоснежная кожа излучала голубоватое свечение, наготу прикрывали распущенные волосы. Она протянула руки к мужчине. Сквозь сумерки Будик узнал афинские черты лица.

Мужчина большими шагами приближался к ней. Она бросилась ему навстречу, подбежав, взяла его за руки. Вокруг их сплетенных рук, поблескивая чешуей, обвились змеи. Бесконечно долго мужчина и женщина стояли неподвижно. Наконец они удалились в лес. Нимфы снова принялись резвиться.

Будик стоял как громом пораженный: все знали, что из девяти королев Форсквилис — самая сильная колдунья; ходили слухи, что этой страстной женщине не достаточного одного мужчины. Никто, кроме христиан, не осмеливался даже намекнуть, что галликены могут с кем-то изменять королю. А как же Бог? Или дьявол?

Нимфы перестали танцевать и направились туда, где стоял Будик.

Он пронзительно вскрикнул и побежал. Он не вернулся в барак, а провел остаток ночи на улице — дрожащий, он лежал на земле, плача и читая молитвы.

— Ты кому-нибудь об этом говорил? — спросил Корентин.

Будик изумленно воззрился на него. Священник восседал на стуле, как черная птица, в полумраке церковной комнаты, предназначенной для уединенных бесед.

— Н-нет, святой отец, — заикаясь, промолвил корентиец. — Я п-подумал, что мне приснился кошмар, к утру я совершенно обессилел.

— Хорошо, — кивнул шишковатой головой священник. — Не стоит давать повод для слухов. Это вынудит язычников занять серьезную позицию, а мы этого не хотим. Конечно, ты понимаешь, что увиденное тобой могло оказаться просто сном.

— Что? Нет, святой отец, это не сон. Прошу меня простить, но я знаю разницу между сном и явью…

Корентин поднял руку, чтобы тот замолчал.

— Успокойся. Не надо волноваться. Это ни к чему не приведет. Вокруг нас бродят сатанинские силы. В каком бы образе они ни являлись — мираж или предмет, — цель у них одна: отвратить нас от Спасителя. Если то, что ты видел, было на самом деле, мне жаль ту женщину в ночи. Но ты, сын мой, можешь возблагодарить Бога за то, что он укрепил тебя и не позволил поддаться соблазну.

Будик издал скорбный крик и закрыл лицо руками.

— Нет, святой отец. Я пришел не только предупредить вас. Меня… не покидают видения, они возбуждают похоть и жгут сильнее огня. Что мне делать, святой отец?

— Хм. — Корентин поднялся, выпрямил свое согбенное тело и опустил голову на грудь. — Не бойся. Твои глаза светятся умом, лучше ищи утешение здесь, чем в братстве.