Мужей много не бывает - читать онлайн книгу. Автор: Галина Владимировна Романова cтр.№ 19

– А вы иначе? – Я отстранилась от него и смерила насмешливым взглядом с головы до ног. – Не поверю никогда! Уж кому, как не вам, кто постоянно держит пальцы на пульсирующих кровеносных сосудах, знать о том, что движет нашими душами?! Что помогает нашим сердцам стучать...

– Весьма интересное утверждение. А вы... вы способны предаться пороку?!

По-моему, он даже судорожно сглотнул. Откуда, спрашивается, такая вожделенная заинтересованность? Что ему до темных сторон моей души? Зачем ему знать, способна я или нет предаваться пороку?

– Что будем пить? – оставила я его вопрос без ответа и ткнула пальцем в сторону маленькой коньячной бутылочки. – Хочу коньяка.

Мы долго препирались с ним, выбирая марку, но в конце концов я уступила, не желая выслушивать нудные нотации сторонника пренебрежительного отношения к женщинам по поводу их некомпетентности в том, что касается крепких напитков.

– Куда пойдем? – Николай Филиппович растерянно крутил головой, оглядываясь по сторонам (он вообще очень активно вращал шеей, может быть, боялся возрастного шейного остеохондроза, а может, еще почему). Руки его были заняты пакетами с фруктами и сыром.

Думала я недолго.

– Идемте к озеру. Там нам никто не помешает. Пойдемте прямо здесь...

Очередная ошибка, одна из многих, впрочем. Я словно специально совершала их, слепо следуя дьявольской указке. Тот путь, которым мы пошли, пролегал вдоль беговой дорожки. Затем нужно было свернуть между деревьями, пройти немного по траве и, преодолев небольшой овраг, выбраться к воде прямо против того места, где обычно загорала Дашка.

Неудобно, скажете вы. Да, но короче метров на триста. Знала бы я, что увижу, выныривая своей бестолковой головой из-за кромки оврага, я бы сделала крюк километров в пять, не побоявшись сбить ноги или свалиться замертво от усталости.

Но я не знала. Я шла рядом с Кротовым, упражняясь в остроумии. Благодарила его, когда он галантно поддерживал меня в особо опасных местах нашего перехода. Карабкалась по склонам оврага, который оказался на редкость крутым. И ведать не ведала, что первым предметом, который я там увижу, будет голая, методично движущаяся задница моего Незнамова.

– Милая моя, девочка моя, – не снижая голоса, вещал мой сладкоречивый супруг. – Какая ты славная, милая... О-о-о, еще!!! Да, так, так!!!

Кротов, чуть отставший от меня, едва не лишился сознания, увидев все это паскудство, имеющее благозвучное интеллигентное определение – адюльтер. Он потянул меня за руку назад в овраг, но я резко выдернула руку, злобно цыкнув на него:

– Отвали!!!

– Детка! – громче застонал Семен, видимо, приближаясь к кульминации. – Я люблю тебя!!! Я обожаю тебя!!! О-о-о, родная...

Тут уж я не выдержала и, шлепнувшись на задницу, съехала вниз по склону. Шум листвы над моей головой и оживленная перекличка птиц в зарослях кустарника скрыли от посторонних ушей мой протяжный сдавленный стон, который я, как ни пыталась, сдержать в себе не смогла. Время на минуту замерло, а затем и совсем остановилось, во всяком случае для меня. Когда убрались те двое, решившие совмещать бег трусцой с подобными процедурами на траве, для нас с моим спутником осталось загадкой. Мы так просидели на дне этого оврага достаточно долго. Причем Кротов проявил себя истинным джентльменом. Он не стал задавать мне лишних вопросов. Не полез с утешениями, которые были нужны мне в данный момент, как рыбе зонтик. Николай Филиппович, старательно избегая смотреть мне в лицо, деловито расстелил на траве два бумажных полотенца. Выложил горкой фрукты. Настрогал маленьким складным ножичком целую пластиковую тарелочку сыра. На другую нарезал лимоны, присыпав их сахарной пудрой (скажите пожалуйста, какая предусмотрительность!). Затем вытащил два пластмассовых стаканчика и, открутив пробку на бутылке, с наслаждением втянул в себя аромат.

– Какой букет, Виолетта! Вы только вдохните этот аромат!

– Налейте, – приказала я, почти не разжимая губ.

Он беспрекословно подчинился, словно и не являлся в моем представлении самым отъявленным скептиком и женоненавистником в одном лице. Накатил под самый верх сияющей жидкости и с тенью сурового сочувствия в очах протянул стаканчик мне.

Я вылила в себя коньяк, словно воду, и вернула ему сосуд со словами:

– Еще столько же...

– Понял.

Кротов вообще оказался очень понимающим мужиком и совсем не гадким, а как раз наоборот – понимающим, вежливым, обходительным. И чем больше я опрокидывала в себя янтарной живительной влаги, тем симпатичнее он мне казался.

– А чего это мы с вами разругались тогда, не помните? – решила я вернуться к теме нашего спонтанного знакомства в лифте.

– А, – махнул он беспечно рукой и комично затеребил кончик бороды. – Стоит ли к этому возвращаться. Вы были не в настроении. Я – тем более. Меня перед этим так завели!.. Так завели!.. Ну а вы пришлись как нельзя кстати, когда лифт застрял.

– В этом что-то есть, – затрясла я указательным пальцем и, как мне казалось тогда, многозначительно прищурилась. – Это перст судьбы, если хотите. Сначала вы в лифте и как раз в тот самый момент, когда мне тяжело. Затем сегодня... Кто бы мог предположить, что в момент крушения моего мира со мной рядом окажетесь именно вы?! Офигеть можно!!! За это нужно выпить!

Кротов извлек вторую бутылку и, с сомнением посмотрев на ее опустевшую предшественницу, поинтересовался:

– А вам не многовато?

– Нет! Чтобы уйти от ужасающих реалий, нужно именно такое вот забвение. Именно такое! С ароматом прожженных солнцем долин, с пряным дыханием царских ягод, с запахом жаркого лета, которое все это великолепие сотворило. Когда погружаешься в этот букет, когда чувствуешь всю прелесть его горечи, можешь по праву считать себя свободным человеком!

По-моему, я несла несусветную чушь. Вся моя философия была не чем иным, как плохо завуалированным воплем смертельно ужаленной бабы, которая пытается нажраться до поросячьего хрюканья, дабы заглушить боль и не заорать в полный голос, не выкрикнуть то, что яростно просится с языка. Но я все оттягивала этот момент, заставляя Кротова снова и снова подливать мне коньяку.

– За свободных женщин! – выдала я очередной тост и, сильно качнувшись, выпрямилась в полный рост. – За женщин, свободных от предрассудков!

– Что вы считаете предрассудком? – вкрадчиво поинтересовался Николай Филиппович, вернув своему голосу металлическое поскрипывание.

– Любовь, конечно же! – провозгласила я и выпила. – Самый отвратительный, самый непонятный, навязанный нам физиологией предрассудок. Исход всех влюбленностей на удивление одинаков. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы придумывать финал. Он на редкость предсказуем, банален и... И... Боже! Какая же он мразь!!!

Ну, наконец-то! Наконец выскочило из меня это словцо, которое давно смаковалась в моем сознании. А то развожу непонятно зачем трепотню о высоких материях, когда хочется выматериться покруче и начать хлестать изменника по физиономии. Хлестать до изнеможения. До боли в руках. До состояния полного опустошения.