Красотка печального образа - читать онлайн книгу. Автор: Галина Владимировна Романова cтр.№ 40

– Не получилось, или что? – Толян моментально насторожился и стиснул ее еще сильнее, кажется, что-то даже хрустнуло в ее хрупком скелете.

– Нет, – коротко ответила она.

Ну, не начинать же серьезный разговор в темных сенцах со сдавленными ребрами. Ей уже и дышать-то нечем, где уж тут разговаривать.

– Слушай, Анатолий, – построжела она. – Ты бы отпустил меня, что ли! Иначе я либо умру, либо…

– Понял, не дурак.

Кольцо могучих рук разжалось, и Александра едва не упала, закачавшись. Толян, снова проявив чудеса сообразительности, подхватил ее под под мышку и поволок-таки в дом. И сумку каким-то образом успел подхватить с пола и пакет. Просто, находка, а не мужчина.

Притащив, усадил на табуретку в кухне и тут же без разрешения принялся потрошить сумку.

– Ого! Котлетки! Здорово… А ты, кстати, умеешь готовить? – вдруг не к месту, казалось бы, спросил он.

– Кое-что… – не стала она особенно вдаваться в подробности, все еще пребывая в некотором замешательстве от такой бурной встречи, устроенной Толяном. – Кстати, я хотела бы уточнить…

– Угу, – кивнул он, вонзив крепкие зубы в пирожок с капустой, извлеченный из промасленного бумажного пакета.

– Как это у тебя получилось – убедить Корабейникова, а? Они ведь совсем уже было собрались меня арестовывать. Еле-еле отвертелась. – Александра снова поежилась, вспомнив казенный кабинет и трех мордоворотов, прыгающих по стульям в предвкушении ее ареста. – Что ты ему сказал?

– Я сказал ему, что ты славная девчонка. Что все утро не вылезала из постели, и поэтому никакого фотографа ты убить никак не могла бы. И про этого парня, которого нашли… Тут мне соседка рассказала, он вроде бы жил у тебя, так? – Он так и застыл с пирожком во рту, обернувшись на нее и глядя вопросительно. – Или она что-то перепутала?

– Она перепутала, – подхватила Александра обрадованно. – Рома здесь не жил. Мы какое-то время встречались с ним. Одну ночь он провел, так же как и ты, вот на этом диване. Просто потому, что ему некуда было идти.

Почему-то не захотелось даже вспоминать, не то что говорить, про тот их неудавшийся первый опыт.

– Ты не за него случайно собиралась замуж?

Пирожок так и торчал румяным боком из его полуоткрытого рта, некогда было жевать и глотать, говорить и узнавать ему вдруг захотелось. Скажите-ка, какой любознательный!..

– Рома на что-то такое намекал, но теперь, сам понимаешь.

Александра вздохнула и опустила глаза, не нравился ей пристальный взгляд ее гостя, очень не нравился.

– Так что ты сказал Корабейникову относительно Ромки? – спросила она, когда Толян дожевал все-таки пирожок и принялся потрошить пакет с замороженными котлетами. – Учти, они сырые! Их требуется еще пожарить!

– Не вопрос! – подхватил он с младенческой улыбкой и вытряхнул котлеты прямо на стол. – Щас организуем сковородочку, пережарим и накормим бедную арестантку!.. Он спросил у меня, где и с кем ты была на момент его убийства, и назвал число предположительно.

– Ну? И что ты?!

– Я и сказал, что ты была со мной. Я че?! Что-то не так?

– Но ведь это неправда, Толя! Они могут привлечь тебя за заведомо ложные показания и… меня обратно в тюрьму отправить. – Она снова запаниковала так, что морозом по коже сыпануло. – Достаточно им будет допросить Коломенцева Тимоса, и все!

– Что все? Ну, что все? Ну, допросят они его, ну скажет он им, что привез тебя ко мне. Ты-то потом осталась! А это о чем говорит, а? – Толян хитро ухмыльнулся и подмигнул ей, тупо наблюдающей за тем, как он льет в сковороду масло, как бережно трамбует мамины котлетки. – А это говорит о том, что мы с тобой были знакомы и раньше. Я так Корабейникову и сказал, заранее предугадав, что Коломну они обязательно допросят. А тот, подлец, непременно всю картину испортит, как всегда… Улавливаешь?

– Нет, если честно.

– Я этому настырному следователю говорю, стала бы она оставаться один на один с незнакомцем ночью в пустом доме!.. Он ничего, проникся. Но ведь ты же его не убивала, чего злишься, не пойму!

Толян обиделся и отвернулся от нее к газовой плите. Широченная бугристая спина его сгорбилась, совсем как у дяди Коли, когда тот уходил от нее удрученный невеселыми мыслями.

И чего она, правда? Он же хотел, как лучше, а она придирается. Не соври он Корабейникову Станиславу Андреевичу, сидела бы она сейчас в своей ветровке и кроссовках на жутких нарах. Слушала бы байки бывалых теток. А так ведь дома, в тишине и покое. Парень совершенно незлобивый, а как раз наоборот, хлопочет, котлетки жарит. Умиротворение ведь одно, а не картина.

Вилка сноровисто мелькала, совершенно потерявшись в его больших крепких пальцах, масло стреляло и шипело. Сказать или нет, чтобы огонь чуть увернул, набрызгает ведь и на стенку, и на плиту? А, черт с этим. Опять скажет, что она придирается. Он же хочет, как лучше, вот и не надо, чтобы было, как всегда…

И Александра, поддавшись непонятно какому порыву, встала, подошла к Толяну и слегка погладила его по сгорбившейся спине.

– Не обижайся на меня, Толик, ладно? У меня и в мыслях не было тебя обидеть, просто я уже собственной тени боюсь.

Крепкие бугры мышц будто моментально окаменели. Тут же крышка с грохотом легла на сковородку, газ был убавлен. А она самым невероятным образом очутилась у него на руках.

– А ты не бойся больше ничего, Шурочка, – прошептал он ей прямо в рот и понес куда-то прочь с кухни. – Ничего и никого не бойся. Я рядом… А я очень надежный, это точно…

Ох, как все у них случилось по-другому! Совсем, наверное, неправильно. И совсем не по-настоящему. В тех фильмах, что она так любила смотреть, все было много красивее и длиннее. А у них…

– Чертовы твои штаны!!! – рычал ей прямо в ухо Толян, задыхаясь почти и оглушив ее невыносимым стуком своего сердца.

Сдирал с нее джинсы на бабушкиной перине, совершенно не позаботившись о том, что и дверь в дом не заперта на щеколду изнутри. И что сковорода на плите, а в ней котлеты. Сгорят же!..

А она! Она!.. Про все ведь тоже позабыла!

Успевала только слабо пискнуть глупость какую-то несусветную в паузах между его и собственными стонами:

– Толя, ребра!.. Чертов мужлан!.. О, боже мой!.. Ты же раздавишь меня!..

И все быстро, в горячке, в угаре сумасшедшем и совершенно ей непонятном и незнакомом. До какой уж тут было романтики, если оба торопились так, будто жить им оставалось минут десять, не больше.

Ругались, чертыхались, сдирали друг с друга одежду и спешили, спешили, спешили…

Кажется, это она так громко кричала? Или нет? Почему кричала, зачем кричала, ничего не помнилось. Руки, ноги, все тело онемело, а в голове странный восторженный звон.