Красотка печального образа - читать онлайн книгу. Автор: Галина Владимировна Романова cтр.№ 9

Какой ему был нужен от нее толк, он тоже не знал. И так же, как и мать, ни разу не ответил ей определенно.

Ладно, эту тему проедут и приступят к ее внешнему виду. А это было куда как много хуже предыдущей темы.

Прическа не та. Сейчас никто не носит хвоста на макушке, это заурядно, детство, которое давно надо было оставить в детстве. Краситься так и не научилась, а пора бы. Одевается как-то безлико. Брала бы пример с Катерины, у той каждый клок ткани на теле играет. О том, что само тело под этой самой тканью играло изначально, родителями, как опровержение не принималось.

– Ты ничуть не хуже! – ужасалась всегда мама и любовно оглядывала собственное чадо со всех сторон.

– У тебя есть все, что положено иметь женщине! – брови у отца уходили под низкую поседевшую челку, пока руки обрисовывали в воздухе силуэт якобы ее ладного тела.

Она молчала и терпела, не возражала, но и не соглашалась.

На самом-то деле она считала себя нескладной, невзрачной и… совершенно несексуальной.

Может, и было у нее все, что положено было иметь любой женщине, но все было какое-то неудельное, что ли.

Грудь большая, но не такая высокая, как у Катьки. Ноги длинные, но переступают совсем не так, как ее. Лицо вроде бы и симпатичное, если вглядеться, но никакого, к чертям, шарма. Ну, никакого же! В глазах ни единого намека на ту самую томную поволоку, которая заставляла столбенеть всех знакомых Катькиных мужиков. Рот самый заурядный, не припухлый, не капризный, а все чаще строго поджатый.

– Тебя бы в хорошие руки, коли наши с матерью до тебя не дошли. – Эту черту обычно подводил отец, не желая при этом уточнять, что конкретно эти самые хорошие руки должны были с нею сотворить.

Никакой конкретики, а ей догадывайся…

Родительского старенького джипа «китайца» под окнами не было видно. Неужели пронесло? Неужели предки убрались куда-то ни свет ни заря? Может, за грибами? Говорят, их в этом году тьма-тьмущая. Может, и рванули, если у отца при его скользящем графике выходной. Мать уже давно не работала, занимаясь домом.

У нее вот только руки все не доходили заняться тем самым домом, что оставила ей бабушка в наследство. Все никак и никак. На Ромку надеялась, а теперь…

– О, Сашка! Ты! – Ксюша стояла на пороге с поварешкой в руках, с которой на пол шлепались крупные вязкие капли теста. – Входи, я блины пеку. Мне свояк из деревни банку меда передал. Вот я и с блинами затеяла. Чего столбом стоишь, входи, входи!

Александра молча переступила порог. Закрыла дверь за собой, привалилась к ней спиной, и как бухнет:

– Ксюш, а его убили!

Ксюша только успела повернуться к ней спиной, намереваясь снова идти в кухню, где громко и недовольно постреливало масло в сковороде, как тут же встала, как вкопанная, и, не оборачиваясь, просипела:

– Что?! Что ты сказала?!

– Я сказала, что Ромку убили!

Ксюша странно подхрюкнула, потом охнула, потом привалилась пухлым плечом к стене, и, когда на нее обернулась, лицо ее было цвета опадающих сейчас во дворе тополиных листьев. И не лицо как будто, а серый, изъеденный временем пергамент.

– Ты что такое говоришь, Сашка?! Ты дура совсем, да?! – И Ксюша отмахнулась от нее поварешкой, будто оградиться хотела от дурацкой правды.

Липкая густая капля пролетела мимо ее лица и с мягким сочным шлепком опустилась на дерматиновую дверную обивку. Обе проследили ее полет и тут же снова уставились друг на друга.

– Так! Давай все по порядку, – проговорила Ксюша, трижды глубоко вздохнув и выдохнув, восстанавливаясь после пережитого шока. – Какого Ромку убили? Где убили? За что убили? Кто тебе сказал? Что все это значит?!

Вопросов было много, и, чтобы на них ответить, надо было изложить всю историю, в которую по Ксюшиной, между прочим, вине и попала Александра. А это, в свою очередь, требовало времени и сил. Поэтому, стянув кроссовки, Саша поплелась мимо остолбеневшей соседки на кухню. Ее нескладные ноги, которые и в хорошие-то времена ступали по земле без особой грации, теперь и вовсе заплетались.

– У тебя сковорода горит, – позвала она Ксюшу, усевшись за стол. – И кухня у тебя новая. Классная, Ксюш…

Ксюша стремительно ворвалась на кухню, схватила с электрической плиты сковороду, сунула ее под воду, подняв в воздух целый столб возмущенного скворчащего пара. Обожглась, конечно же. В сердцах швырнула сковородку прямо в раковину и тут же полезла в духовку за второй.

Пока сковорода грелась, пока заливалась тестом и накрывалась крышкой, они напряженно молчали. Потом, когда уже подрумянившийся толстый блин шлепнулся в высокую керамическую блинницу и начал жадно плавить здоровенный кусок масла вперемешку с сахаром, Ксюша вдруг взорвалась.

– Это черт знает что такое! Что это такое, я спрашиваю?! – Она ткнула пальцем куда-то в сенсорный экран новехонькой плиты, сполоснула сковороду, убрала ее обратно в духовку и подсела к Александре за стол. – Я посылаю тебя, чтобы ты накрыла этих двух подлецов с поличным… А ты что же?! Ты вместо того, чтоб застукать их, пристукнула его?!

– Вот!!! Вот я так и знала!!! – Александра просто подскочила на новеньком стульчике с ажурной плетеной спинкой. – Поэтому и удрала оттуда и милицию никакую не стала вызывать!

– Почему? – спросила Ксюша, наблюдая за ней с выражением тупой отрешенности. – Почему поэтому?

– Уж коли ты так сразу сказала, то что скажут милиционеры?! Они же меня прямо там бы и повязали, возле этой покосившейся калитки. И никогда бы и ни за что бы не поверили, что это не я его!

– А это… Это не ты?! – странно просипела Ксюша и икнула, дернувшись всем своим крупным мягким телом.

– Не я!!! – заорала Александра, снова упала на стульчик и закрыла лицо руками, намереваясь пореветь всласть. – Зачем, скажи, мне его убивать, если я его… Если я его люблю… любила… Боже, какой ужас!!! Какой чертов ужасный ужас, Ксюша!!! Он лежит на этом старом диване, рука вот так. – И она уронила правую руку, вывернув кисть, на пол, согнувшись почти пополам. – Волосы… Его волосы… Его рубашка… А из рубашки торчит нож…

– Погоди! Как из рубашки?! – Ксюша глупела прямо на глазах, а тут еще эта ее надоедливая икота. – Почему из рубашки?! Ты же сказала, что Ромку того… убили?!

– Так рубашка-то была на Ромке! – всхлипнула Александра, и лицо ее жалко сморщилось.

– Ах, вон оно что! – В остановившихся глазах родительской соседки блеснуло притормозившее было озарение. – Нож из рубашки, рубашка на Ромке, стало быть, и нож торчал из Ромки тоже. А в каком месте? Ну, я имею в виду…

– Да поняла я уже! – перебила ее Александра, пореветь как следует, от души, не получалось. – Из спины он у него торчал. И в крови все кругом. И на пороге кровь, и следы еще чьи-то!

– Следы?! Какие следы?! – Ксюша продолжала икать, без конца конфузливо прикладывая кончики пальцев ко рту и тихонько приговаривая: – икота, икота, перейди на Федота… Какие следы, Александра?! Что за следы?!